ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Тендряков Владимир
На блаженном острове коммунизма
Владимир Федорович ТЕНДРЯКОВ
НА БЛАЖЕННОМ ОСТРОВЕ КОММУНИЗМА
Слепая Фемида изощренно пошутила, предоставив Хрущеву расправиться со Сталиным. Судьей палача стал человек, которого Сталин считал шутом.
Сталина я видел всего лишь раз в жизни - 7 ноября 1945 года, проходя среди многих и многих людских тысяч по Красной площади мимо Мавзолея. Помню: поразили меня его маленький рост - вдавлен в трибуну по самую фуражку с твердым околышем - и бескостно-дряхлый жест дедовской руки, вызывавший вулканический рев обезумевшей от восторга площади. Разумеется, и я обезумевше вопил вместе со всеми...
Хрущева же я видел и слышал много раз, издалека и достаточно близко, хотя лично, увы, не беседовал, не был допущен до рукопожатия.
Одна встреча, право же, стоит того, чтоб поведать о ней. Я тогда удостоился чести провести день в коммунизме. Да, да, в том усиленно обещанном, шумно прославляемом коммунизме, попасть в который никто из здравомыслящих граждан нашей страны давным-давно уже не рассчитывает.
1
15 июля 1960 года. Мне позвонили из Правления Союза писателей:
- Просим зайти завтра в течение дня. Очень важное дело.
А так как Союз писателей, надо отдать ему должное, делами меня не обременял, тем более важными, то я послушно заехал на улицу Воровского. Там мне вручили конверт с праздничного вида билетом на лощеной бумаге, заставили расписаться.
В билете значилось, что товарищ Тенков В. Ф. с супругой приглашаются на встречу руководителей партии и правительства с деятелями науки и культуры, просьба прибыть в 9 часов утра. На обратной стороне билета - схема маршрута: по Каширскому шоссе, поворот на сто двадцатом километре, к совхозу "Семеновскому"...
- Место в машине для вас оставить? - спросили меня.
Я пожелал остаться независимым:
- У меня своя машина.
У меня был видавший виды "Москвич", который я мыл в году раза по два по вдохновению или ради какого-нибудь исключительного случая вроде техосмотра. Встреча с правительством - случай тоже из ряда вон выходящий, и я мысленно дал себе слово помыть машину.
Но не сдержал его: в тот день домой вернулся ночью, а утром встал, когда стрелки часов перевалили за восемь, где уж тут мыть машину, сломя голову надо нестись, чтоб если и опоздать, то не безбожно.
Я влез в свой единственный светлый костюм, вместе с женой сбежал к своему неумытому "Москвичу", ринулся через Москву к Каширскому шоссе.
Тише едешь - дальше будешь, поспешишь - людей насмешишь... У меня вечные нелады со столь мудрыми остережениями, а потому на выезде из Москвы коварно спустил баллон. И я, скинув свой светлый, но удушающе плотный,жаркий, что мужицкая поддевка, пиджак, кляня норовистую машину, правительственную затею, самого себя и ни в чем не повинную жену, принялся на солнцепеке менять заскорузлое от грязи колесо. А мимо по шоссе скользили, отливая безупречной полировкой, черные "ЗИЛы" и монументальные "Чайки" - еще не примелькавшаяся новинка тех лет, - все они, разумеется, спешили туда, куда спешил и я.
Наконец колесо поставлено, багажник захлопнут, руки наспех вытерты тряпкой - вперед! Я выжимал из своего неумытого все, что тот мог дать, не особенно считался с дорожными знаками, выскакивал на левую сторону, держа наготове пригласительный билет на лощеной бумаге. Если только милиция остановит, сразу под нос обезоруживающий документ: глядите, спешу не к теще в гости, вам надлежит не осуждать, а хвалить меня за рвение. Шоссе было густо заставлено милицией, чуть ли не на каждом километре посты, но, должно быть, они по слишком откровенному нахальству, с каким я нарушал правила, догадывались о приготовленном для них лощеном билете и лишь провожали меня осуждающими взглядами. И уж только когда я совершил вовсе недопустимое - у железнодорожного шлагбаума по левой стороне обошел черные лимузины и бесцеремонно подставил бок "Чайке", - ко мне подошел представитель милиции с погонами подполковника и скорбно-осуждающим лицом. Он даже не попросил у меня водительские права, даже не спросил меня, куда это я так рвусь, даже лощеный билет, увы, не понадобился. Подполковник всего-навсего укоряюще сказал:
- Нельзя же так. Можете аварию устроить. Нехорошо.
И затронул лучшие струны моей души, заставил искренне устыдиться. Я и дальше продолжал гнать своего неумытого, но старался уже не нагличать.
Неожиданно я почувствовал, что шоссе вокруг меня пусто, трясется впереди лишь расхлябанный грузовичок - ни черных лимузинов, ни гордых "Чаек" с золочеными хвостами... И я понял, что переусердствовал - проскочил заветный поворот, указанный на обратной стороне билета. Пришлось разворачиваться...
Стандартный кирпич на обочине, запрещающий произвольный проезд, нитка асфальта через поле к раскинувшейся хвойной купе.
Наш "Москвич" оказался в очереди машин перед четырехметровым сплошным забором, выкрашенным в стандартную солдатски-зеленую краску.
Молодцеватые военные с голубыми околышами и петлицами заулыбались, когда после сияющих "ЗИЛов" и "Чаек" подрулил я. Через опущенное стекло было слышно, как один проницательно заметил другому:
- Гляди - частник приехал!
Я показал им приготовленный билет, они мне с подчеркнутой вежливостью откозыряли, и я въехал под сень соснового леса, недоуменно оглядываясь где же тут можно приткнуться? Узенькая - на ширину одной машины, не больше - асфальтовая стежка привела к асфальтовому пятачку, и к нам двинулся молодой человек.
Он был высок, плечист, гибок, он не шагал по земле, он скользил по ней, темный костюм на нем, облегающий широкую грудь и тонкую талию, лишь на локтевых сгибах собирался в скупые, почти музыкальные складки. И голова его курчавей, чем у Пушкина и Василия Захарченко, и лицо правильное, мужественное, способное выражать лишь открытую доброжелательность. Он без всякого содрогания положил свою сильную руку в немнущемся рукаве с высовывающейся ослепительной полоской манжеты на ручку давно не мытой дверцы, с силой распахнул ее, пророкотал моей жене:
- Здравствуйте. Добро пожаловать. Прошу вас.
И жена, смущенная его великолепием, его рыцарской услужливостью, вылезла из неумытого "Москвича" на священный асфальт. Встречающий с силой захлопнул дверцу, небрежно махнул мне рукой:
- А ты поезжай! Поезжай дальше.
Вот тс раз!..
Впрочем, моя особа всегда почему-то вызывает недоверие у швейцаров и официантов. Швейцары меня стараются не пустить за порог, официанты же меня с ходу предупреждают, что пиво в их заведении стоит дороже, чем в пивном киоске напротив.
Однако недоразумение сразу раскрылось, наш встречающий рассыпался в извинениях и все же настойчиво предложил ехать дальше. Жена, только что ступившая на землю обетованную, вновь залезла в машину, и мы покатили по узкой дорожке - дальше, в глубь леса.
1 2 3 4 5 6 7 8