Господин без совести. Ну, это не бог весть что.
Маткович. Вот и я так думаю.
Господин без совести отходит к своему столику.
Редактор (после его ухода). Послушайте, но ведь это лее сенсация. Я и не знал! Оказывается, вы наследник?
Маткович. Да, теперь у меня появилась новая забота, и, кажется, все это так не во-время…
Редактор. То есть как «не во-время»? Наследство всегда во-время.
Маткович. Людям, нуждающимся в деньгах. Но мне они вовсе не нужны. Мне вполне достаточно своих собственных сбережений, для того чтоб продержаться на поверхности. А лишние деньги снова заставят меня окунуться в жизнь – в эту пустую светскую жизнь, которой я уже давно насытился и в которой разочаровался.
Редактор. Это в ваши-то годы?
Маткович. Есть люди, которые живут быстрее других. Я пробежал всю дистанцию, но так и не достиг цели. Выходит, что ж, снова возвращаться на старт и начинать все сначала?
Редактор. Я не это имел в виду, но…
Маткович. Нет. С меня довольно! «Долг», «Совесть», «Честь», «Друзья», «Любовь» – все эти книги жизни я уже прочел. «Общество»? Видите, вот оно – «общество»! Все здесь лживо, обезличенно, искусственно. «Дружба»? Но ведь это пустое слово. Дружба непостоянна, как мартовский день. А «любовь»… (Пауза.) Вот взгляните… Видите даму в голубом; да, пара, которая приближается сюда…
Пара, танцующая фокстрот, приближается и снова удаляется.
Редактор. Удивительно красивая девушка. Маткович. Да… она красива… я любил ее. Редактор. А она? Маткович. И она меня любила. Редактор. И что же?
Mаткович. Ничего. И она и ее отец надеялись, что мое наследство будет во много раз больше Вообще-то я и сам думал… отчасти… Но объявились еще другие родственники, о которых я раньше и не слышал…
Редактор. И?…
Маткович. Тот господин, с которым она сейчас танцует фокстрот, притворяясь, будто и не замечает меня, куда более богатый наследник, чем я. Он должен унаследовать целый банк.
Редактор. И все же, несмотря на такое разочарование, я не вижу причин, оправдывающих ваше равнодушие к той сумме, которую вы получили в наследство.
Маткович. Дело в том, что я не хочу иметь над собой хозяина. Я хочу жить свободным. А деньги – самый безжалостный, самый бессердечный хозяин человека.
Редактор. Но ведь эти деньги уже лежат у вас в кармане?! И вы должны с этим примириться.
Маткович. Я их растрачу. Промотаю все наследство, которое, между прочим, не так уж велико. Усыновлю какую-нибудь бездомную сироту. Подарю новое знамя какому-нибудь обществу любителей пения. Накуплю акций самого что ни на есть ненадежного предприятия. Раздам в долг всем, кто наверняка не сможет вернуть. И наконец, если и это не поможет, возьму да и проиграю все в карты. (Достает бумажник.) На сегодня я приготовил двадцать тысяч динаров. Вот пойду сейчас за карточный стол и поставлю все двадцать тысяч на самую дурацкую карту… на ту, которая обречена на проигрыш, и… таким образом уже сегодня облегчу свою совесть на двадцать тысяч динаров. (Поднимается из-за столика.)
Редактор. Да вы никак серьезно…
Маткович Поберегите мое место. Я быстро вернусь. В карты, как и в жизни, проигрываешь быстрее и чаще, чем выигрываешь. (Уходит.)
II
Те же, без Матковича.
Госпожа копия с Венеры. Милорад! Кел фет он препар иси? Что это за профессор?
Господин из порядочной семьи. Ma фоа, я сам ничего не знаю. Говорят, какой-то профессор, который сорок лет читал лекции. Если вы хотите, могу узнать. (Подходит к Редактору.) Сегодня вечером здесь будут кого-то чествовать, это верно?
Редактор. Верно.
Господин из порядочной семьи. Говорят, какого-то профессора, да? Он что же, очень знаменитый человек?
Редактор. О да, очень знаменитый. Правда, в научных кругах за границей его имя известно больше, чем у нас на родине. Он автор оригинальной теории в области этики, был даже кандидатом на Нобелевскую премию. Сорок лет он читает лекции, у него бесчисленное количество научных трудов; и вообще он человек с огромными заслугами.
Господин из порядочной семьи. Благодарю вас за информацию. (Подходит к Госпоже копии с Венеры.) Этот профессор изобрел какие-то теории, он известен за границей, а не у нас. Сорок лет сидит на кафедре и… в общем это все, что я мог о нем узнать.
Жан (подходит к Редактору). Можно вас попросить?
Редактор. Почему ж нельзя? Можно, Жан.
Жан. Вы понимаете по-английски?
Редактор. Как сказать, вообще немножко понимаю.
Жан (достает из кармана письмо). Мне прислали письмо из Америки. Со вчерашнего дня таскаю его, и никто мне не может прочесть.
Редактор (берет письмо). А кто пишет вам из Америки?
Жан. Не знаю. Правда, есть там у меня дальний родственник. Он уехал тридцать лет назад. Но у него есть родня и поближе меня. Да и о чем ему мне писать-то?
Редактор. И потом, с какой стати ему писать по-английски? Разве уж если он совсем забыл наш язык.
Послевоенный господин. Жан!
Жан. Сию минуточку!
Редактор. Хорошо, вы идите, Жан, а я посмотрю, что здесь такое.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров (Господину, сидягцему с ней за столиком.) Слушайте, ступайте найдите мне какого-нибудь партнера. Я хочу танцевать, а вы меня не приглашаете. Господин с хорошими связями. Я с большей охотой полетел бы с вами на седьмое небо!
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, для этого у вас не хватит смелости, или, вернее сказать… наглости.
Член совета клуба (где-то в глубине зала). Музыка! Музыка! Туш! Туш!
Музыканты обрывают фокстрот и играют туш. Танцующие останавливаются и выстраиваются шпалерами, оставляя узкий коридор. Гости за столиками встают.
III
Профессор, те же.
Профессор, седобородый, сгорбленный старик, идет между рядами гостей в сопровождении Председателя клуба и еще нескольких лиц; любезно раскланивается с присутствующими, которые приветствуют его аплодисментами.
Председатель клуба подводит Профессора к креслу, одиноко стоящему почти совсем на авансцене, перед первым столиком слева. Кресло специально поставлено именно для него. Профессор садится. Музыка затихает.
Председатель клуба (становится перед креслом). Уважаемый господин профессор! Клуб, в котором я имею честь быть председателем, считает для себя великой честью отметить в своих стенах такое редкое и значительное событие. Маленькое торжество, свидетелями которого мы все являемся, есть выражение признания ваших великих заслуг на поприще развития нашей науки. Наш клуб считает своим долгом вслед за многими другими учреждениями заявить о признании ваших заслуг. И я с гордостью и с большим удовольствием исполняю этот долг, поздравляя вас в нашем кругу.
Голоса гостей. Живео!
Профессор (встав, слушает речь Председателя клуба). Благодарю вас, господин председатель, и вас, господа члены Элит-клуба! Я весьма тронут столь радушным приемом и столь явным вниманием к моей персоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24