Но, во всяком случае, он понимал, что женщина такого рода – не находка для него, с тем же успехом он может хоть сейчас остановить какой-нибудь грузовик.
Нет, таких не обкрутишь.
Филипп уселся в машину и стал ждать, настроив приемник на "Европу-1" и закурив вторую сигарету. Он видел, как она вышла из кафе, пересекла улицу и, пройдя немного вперед, остановилась у парапета набережной. Пока она шла от реки к машине, он, глядя на ее своеобразную, но красивую походку, подумал, что она, должно быть, женщина степенная, рассудительная, но в то же время было в ней что-то такое, что его подбодрило, ибо под этим строгим костюмом наверняка таится страстная натура, и поэтому ей от него не уйти.
Открыв дверцу машины и услышав его упрек, что она слишком долго пропадала где-то, она лишь слегка отпрянула, но больше ничем не выказала своего удивления. Она тут же села за руль, одернула юбку, чтобы прикрыть колени, и, вынимая ключи из сумочки, сказала:
– Только не говорите мне, что вы меня уже видели. Я больше этого слышать не могу.
У нее был поразительно ясный выговор, казалось, она отчеканивает каждую букву. Не придумав ничего лучшего, он ответил:
– Ладно, разговаривать будете потом. Знаете, который час?
Больше всего его смущали ее очки. Два овальных черных стекла, за которыми скрывалось неведомо что. Ее голос прозвучал так же четко:
– Убирайтесь из моей машины.
– Это не ваша машина.
– Да?
– Да. Я видел бумаги в ящичке для перчаток.
Она пожала плечами и сказала:
– Будь так любезен, убирайся. И поскорее.
– Я еду в Канны.
– Великолепно. Но все-таки убирайся. Знаешь, что я сделаю, если ты не уберешься отсюда?
– Вы отвезете меня в Канны.
Она даже не улыбнулась. Хлопнула его по ногам, чтобы он не упирался подошвами в ветровое стекло, и он сел как полагается. Она бросила на него быстрый взгляд.
– Я не могу отвезти тебя в Канны.
– Меня это очень огорчает.
– Чего тебе, собственно, от меня надо?
– Чтобы ваша паршивая таратайка тронулась наконец с места, черт возьми.
Она кивнула, словно соглашаясь с ним, и включила зажигание. Но он знал, что это еще далеко не согласие. Его ничуть не удивило, когда она изящно развернулась на тротуаре и поехала к центру города. Он подумал, что она, пожалуй, способна, не говоря ни слова, отвезти его в полицейский участок.
Впрочем, нет, это на нее не похоже.
Она свернула налево в какую-то узкую улочку и остановилась, чтобы прочитать ее название. Она так вытянула свою тонкую шею, что встречная машина вынуждена была тоже остановиться. Водитель, приоткрыв дверцу, сказал ей какую-то глупость, но ни она, ни Филипп не ответили. Они проехали еще чуть дальше и остановились у неоновой вывески гостиницы "Ренессанс". Ему пришла в голову одна мысль, правда несколько наивная, но он ее отогнал.
– Мне остаться в машине или пойти с вами?
– Иди куда хочешь, делай что хочешь.
Он вышел из машины и стал рядом с ней. Она была на голову ниже него. Он глупо сказал ей, что если она будет продолжать говорить ему "ты", то он последует ее примеру.
– Попробуй. Я разбужу весь Макон.
– Но мы еще не в Маконе, а в Шалоне.
– Вот именно, но меня услышат и в Маконе.
Она подняла к нему свое лицо: оно выражало полное безразличие.
Казалось, она готова ко всему, ее уже ничем не удивишь, но в то же время у Филиппа появилась уверенность – он почти физически ощущал это, – что уже сегодня ночью она окажется в его объятиях, он наконец, увидит ее глаза и завтра они вместе будут нежиться на пляже. Она в нерешительности стояла перед застекленной дверью. Должно быть, она думала о том же, о чем и он, потому что вдруг, не спуская с него глаз, сказала изменившимся, каким-то усталым голосом:
– Ладно, иди, я не буду тебе в тягость.
И вошла в гостиницу.
То, что произошло там, окончательно повергло его в недоумение. Она спросила у элегантного мужчины, который сидел за конторкой администратора, а потом и у его жены, подошедшей к ним, была ли по телефону заказана для нее комната – ее фамилия Лонго – и действительно ли она ночевала здесь накануне. Хозяин и его жена, обескураженные вопросом, в замешательстве тупо переглянулись.
– Простите, мадемуазель, вы разве сами этого не знаете? Нет, лично они ее не видели. Ее оформлял ночной портье, а сегодня вечером, как и каждую субботу, он не работает. Молодая женщина воскликнула:
– В самом деле? Как все просто!
– Но разве вчера вечером приезжали не вы?
– Об этом-то я вас и спрашиваю.
Филипп стоял рядом с нею и машинально водил вокруг подставки для шариковой ручки пепельницей, которую он взял с конторки. Эта возня, по-видимому, раздражала ее, и она, не глядя на Филиппа, положила правую руку на его локоть. Она сделала это как-то мягко, почти дружески. Пальцы у нее были тонкие, длинные, ногти коротко подстрижены и не покрыты лаком.
"Машинистка", – подумал Филипп. А она в это время говорила, что если она действительно ночевала у них в гостинице, то должна сохраниться карточка или ее фамилия в книге регистрации приезжих.
– У нас есть ваша карточка, и мы сказали это жандарму, когда он звонил.
Правда, вы приехали так поздно, что она помечена сегодняшним днем.
Хозяйка, начиная нервничать, рылась в бумагах на полочке над конторкой.
Достав карточку, она положила ее перед странной посетительницей, но та лишь мельком взглянула на нее и даже не взяла в руки.
– Это не мой почерк.
– Как же вы хотите, – тотчас же вмешался хозяин, – чтобы это был ваш почерк, если карточку заполнял портье? Он нам сказал, что вы его сами попросили, потому что вы левша, а левая рука у вас была забинтована. Да она и сейчас в повязке. Вы ведь левша, не так ли?
– Да.
Хозяин гостиницы взял карточку и стал читать ее слегка дрожащим голосом:
– Лонго. Даниель Мари Виржини. Двадцать шесть лет. Рекламное агентство.
Приехала из Авиньона. Место жительства – Париж. Француженка. Разве это не вы?
Она с удивлением переспросила:
– Из Авиньона?
– Так вы сказали портье.
– Какая чушь! Хозяин только молча развел руками. Он-де не виноват, если она сама сказала эту чушь. Она царапала ногтями пуловер Филиппа, и он взял ее теплую руку в свою.
– Вы вчера не приезжали сюда? – тихо спросил он.
– Конечно, нет. Но все разыграно как по нотам!
– Если хотите, можно найти ночного портье.
Она задумчиво посмотрела на него, потом пожала плечами, сказала, что это ни к чему, и, не попрощавшись, молча направилась к застекленной двери.
– Так вы не берете номер? – визгливо спросила хозяйка.
– Беру, – ответила она. – Как и вчера. Я сплю в другом месте, но я здесь. Это для того, чтобы вызвать к себе интерес.
В машине она закурила, устало выпустила дым и глубоко задумалась.
Филипп решил, что сейчас ему уместнее молчать. Прошло минуты две, не меньше, потом она включила мотор и, покрутившись по улицам, привезла его на набережную, где они встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65