– Мне игры тоже нужны, – встрял Бенджамин, раз уж момент благоприятный.
– Онлайн возьмешь, – отозвался я. Да, копирование игр незаконно, однако пиратство широко распространено. – Прямо в Сети. Полно серверов.
– Даже если этим занимаются все… – начал Шмуэль.
– Ша. Не сегодня, – вмешалась Софи, входя с церемониальной свечой, бутылкой вина и деревянной шкатулкой с пряностями.
– После ужина все устроим, – шепнул мне Моррис.
– С удовольствием, – согласился я, хотя папаша-талмудист выжал из этого все удовольствие до последней капли.
– Приходите все, – повторил Шмуэль чуть громче. Он не назвал Мириам по имени, хотя лишь ее стул и пустовал. – Джейми, может, сходишь за сестрой?
Моррис вынул из кармана зубочистку и сунул в рот. Я направился в гостиную.
Мириам, моя тридцатитрехлетняя сестра, сидела на диване перед маленьким пластмассовым станком и плела кашпо. На секунду я отвлекся на картинку в телевизоре: новостной сюжет – бык несется по Манхэттен-авеню. Автомобили и автобусы жмутся к обочине, полицейские машины неторопливо ползут против движения за обезумевшим быком. В верхнем левом углу значится «прямой эфир» и «последние новости».
– Эй, Мириам, – тихо сказал я. – Пора ужинать.
Она подняла голову, глянула на меня сквозь очки толщиной с бутылочное донышко и расплылась в сияющей улыбке человека, не подозревающего, как тяжела бывает жизнь.
– Я вот что делаю, – с гордостью сообщила она. Подняла недоделанный разноцветный шедевр, чтобы я одобрил.
– Ужасно красивый, Мириам. Блин, правда красивый. – Я встал перед ней на колени. – Просто не терпится посмотреть, какой он целиком.
– Правда? – спросила она. Не на комплимент напрашивается, а правда хочет знать.
– Правда не терпится. Ни секунды.
– Я поняла, – рассмеялась она. Застенчиво отвернулась, вспыхнула, будто я с ней заигрываю. Подергала себя за волосы и запуталась пальцем в локоне.
По ней не скажешь, что у нее синдром Дауна, думал я, нежно отводя ее руку и помогая ей встать. Может, глаза чуть шире расставлены, чем полагается, и еще высокий квадратный лоб. Но она – мой самый первый друг, первое лицо, что я помню. Господи боже, да она мне приносила бутылочку. Даже считать меня учила.
– Ты сейчас долго в гостях, – заметила она по пути в столовую.
– Да, точно. – Удивительно, как она вообще замечает, что я уезжаю и возвращаюсь. Всегда ведет себя так, будто обитает в своем личном беспредельном настоящем – не замечая моих приходов и уходов, – точно у нее совсем другое ощущение времени и пространства. – В гостях.
Глубокое наблюдение. Я впервые в жизни чувствовал себя гостем в доме, где вырос. Мириам лишь сформулировала.
– Так этот, как ты говоришь, симулятор… – начал Моррис, когда мы вошли.
– Эмулятор, папа, – поправил Бенджамин человека, который вполне годился ему в дедушки.
– Ну да, эмулятор, – продолжал Моррис, ковыряя зубочисткой во рту: обычно он эту манеру приберегает для деловых переговоров. – Ты не думал его продать? Может, из него точка-ком выйдет?
– Ну, это не совсем тот продукт, чтоб на нем строить бизнес, – ответил я. Неясно, с чего начать. Ужасно приятно, что дядю так увлекло мое детское творение. Но насчет его ценности Моррис заблуждается. Или дезинформирован. – Понимаешь, эмулятор – скорее для подрыва бизнеса, а не для создания.
Отец вручил Моррису свечу, но старец невозмутимо продолжал:
– Создавая бизнес, подрываешь другой, Джейми, прав ли я? – Моррис наклонился и взмахнул зубочисткой. – Может, тебе заплатят, чтобы ты не выставлял его на рынок.
– Так не получится, – ответил я. – Кроме того, эмуляторы выпускают тоннами. Это же один из тысячи. Даже не лучший.
– При правильном маркетинге, Джейми, – Моррис говорил о делах даже со свечой в руке, – спорим, ты еще вселишь в кого-нибудь страх Божий.
Шмуэль вцепился в этот шанс мертвой хваткой:
– Пожалуй, богобоязненным людям пора прочесть благословения. – Он знал: Моррис намека не вычислит. В Торе страх Божий вселялся не в евреев, а в гоев, трепетавших пред мощью еврейского Бога. Шмуэля недостойно кольнуло блаженство праведности – сразу видно.
– Потом поговорим, – сказал Моррис, зажег свечу и жульнически проскакал по транслитерации в молитвеннике. Закончив, передал свечу брату и повертел в руках тонкую книжицу. Ткнул пальцем в наклейку «Уайтстоунская синагога» на задней обложке:
– Сэмми, ты что, сидур из синагоги спер?
Бенджамин захихикал. Отец сурово зыркнул на брата. В таких условиях нелегко поддерживать дисциплину. В конце концов, это ведь даже не шабат, а хавдала. Большинство евреев вообще исход субботы не отмечают, а уж реформисты – тем более.
Шмуэль вздохнул, поднял свечу и обратился к своему Богу – сначала на иврите, затем на языке, понятном всем нам:
– Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, отделивший святое от будничного.
Он окунул палец в вино и с тщательностью профессионала потушил капельками свечу. Шабат закончился; граница меж святым и будничным проведена, как только мой отец умеет ее проводить.
Разговор возобновился, но молитва изменила его течение.
– Ну, Сэмми, – начал Моррис. – Когда голосование?
– Через пару недель, не раньше, – вмешалась Софи. Она знала, что отцу не нравится обсуждать свой профессиональный кризис – особенно с нами. – Мы не переживаем. Обычная формальность.
Голосование общины о продлении отцовского контракта – что угодно, только не формальность. Новый президент общины и большинство членов нынешнего совета склонялись к мысли, что для современного мира методы их заслуженного раввина чересчур традиционны. Он всю жизнь был либералом и с кафедры учил конгрегацию, что обязанность евреев – служить духовными наставниками общества, защищать угнетенных и – прежде всего – помнить заповеди, которые Господь даровал им на горе Синай. «Как у Моисея было две матери, – проповедовал он, – так и мы принадлежим двум обществам: нации, в среде которой живем, и еврейскому народу».
В девяностых подобные сентенции шли на ура: трудягам из Куинза оставалось лишь беспомощно смотреть, как их двойники с Манхэттена пожинают финансовый урожай интернет-бума. Но теперь Куинз познал рыночные прелести, и в словах ребе зазвучала критика. Президент и казначей при закрытых дверях встретились со Шмуэлем и порекомендовали смягчить риторику. Поползли слухи, что еще несколько членов совета требовали раввина XXI века. Вместо того чтобы продлить контракт, как это делалось год за годом, совет решил провести голосование общины – и без того унижение, да еще голосовать будут на веб-сайте синагоги.
– Ты же будешь бороться, правда? – спросил Моррис.
– С чего бы мне? – отозвался Шмуэль. Софи поставила перед ним суп. – Я с этими людьми знаком двадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73