Он ведь пишет, что любит готовить и поедать человеческое мясо на глазах у агонизирующей добычи.
— Все так, — сказал я. — Он редкий выродок. Ну и что из этого следует?
— Следует то, что нужно понять: к какому типу выродков он относится. Надо сузить поле поиска, и тогда ты уже сможешь проверять клубы, расспрашивать и вычислять. Помнишь, мы ведь однажды составили список извращенцев и вычеркивали из него по одному. А этот парень — явно не аутсайдер. Сильная, властная, темпераментная натура. Во всем чувствуется бравада и даже, я бы сказал, щегольство. Ты, Джек, тоже не слабачок, но и тебе бывает нужно сбросить давление в котле, и тогда ты прибегаешь к ударным дозам джина. А наш герой в таких случаях выходит на улицу — и тут уж берегись. Он очень уверен в себе.
— Ладно, — сказал я. — Каков же вывод?
— Вывод? А вывод такой: ты его не поймаешь. Думаю, что когда он не готовит материал для очередной сенсации, то сидит дома, прилипнув к экрану. А когда выходит, то снимает напряжение, разнообразит меню и чувствует себя телезвездой — и все это одновременно. Так что, сам понимаешь... Всё, конечно, может быть, и удача тебе улыбнется, но я лично на тебя не поставлю.
— Он ве-ерно говорит. По-пока не п-поймем, что его тянет к этим несчастным, н-нам его не вы-вычислить. Надо постараться у-уловить эту связь.
И мы стали стараться. Мы изучили все материалы, которые дал мне Рэй, пытаясь понять, что же пропустила полиция. Нам повезло не больше, чем ей. Все его жертвы были связаны между собою одинаковой судьбой — мучительной гибелью, — но это не давало нам никаких зацепок.
Потом решили посмотреть выпуск новостей, заедая их пиццей и пирожками. В полутемном кабинете Билли замерцал экран маленького черно-белого телевизора, и мужчина в безупречном пиджаке с чарующей улыбкой оповестил всех и каждого, что на арену вышел истинный герой, и, хотя им не удалось взять у него — у меня то есть — интервью, нет сомнений, что песенка Шефа спета, и часы его сочтены. Да, было сказано, что в игру вступил Джек Хейджи, как будто у этого самого Джека был хоть один шанс на успех. По этому поводу изощрялся в остроумии не один только Хью.
Я взял еще пирожок, закинул ноги на спинку стула и смотрел, как открывается-закрывается улыбающийся рот ведущего. Дело шло к полуночи. Скоро настанет воскресенье — часы пущены. В отличие от ухмыляющейся куклы на экране я не был почему-то уверен, что все будет замечательно.
Ровно неделю спустя опасения мои подтвердились.
* * *
...Мысли ее давно уже мешались от ужаса. Она пыталась молить о пощаде не для себя — о сохранении той жизни, что держали сейчас его руки. Но он лишь посмеивался, с упрямством капризного и балованного ребенка, требующего свою любимую игрушку. Она пыталась высвободиться или закричать, но не могла: проволока намертво сковала ее кисти и щиколотки, рот был плотно заткнут клипом. Она не в силах была даже шевельнуться — ноги ее были прибиты к ножкам стула гвоздями.
В зеркало она старалась не смотреть. Укусы больше не кровоточили, но полукруглые глубокие следы зубов багровели на ее коже. Она не могла смотреть, как его пальцы вонзаются в зияющие раны, терзая уже потерявшую чувствительность плоть. Он стоял перед нею с улыбкой и одной рукой подносил к жующему рту бесформенный кусок мяса, другой проникал все глубже а ее тело — при этом еще смотрел на экран телевизора.
Ведущий смешил его: этот парень далеко не так убедителен, как та бабенка, что вела передачи с ним в очередь. Вот она ему нравилась. Хорошо бы с нею пообедать. Сделать ей предложение, от которого она не откажется. Да и Джека Хейджи пригласить за компанию, Отличное общество: карающий ангел Хейджи, Салли из Дабл'ю-Кью-Кью-Ти и он.
Потом, когда в крови и слизи он достиг пика своего наслаждения, этот план вдруг стал приобретать четкие очертания.
* * *
Мы с Хьюбертом сидели у меня в кабинете, когда появился Шеф. Восьмой по счету, он ничем не отличался от предыдущих семерых психов и тоже уверял, что это он совершил все злодеяния, включая и самое последнее. Вчера утром обнаружили растерзанное тело беременной Минди Фриберг — маньяк вырезал из нее плод.
От этого полоумного удалось отделаться. Мы сказали ему, что Шеф — вот он, в кресле сидит. (Имелся в виду Хьюберт.) Подействовало, как и в случае с безумцем номер три. Когда Хью выпроводил его и вернулся, я спросил:
— Чего тянешь-то. Пошел бы в полицию да сознался, и кончился бы этот цирк.
— Да надо бы... Б-боюсь, Рэй мне не поверит.
— И то верно.
— С-смотри, что я нашел з-за дверью, — и он протянул мне небольшой сверток. — Д-для С-санта-Клауса вроде бы рановато, — и закатился своим крякающим смешком, на который я не отреагировал.
Развязывая стягивавшую сверток бечевку и продолжая думать о только что посетившем нас безумце, я сказал:
— Скоро я окончательно возненавижу нашу свободную печать. Понимаю теперь, каково приходится нашему другу Рэю. От этих придурков и самому спятить недолго. Билли как специалист объяснил, что они признаются, чтобы снять часть вины, лежащей на всем нашем обществе. И первым делом прутся в полицию, а когда их выставляют оттуда вон, — ко мне.
Я снял оберточную бумагу, скомкал ее и швырнул в корзину, продолжая рассуждать вслух:
— Житья нет от шутников, от психов и от старушек, заметивших у себя за окном какую-то тень... Точно, я сам скоро...
И осекся. Это было похоже на лобовое столкновение на шоссе. Я забыл и про Хью, привставшего со стула, и вообще про все на свете. Я только смотрел на оказавшуюся у меня в руках банку. Там в зеленоватом маринаде рядом с огурчиками-пикулями плавало тельце человеческого зародыша.
Хьюберт, зажимая себе рот, метнулся к двери, а я все смотрел. Смотрел, когда попятился к телефону, смотрел, набирая номер капитана Тренкела, смотрел, дожидаясь, когда явится полиция. Поставил банку на стол и сел, не сводя с нее глаз. Вошедший Хьюберт достал носовой платок к хотел было прикрыть ее, но я перехватил его руку.
— Не трогай, — сказал я спокойно, а когда он стал вырываться, силой усадил его рядом. — Не трогай. Сиди и смотри. Смотри — и поймешь, с кем предстоит иметь дело.
По щекам у него покатились слезы. Он пытался отвернуться, но я, перегнувшись через стол, придержал его голову.
— Я не хочу, Джек, я не могу, не могу!..
— Смотри, смотри, и не рвись, а не то я сломаю тебе руку.
И он тоже стал смотреть. Плакал и смотрел. Из глаз и из носа текло, но он смотрел, размазывая по лицу и по столу слезы и сопли. Впрочем, на его счастье, в кабинет очень скоро вломился капитан Тренкел с таким количеством полицейских, словно они собрались ловить сбежавшего из зверинца слона.
В распахнутую дверь с проклятьями и воплями перли, как на штурм, журналисты. Под неумолчное щелканье затворов и вспышки блицев полицейские силой оттеснили прессу назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Все так, — сказал я. — Он редкий выродок. Ну и что из этого следует?
— Следует то, что нужно понять: к какому типу выродков он относится. Надо сузить поле поиска, и тогда ты уже сможешь проверять клубы, расспрашивать и вычислять. Помнишь, мы ведь однажды составили список извращенцев и вычеркивали из него по одному. А этот парень — явно не аутсайдер. Сильная, властная, темпераментная натура. Во всем чувствуется бравада и даже, я бы сказал, щегольство. Ты, Джек, тоже не слабачок, но и тебе бывает нужно сбросить давление в котле, и тогда ты прибегаешь к ударным дозам джина. А наш герой в таких случаях выходит на улицу — и тут уж берегись. Он очень уверен в себе.
— Ладно, — сказал я. — Каков же вывод?
— Вывод? А вывод такой: ты его не поймаешь. Думаю, что когда он не готовит материал для очередной сенсации, то сидит дома, прилипнув к экрану. А когда выходит, то снимает напряжение, разнообразит меню и чувствует себя телезвездой — и все это одновременно. Так что, сам понимаешь... Всё, конечно, может быть, и удача тебе улыбнется, но я лично на тебя не поставлю.
— Он ве-ерно говорит. По-пока не п-поймем, что его тянет к этим несчастным, н-нам его не вы-вычислить. Надо постараться у-уловить эту связь.
И мы стали стараться. Мы изучили все материалы, которые дал мне Рэй, пытаясь понять, что же пропустила полиция. Нам повезло не больше, чем ей. Все его жертвы были связаны между собою одинаковой судьбой — мучительной гибелью, — но это не давало нам никаких зацепок.
Потом решили посмотреть выпуск новостей, заедая их пиццей и пирожками. В полутемном кабинете Билли замерцал экран маленького черно-белого телевизора, и мужчина в безупречном пиджаке с чарующей улыбкой оповестил всех и каждого, что на арену вышел истинный герой, и, хотя им не удалось взять у него — у меня то есть — интервью, нет сомнений, что песенка Шефа спета, и часы его сочтены. Да, было сказано, что в игру вступил Джек Хейджи, как будто у этого самого Джека был хоть один шанс на успех. По этому поводу изощрялся в остроумии не один только Хью.
Я взял еще пирожок, закинул ноги на спинку стула и смотрел, как открывается-закрывается улыбающийся рот ведущего. Дело шло к полуночи. Скоро настанет воскресенье — часы пущены. В отличие от ухмыляющейся куклы на экране я не был почему-то уверен, что все будет замечательно.
Ровно неделю спустя опасения мои подтвердились.
* * *
...Мысли ее давно уже мешались от ужаса. Она пыталась молить о пощаде не для себя — о сохранении той жизни, что держали сейчас его руки. Но он лишь посмеивался, с упрямством капризного и балованного ребенка, требующего свою любимую игрушку. Она пыталась высвободиться или закричать, но не могла: проволока намертво сковала ее кисти и щиколотки, рот был плотно заткнут клипом. Она не в силах была даже шевельнуться — ноги ее были прибиты к ножкам стула гвоздями.
В зеркало она старалась не смотреть. Укусы больше не кровоточили, но полукруглые глубокие следы зубов багровели на ее коже. Она не могла смотреть, как его пальцы вонзаются в зияющие раны, терзая уже потерявшую чувствительность плоть. Он стоял перед нею с улыбкой и одной рукой подносил к жующему рту бесформенный кусок мяса, другой проникал все глубже а ее тело — при этом еще смотрел на экран телевизора.
Ведущий смешил его: этот парень далеко не так убедителен, как та бабенка, что вела передачи с ним в очередь. Вот она ему нравилась. Хорошо бы с нею пообедать. Сделать ей предложение, от которого она не откажется. Да и Джека Хейджи пригласить за компанию, Отличное общество: карающий ангел Хейджи, Салли из Дабл'ю-Кью-Кью-Ти и он.
Потом, когда в крови и слизи он достиг пика своего наслаждения, этот план вдруг стал приобретать четкие очертания.
* * *
Мы с Хьюбертом сидели у меня в кабинете, когда появился Шеф. Восьмой по счету, он ничем не отличался от предыдущих семерых психов и тоже уверял, что это он совершил все злодеяния, включая и самое последнее. Вчера утром обнаружили растерзанное тело беременной Минди Фриберг — маньяк вырезал из нее плод.
От этого полоумного удалось отделаться. Мы сказали ему, что Шеф — вот он, в кресле сидит. (Имелся в виду Хьюберт.) Подействовало, как и в случае с безумцем номер три. Когда Хью выпроводил его и вернулся, я спросил:
— Чего тянешь-то. Пошел бы в полицию да сознался, и кончился бы этот цирк.
— Да надо бы... Б-боюсь, Рэй мне не поверит.
— И то верно.
— С-смотри, что я нашел з-за дверью, — и он протянул мне небольшой сверток. — Д-для С-санта-Клауса вроде бы рановато, — и закатился своим крякающим смешком, на который я не отреагировал.
Развязывая стягивавшую сверток бечевку и продолжая думать о только что посетившем нас безумце, я сказал:
— Скоро я окончательно возненавижу нашу свободную печать. Понимаю теперь, каково приходится нашему другу Рэю. От этих придурков и самому спятить недолго. Билли как специалист объяснил, что они признаются, чтобы снять часть вины, лежащей на всем нашем обществе. И первым делом прутся в полицию, а когда их выставляют оттуда вон, — ко мне.
Я снял оберточную бумагу, скомкал ее и швырнул в корзину, продолжая рассуждать вслух:
— Житья нет от шутников, от психов и от старушек, заметивших у себя за окном какую-то тень... Точно, я сам скоро...
И осекся. Это было похоже на лобовое столкновение на шоссе. Я забыл и про Хью, привставшего со стула, и вообще про все на свете. Я только смотрел на оказавшуюся у меня в руках банку. Там в зеленоватом маринаде рядом с огурчиками-пикулями плавало тельце человеческого зародыша.
Хьюберт, зажимая себе рот, метнулся к двери, а я все смотрел. Смотрел, когда попятился к телефону, смотрел, набирая номер капитана Тренкела, смотрел, дожидаясь, когда явится полиция. Поставил банку на стол и сел, не сводя с нее глаз. Вошедший Хьюберт достал носовой платок к хотел было прикрыть ее, но я перехватил его руку.
— Не трогай, — сказал я спокойно, а когда он стал вырываться, силой усадил его рядом. — Не трогай. Сиди и смотри. Смотри — и поймешь, с кем предстоит иметь дело.
По щекам у него покатились слезы. Он пытался отвернуться, но я, перегнувшись через стол, придержал его голову.
— Я не хочу, Джек, я не могу, не могу!..
— Смотри, смотри, и не рвись, а не то я сломаю тебе руку.
И он тоже стал смотреть. Плакал и смотрел. Из глаз и из носа текло, но он смотрел, размазывая по лицу и по столу слезы и сопли. Впрочем, на его счастье, в кабинет очень скоро вломился капитан Тренкел с таким количеством полицейских, словно они собрались ловить сбежавшего из зверинца слона.
В распахнутую дверь с проклятьями и воплями перли, как на штурм, журналисты. Под неумолчное щелканье затворов и вспышки блицев полицейские силой оттеснили прессу назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13