— Да, для меня ты — совсем иной священник, — сказал Орм, — со всеми твоими грехами и безумными женщинами. Но до сих пор мы так и не узнали, почему ты пожаловал сюда.
— Почему же ты не женился, как всякий разумный человек, — спросила Ильва, — раз уж твои плотские желания столь велики?
— Некоторые считают, что священник должен оставаться холостым, — сказал магистр. — Ваш-то священник не женат. Наверное, он благочестивее меня и не подвластен искушениям.
— Вместо того, чтобы думать о женщинах, я занят многим другим, — сказал брат Виллибальд, — а теперь к тому же, слава Богу, я стар для того, чтобы впасть в подобное искушение. Но по этому поводу даже святые апостолы высказывались различно. Сам апостол Петр был женат, и в своих путешествиях к язычникам он брал с собой жену. Это не особенно радовало апостола Павла, который не имел семьи и, может быть, поэтому путешествовал больше и написал много посланий. Святые отцы еще издавна посчитали, что апостол Павел прав, и аббаты святого Бенедикта во Франции держатся того же мнения: каждый священник должен жить один и хранить целомудрие. Хотя я думаю, что много времени пройдет, прежде чем священники перестанут жениться.
— Это так и есть, — сказал магистр. — Я знаю из проповеди французского аббата Эда и его учеников, что брак — это зло для служителя Христова, и я считаю, что они в этом правы. Но проделки лукавого неисчислимы, и вот перед вами — отверженный странник в дикой стране, ибо я отказался вступать в брак. Теперь расскажу я вам о втором грехе, который нагадала мне колдунья. И мне страшно даже подумать о том, каким будет третий грех.
Все охотно желали послушать его рассказ, и после того как Ильва подлила ему в кружку пива, он начал свою историю о втором прегрешении, которое он совершил.
Глава 8
О втором грехе магистра и о том, какое он понес наказание
— Второй мой грех, — начал он печальным голосом, — был совершен из-за женщины по имени Тордис, которая жила неподалеку от Хедебю. Она была знатного происхождения и богаче всех в округе, ей принадлежали обширные земли и большие стада, но родилась и выросла она среди язычников. Из-за своего большого богатства она была замужем трижды, хотя и была еще очень молода, и все ее мужья умерли насильственной смертью в походах или боях. Когда погиб ее третий муж, она приуныла и отправилась к епископу Эккарду, с тем чтобы искать помощи у Бога. Епископ просветил ее христианским учением и крестил ее, и потом она частенько приезжала к обедне с огромным сопровождением, — шумным, бряцающим оружием, — словно бы это был сам хёвдинг. Гордой она была непомерно, и упрямого нрава, так что в начале она протестовала против того, чтобы ее свита оставляла оружие за порогом церкви. Это, по ее мнению, выглядело унизительно. Но епископу в конце концов удалось убедить ее, и он пожелал, чтобы и мы проявляли терпение с ней, ибо она могла оказаться полезной для церкви. И она действительно не раз приходила к епископу С щедрыми дарами. И все же с ней было очень трудно, и хуже всего она обращалась со мной. Ибо едва она увидела меня, как возжелала. И однажды, после богослужения, она подкараулила меня в одиночестве в притворе и подошла просить благословения. Я благословил ее. Тогда она пристально посмотрела на меня и сказала, что если бы у меня отрасли побольше волосы и борода, то я бы сгодился на нечто иное, нежели только церковную службу. «Ты всегда желанный гость у меня, приходи, когда хочешь, — сказала она, — и ты не пожалеешь об этом». А потом она схватила меня за ухо и бесстыдно поцеловала, хотя рядом в притворе находился мой дьякон. Затем она удалилась, оставив меня в смущении и растерянности. Теперь, с помощью Божией, я был безразличен к женщинам и с решимостью намеревался искупить свою прошлую вину. К тому же эта женщина не могла сравниться красотой с теми, которые соблазнили меня в Маастрихте. Поэтому я вовсе не опасался согрешить с ней. Но я испытывал страх перед ее сумасбродностью, и большим несчастьем для меня было то, что добрый епископ Эккард в то время отлучился, уехав на церковный собор в Майнце. Я попросил дьякона молчать о том, что он видел, хотя он в своем неведении долго смеялся над этим. В тот вечер я усердно молился Богу, чтобы Он не ввел меня в искушение и отвратил от меня женский соблазн. После молитвы я почувствовал в себе силу и понял, что она попалась мне на пути только для того, чтобы я показал свою стойкость в искушении плотью. Но когда в следующий раз она пришла в церковь, я вновь ощутил страх. И пока еще звучало пение, я быстро проскользнул в ризницу, чтобы не встретиться с ней. Никого не боясь, она тут же настигла меня, прежде чем я успел скрыться, и принялась выпытывать, отчего я не пожаловал к ней в гости, хотя она и приглашала меня. Я ответил ей, что занят важными вещами. «Нет ничего важнее этого, — сказала она, — ибо ты тот мужчина, за которого я хочу выйти замуж, хотя ты и бритый. Но я думала, что ты понял и не заставишь меня ждать после того, как я в последний раз намекнула тебе об этом». Я ужасно рассердился и ответил только, что занят и не имею права оставить храм в отсутствие епископа. Потом, собравшись с мыслями, я серьезно заговорил с ней о том, что служитель церкви должен жить один и что все святые отцы строго бы осудили такую женщину, которая намеревается вступить в брак четвертый раз. При этих словах она побледнела и подошла ко мне поближе, не дав договорить до конца. «Ты что, кастрирован, как бык? — спросила она. — Или ты считаешь, что я слишком стара для тебя?» Она выглядела ужасно в гневе, и я схватил распятие, выставил его перед ней и принялся читать молитву об изгнании бесов. Но она вырвала распятие из моих рук с такой силой, что сама поскользнулась и упала, ударившись головой о большой сундук с церковным облачением. Тут же вскочив на ноги, она начала громко звать на помощь. Я тоже закричал, не ведая, что делаю. И здесь настиг меня злополучный рок, ибо в самом храме и в его притворе завязался бой между ее свитой, которая кинулась ей на помощь, и добрыми горожанами, желавшими помочь мне. Много народу полегло в обеих сторон, и среди них — дьячок, которого зарубили мечом, а с ним — и каноник Андреас, который прибежал из епископского дома, чтобы утихомирить сражавшихся. Ему в голову попал камень, и на следующий день каноник скончался. Наконец эту женщину с остатками ее свиты заставили убраться из церкви. Но отчаяние мое было велико, когда я увидел, что произошло и что из-за меня были убиты служители церкви. Когда епископ Эккард вернулся из Майнца и узнал обо всем случившемся, он нашел, что главный виновник — это я. Ибо он наказывал мне обходиться с этой Тордис терпеливо, а я не исполнил его воли. Лучше всего было бы ублажить ее, сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138