Аллегра пронзительно вскрикнула:
— О Куинтон! Милый!
Тонкие пальцы судорожно вцепились в его плечи. Длинные ноги сомкнулись у него на спине.
— Да, да, да, — твердила она, как молитву.
Он потерял голову. Все мысли куда-то исчезли. Остались одни ощущения и нескончаемое наслаждение, которое они дарили друг другу. Их бедра ритмично сталкивались. Его руки утонули в темной массе ее волос, удерживая на месте ее голову. Поцелуи воспламеняли жаркое желание, огнем растекавшееся по жилам, пока оба не задохнулись. Но они недаром были единым целым! Не прошло и нескольких минут, как они одновременно достигли экстаза и, едва не потеряв сознания, блаженно обмякли.
Несколько долгих минут в комнате слышалось только неровное дыхание, сначала частое, потом более размеренное.
— Ты великолепна! — вырвалось у герцога. Он поцеловал жену, откатился в сторону и, облокотившись на подушку, всмотрелся в ее светящееся сладостной истомой лицо. — Ты назвала меня милым, — заметил он.
— Не правда! — возразила она.
Куинтон тихо рассмеялся:
— Назвала. Значит ли это, что ты все-таки питаешь ко мне нежные чувства?
— Я едва вас знаю, сэр, — чопорно ответила она, боясь утонуть в его взгляде.
— Мы знакомы с апреля, — хмыкнул он, — и вместе жили в Хантерз-Лейре с середины июня. Я не говорю о том, что вот уже целый месяц ты моя жена.
— Неужели прошел целый месяц? — удивилась она.
— Скажи же, что любишь меня, — уговаривал он. — Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.
— Скорее, вожделеешь. А это не одно и то же.
— Вожделение — это часть моей любви к тебе, — объяснил он. — Но мысль о разлуке, даже временной, бросает меня в пучину отчаяния. Не могу без тебя жить! Я люблю тебя, Аллегра, и думаю, что и ты отвечаешь мне взаимностью.
— Но я не понимаю, что такое любовь, — противилась Аллегра.
— Не уклоняйся от ответа, — мягко попенял он. — Скажи честно: ты предпочла бы жить со мной или без меня?
— С тобой! — не колеблясь воскликнула она.
— Ты меня любишь! — уверенно сказал он.
И тут ее осенило. Да ведь он прав! Она любит его! И пусть ничего не понимает в любви и не знает, как возникло это чувство к нему, но это правда.
— Я люблю тебя… — ошеломленно выдохнула она. — О, Куинтон, это правда!
— Знаю, — кивнул он, заключив ее в объятия. — Несмотря на все наше упрямство, дорогая герцогиня. Несмотря на все события, предостерегавшие нас против подобной глупости, мы полюбили друг друга. Я тоже ничего не понимаю, Аллегра, но что поделаешь?
— Думаю, это не так уж плохо, — нерешительно протянула она.
— Да, — согласился он, — ведь нам хорошо вдвоем.
— Я никогда не предам тебя, как моя мать предала мужа, — поклялась Аллегра. — Говорят, она была легкомысленной и экспансивной. Я же пошла в отца.
— Знаю, моя милая Аллегра. Я никогда не женился бы на тебе только ради денег, считай я, что ты изменишь мне или опозоришь мое имя.
— И что нам теперь делать?
— Полагаю, мы будем жить долго и счастливо, — широко улыбнулся он. — Станем любить друг друга ночи напролет :и заведем много наследников и наследниц.
— В твоих устах все так просто, но жизнь гораздо сложнее, Куинтон. К сожалению.
— У нас все будет хорошо, дорогая, — пообещал он.
Часы на каминной полке пробили четыре раза.
— Боже! — ахнула Аллегра, вскакивая. — Да у нас гостей полон дом! Ведь завтра они разъедутся, и кто знает, когда мы теперь увидимся!
Он попытался ее обнять, но Аллегра увернулась и спрыгнула с кровати.
— Господи, надеюсь, никто не успел спуститься вниз и спросить о нас! Куинтон! Вставай! Да вставай же! — Она поспешно дернула за шнур сонетки, вызывая Онор. — Мне нужно поскорее одеться и составить меню!
— Крофт обо всем позаботится, — отмахнулся герцог. — У вас такая соблазнительная попка, ваша светлость!
Аллегра охнула и залилась краской. Она совсем голая! Вскочила, позабыв обо всем в своем беспокойстве за друзей. Она потянулась было к рубашке, но тут же рассмеялась. Какой смысл прикрываться?
— Поднимайся, Куинтон! — строго повторила она. Муж, безмятежно улыбнувшись, медленно встал, такой же нагой, как она.
— Мне лучше поспешить в свою спальню, чтобы не шокировать бедняжку Онор, — объявил он и, послав ей воздушный поцелуй, исчез за дверью, как раз когда вошла горничная.
— Добрый день, миледи, — приветствовала она голую хозяйку, стеснительно отводя глаза. — Принести вам поесть?
— Что наши гости?! — воскликнула Аллегра. — Онор спокойно подошла к гардеробу и, вынув шелковый пеньюар, накинула на плечи госпожи.
— Только встают, миледи. Мистер Крофт всем распоряжается.
— Я должна немедленно спуститься вниз. Нехорошо, если гостей некому будет встретить.
— Да, миледи. Я сразу же пошлю служанку принести вам чаю.
Час спустя Аллегра вошла в гостиную и обнаружила, что в доме царит тишина. Заглянув по пути в бальную залу, она увидела, что там уже прибрано и пусто. Натертые полы были чисто подметены, стулья и диванчики, расставленные по стенам, как и большие хрустальные люстры, закутаны в чехлы в ожидании следующего бала. В вазах уже не было цветов, а тяжелые шторы золотистого атласа были задернуты, пропуская только узкие лучи света. В маленькой гостиной сидела Сирена и шила крохотную одежку.
— Уже проснулась? А Крофт говорил, что ты легла не раньше семи утра! — воскликнула она при виде кузины. — Должно быть, совсем измучилась. Какой чудесный бал, дорогая! Надеюсь побывать и на других, когда снова стану стройной.
— Я люблю его! — объявила Аллегра, не в силах скрыть новость от своей любимой кузины.
— Знаю, — улыбнулась та.
— Как это ты можешь знать, если я сама только догадалась? — удивилась Аллегра. — И не смотри на меня так самодовольно, иначе я ужасно рассержусь!
— Мы с Оки оба поняли это в тот день, когда ты выходила замуж! — засмеялась Сирена. — Ты просто лукавила сама с собой, пытаясь скрыть правду. На это потребовалось время. Я же говорила, любовь не имеет ничего общего ни с рассудительностью, ни с практичностью. Я вовсе не злорадствую — напротив, я счастлива и рада за вас обоих. Теперь все будет хорошо!
— Но я не изменюсь только потому, что влюбилась в мужа! — запротестовала Аллегра.
— Не ищи себе оправданий, кузина, — тихо посоветовала Сирена. — Пойми же, главное, что в вашем доме будет тепло и уютно. Кстати, взгляни!
Она подняла крошечное платьице.
— Ну? Разве не мило? Как странно сознавать, что в конце марта или начале апреля я надену это платьице на свое дитя!
Она отложила шитье и положила руку на живот.
— Сегодня утром мне кажется, что во мне трепещут крылышками сотни бабочек!
Теперь уже улыбнулась Аллегра.
— Представляешь, как было бы чудесно, если бы моя дочь вышла замуж за твоего сына? Мы непременно должны устроить эту свадьбу!
— Мы переодеваемся к ужину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96