Пусть растут на здоровье! Кому они мешают? Зимою они всей гурьбой, босые и голые, лежат за печкой, тесно прижимаясь друг к другу, сплетаясь ручонками и ножками. Летом с утра до вечера валяются на улице, в мусоре и грязи, играют в кошки-мышки, пекут «печенье» из глины, бегают вперегонки и т. п. А то вдруг «запускают дождь», то есть подымают такую пыль, что задохнуться можно, а на улице становится темно. На детей, конечно, обрушиваются колотушки, подзатыльники, пинки и оплеухи вперемежку с градом самых причудливых проклятий, каких ни в одном словаре не найдешь.
– Ой, озорники, на костылях бы вам ходить! Вверх ногами бы вам стоять!.. С кровавыми ранами бы вам лежать! Чтоб вас черви съели!
Зато с наступлением праздника пурим дети чувствуют, что и они чего-нибудь да стоят, даже очень стоят. Обычно касриловские дамы, заблаговременно заказывая у Ривеле сладости, заодно уж договариваются насчет кого-нибудь из ее детворы – мальчика или девочки – для разноски гостинцев. И дети Ривеле Сластницы – мальчики и девочки – быстро несутся по улицам местечка с подносами, тарелками, блюдечками, покрытыми белыми салфетками. Щечки их пылают, глазки блестят, на лбу пот выступает. Нередко встречаются они друг с другом на топкой улице, но им некогда остановиться хоть на минуту поглазеть, что за гостинцы лежат в тарелке у братишки или сестренки. Только мимоходом обмениваются они краткими репликами, смысл которых постороннему человеку не всегда понятен:
– Петел еле! Куда?
– К толстухе Лейце. А ты, Кривоножка?
– К Алтерихе-макаронщице… Что-нибудь перепало?
– Еще бы! А тебе?
– У меня уже есть целковый, и два двугривенных, и пятиалтынный, и еще двенадцать грошей. А у тебя сколько?
– Некогда было считать. Но боюсь, что больше, чем у тебя.
. – Утри нос!
– Сломай себе шею!
И расходятся в разные стороны.
Обыватели местечка давно уже восседают за торжественной трапезой, распевая вслух «Розу Иакова», либо наслаждаются игрой комедиантов с долговязым Нафтоле во главе. А детишки Нафтоле все еще шмыгают из дома в дом и разносят гостинцы, получая за это по нескольку грошей. Хозяева подтрунивают над ребятишками:
– Мальчонка, поди-ка сюда! Чей ты? Не сынок ли Нафтоле?
– Да, Нафтоле.
– Ну, как? Сколотил сотнягу за сегодняшний день или чуть поменьше?
– Хи-хи!
– Скажи, не стесняйся!
– Хи-хи!
– Полюбуйтесь-ка на него! Смех смехом, а придет домой, вытряхнет полные карманы золота… Такая уж семья – золотопряды!
6
Золотопряды за трапезой
Во всем местечке давно уже кончилась торжественная трапеза. Обыватели собираются на покой, а многие уже спят крепким сном и аппетитно храпят после стаканчика вина, пропущенного ими на радостях в честь избавления от заклятого врага – Амана. Одна только семья лишь теперь садится за стол справлять трапезу. Разрезана на куски плетеная булка, и живо, весело все разом принимаются за еду.
Это – золотопряды.
Все проголодались и до того устали, что ног под собой не чуют. У всех есть что порассказать, у каждого – куча происшествий, столкновений, забавных случаев.
Нафтоле нахвалиться не может на своих комедиантов: они сегодня играли на редкость хорошо, прекрасно! Один только Вашти чуть-чуть подгадил, перепутал текст в одном месте.
– Лихорадка бы его трясла до самой пасхи, этого Вашти! Сколько ни учишь бездельника говорить: «моего безбожника-супруга», у него всегда получается: «милого сапожника и друга». Какой там сапожник, сто чертей твоей бабушке! Но что поделаешь с гнусавым? Говори не говори – один черт!
Так рассказывает Нафтоле. Рассказы Ривеле куда интереснее. В них речь идет о жадных покупательницах, которые торгуются до одури. А одной даме вздумалось даже обжулить ее на один тортик.
– Положим, я не из тех, что дают себя обсчитать! «Сколько, говорю, тортиков вы отложили, мадам?» – «Четыре», – отвечает она. «Ну, а пятый куда девался?…» Покраснела как рак и говорит: «Какой же это, с позволения сказать, тортик?» – «А что же это? Будильник?» – «Я, говорит, думала, что это медовый пряник». – «А медовый пряник, говорю, это, по-вашему, – собака?…»
Так рассказывает Ривеле. Рассказы Нойаха, естественно, вращаются вокруг трещоток.
– В нынешнем году был особенно большой спрос на трещотки. Нарасхват брали трещотки. Всем только и подавай трещотки, трещотки, трещотки! У меня вчера к полудню не осталось уже ни одной трещотки. А покупатели так и прут, требуют трещоток. «Нет у меня трещоток», говорю я одному покупателю. «Знать ничего не желаю, – отвечает он сердито. – Хоть из-под земли достань, а дай мне две трещотки!» – «Где же, отвечаю, я вам возьму трещотки?» – «А куда, говорит, девались все твои трещотки?…»
– Перестанешь ты, наконец, трещать своими трещотками?… – прерывает Нойаха отец.
Опустив глаза, Нойах наклоняется низко-низко и сморкается под столом. Малышам только этого и надо! Пришел, наконец, и их черед поделиться впечатлениями дня, поведать о своих удачах. Им есть что порассказать, – хватит до самой пасхи. Но до пасхи еще целый месяц, а они смертельно устали, пора отдохнуть.
Малыши улеглись на своем обычном месте – за печью. Как снопы, повалились они на пол и мигом погрузились в сон – блаженный сон счастливых людей, которым выпал на долю радостный и полный удач трудовой день…
7
Золотопряды подсчитывают заработки
Давно уже перевалило за полночь. В глубокий сон погрузились обитатели местечка после веселой и обильной пуримской трапезы. Только два человека бодрствуют и даже не помышляют о сне. Это – наши золотопряды: долговязый Нафтоле и его супруга Ривеле Сластница. Тихо заперли они дверь, занавесили окна и принялись подсчитывать кассу. Надо привести в ясность, сколько денег принесли домой в этот счастливый день все большие и маленькие золотопряды. Супруги считают и пересчитывают и никак сосчитать не могут. То муж собьется с толку, то жена напутает. Они злятся, говорят друг другу колкости.
– Дважды два эта баба сосчитать не умеет! – упрекает Нафтоле жену.
Жена отвечает:
– Что ж, сосчитай сам, ежели ты такой мастер считать.
– Сама считай, ты лучше умеешь!
– Нет, ты считай, ты умеешь лучше!
Не беспокойтесь, однако, за них: до крупной размолвки дело не дойдет. Сейчас не время ссориться. Надо пораскинуть умом и порешить, что в первую очередь приобрести на заработанные деньги. Обувь для мужа и жены, пиджачки для мальчиков, платьица для девочек – это прежде всего. Затем надо запастись мацой на пасху. А гусиный смалец? А бочонок свекольного квасу? А мешок картошки? И удивительное дело! Как ни считай, как ни давай волю своему аппетиту, как ни потакай своему чреву, сколько ни транжирь, как ни предавайся мотовству и излишествам, – все же расчет показывает, что хватит денег и на мацу, и на гусиный смалец, и на бочонок свекольного квасу, и на мешок картошки, и на обувь для мужа и жены, и на курточки мальчикам, и на платьица девочкам.
1 2 3 4 5
– Ой, озорники, на костылях бы вам ходить! Вверх ногами бы вам стоять!.. С кровавыми ранами бы вам лежать! Чтоб вас черви съели!
Зато с наступлением праздника пурим дети чувствуют, что и они чего-нибудь да стоят, даже очень стоят. Обычно касриловские дамы, заблаговременно заказывая у Ривеле сладости, заодно уж договариваются насчет кого-нибудь из ее детворы – мальчика или девочки – для разноски гостинцев. И дети Ривеле Сластницы – мальчики и девочки – быстро несутся по улицам местечка с подносами, тарелками, блюдечками, покрытыми белыми салфетками. Щечки их пылают, глазки блестят, на лбу пот выступает. Нередко встречаются они друг с другом на топкой улице, но им некогда остановиться хоть на минуту поглазеть, что за гостинцы лежат в тарелке у братишки или сестренки. Только мимоходом обмениваются они краткими репликами, смысл которых постороннему человеку не всегда понятен:
– Петел еле! Куда?
– К толстухе Лейце. А ты, Кривоножка?
– К Алтерихе-макаронщице… Что-нибудь перепало?
– Еще бы! А тебе?
– У меня уже есть целковый, и два двугривенных, и пятиалтынный, и еще двенадцать грошей. А у тебя сколько?
– Некогда было считать. Но боюсь, что больше, чем у тебя.
. – Утри нос!
– Сломай себе шею!
И расходятся в разные стороны.
Обыватели местечка давно уже восседают за торжественной трапезой, распевая вслух «Розу Иакова», либо наслаждаются игрой комедиантов с долговязым Нафтоле во главе. А детишки Нафтоле все еще шмыгают из дома в дом и разносят гостинцы, получая за это по нескольку грошей. Хозяева подтрунивают над ребятишками:
– Мальчонка, поди-ка сюда! Чей ты? Не сынок ли Нафтоле?
– Да, Нафтоле.
– Ну, как? Сколотил сотнягу за сегодняшний день или чуть поменьше?
– Хи-хи!
– Скажи, не стесняйся!
– Хи-хи!
– Полюбуйтесь-ка на него! Смех смехом, а придет домой, вытряхнет полные карманы золота… Такая уж семья – золотопряды!
6
Золотопряды за трапезой
Во всем местечке давно уже кончилась торжественная трапеза. Обыватели собираются на покой, а многие уже спят крепким сном и аппетитно храпят после стаканчика вина, пропущенного ими на радостях в честь избавления от заклятого врага – Амана. Одна только семья лишь теперь садится за стол справлять трапезу. Разрезана на куски плетеная булка, и живо, весело все разом принимаются за еду.
Это – золотопряды.
Все проголодались и до того устали, что ног под собой не чуют. У всех есть что порассказать, у каждого – куча происшествий, столкновений, забавных случаев.
Нафтоле нахвалиться не может на своих комедиантов: они сегодня играли на редкость хорошо, прекрасно! Один только Вашти чуть-чуть подгадил, перепутал текст в одном месте.
– Лихорадка бы его трясла до самой пасхи, этого Вашти! Сколько ни учишь бездельника говорить: «моего безбожника-супруга», у него всегда получается: «милого сапожника и друга». Какой там сапожник, сто чертей твоей бабушке! Но что поделаешь с гнусавым? Говори не говори – один черт!
Так рассказывает Нафтоле. Рассказы Ривеле куда интереснее. В них речь идет о жадных покупательницах, которые торгуются до одури. А одной даме вздумалось даже обжулить ее на один тортик.
– Положим, я не из тех, что дают себя обсчитать! «Сколько, говорю, тортиков вы отложили, мадам?» – «Четыре», – отвечает она. «Ну, а пятый куда девался?…» Покраснела как рак и говорит: «Какой же это, с позволения сказать, тортик?» – «А что же это? Будильник?» – «Я, говорит, думала, что это медовый пряник». – «А медовый пряник, говорю, это, по-вашему, – собака?…»
Так рассказывает Ривеле. Рассказы Нойаха, естественно, вращаются вокруг трещоток.
– В нынешнем году был особенно большой спрос на трещотки. Нарасхват брали трещотки. Всем только и подавай трещотки, трещотки, трещотки! У меня вчера к полудню не осталось уже ни одной трещотки. А покупатели так и прут, требуют трещоток. «Нет у меня трещоток», говорю я одному покупателю. «Знать ничего не желаю, – отвечает он сердито. – Хоть из-под земли достань, а дай мне две трещотки!» – «Где же, отвечаю, я вам возьму трещотки?» – «А куда, говорит, девались все твои трещотки?…»
– Перестанешь ты, наконец, трещать своими трещотками?… – прерывает Нойаха отец.
Опустив глаза, Нойах наклоняется низко-низко и сморкается под столом. Малышам только этого и надо! Пришел, наконец, и их черед поделиться впечатлениями дня, поведать о своих удачах. Им есть что порассказать, – хватит до самой пасхи. Но до пасхи еще целый месяц, а они смертельно устали, пора отдохнуть.
Малыши улеглись на своем обычном месте – за печью. Как снопы, повалились они на пол и мигом погрузились в сон – блаженный сон счастливых людей, которым выпал на долю радостный и полный удач трудовой день…
7
Золотопряды подсчитывают заработки
Давно уже перевалило за полночь. В глубокий сон погрузились обитатели местечка после веселой и обильной пуримской трапезы. Только два человека бодрствуют и даже не помышляют о сне. Это – наши золотопряды: долговязый Нафтоле и его супруга Ривеле Сластница. Тихо заперли они дверь, занавесили окна и принялись подсчитывать кассу. Надо привести в ясность, сколько денег принесли домой в этот счастливый день все большие и маленькие золотопряды. Супруги считают и пересчитывают и никак сосчитать не могут. То муж собьется с толку, то жена напутает. Они злятся, говорят друг другу колкости.
– Дважды два эта баба сосчитать не умеет! – упрекает Нафтоле жену.
Жена отвечает:
– Что ж, сосчитай сам, ежели ты такой мастер считать.
– Сама считай, ты лучше умеешь!
– Нет, ты считай, ты умеешь лучше!
Не беспокойтесь, однако, за них: до крупной размолвки дело не дойдет. Сейчас не время ссориться. Надо пораскинуть умом и порешить, что в первую очередь приобрести на заработанные деньги. Обувь для мужа и жены, пиджачки для мальчиков, платьица для девочек – это прежде всего. Затем надо запастись мацой на пасху. А гусиный смалец? А бочонок свекольного квасу? А мешок картошки? И удивительное дело! Как ни считай, как ни давай волю своему аппетиту, как ни потакай своему чреву, сколько ни транжирь, как ни предавайся мотовству и излишествам, – все же расчет показывает, что хватит денег и на мацу, и на гусиный смалец, и на бочонок свекольного квасу, и на мешок картошки, и на обувь для мужа и жены, и на курточки мальчикам, и на платьица девочкам.
1 2 3 4 5