Но потом она имела столько возможностей дать ему умереть без помощи. А вместо этого каждый раз, когда он пробуждался от тяжких снов, она была рядом, голос ее звучал ободряюще и твердо: она запрещала ему уйти. Но это значит, что в Лохэне есть какой-то другой сообщник бандитов. И если этот злоумышленник или злоумышленники от него отделаются, то что будет с Джэнет? Не она ли станет их следующей жертвой?
Именно этот страх и держал его среди живых. Нил не знал, сколько времени провел в Лохэне. Часы и дни перетекали в последующие часы и дни. Когда он поднимался на поверхность из темноты забытья, Джэнет или кто-то из служанок давали ему воды или поили отвратительным зельем из трав. Приходил также врач — довольно неприятный человек.
Однажды среди ночи Нил открыл глаза. Жар отступал — тело его уже не горело, словно в огне. Он обвел взглядом комнату и увидел Джэнет, дремлющую в кресле, с сыном на коленях. Чепчик почти скрывал ее волосы, лицо осунулось и казалось очень усталым, но еще никогда она не была так прекрасна.
Ему хотелось есть, что было хорошим признаком, но он лежал молча, боясь ее разбудить. Как долго она здесь? Сколько дней и ночей не спит в своей постели?
Нил снова закрыл глаза, а когда проснулся, солнечный свет лился в комнату; значит, уже давно рассвело. Он слегка пошевелился и снова почувствовал боль, но уже не такую пронзительную, как прежде. Бедро было перевязано, чужая ночная рубашка не сходилась на груди. Чья это рубашка? Реджинальда? Или ее мужа? Нил попытался сесть, но комната закружилась веретеном. Он был очень слаб.
Сколько же времени прошло, как он уехал из Брэмура? И неужели туда не сообщили, почему он задержался? Нил снова пошевелился, и боль затопила все тело. Он стиснул челюсти, чтобы не застонать. А еще его смущало одно обстоятельство: кто-то ведь его раздевал и мыл, Джэнет меняла дурно пахнущие повязки.
Надо ехать в Брэмур! Так много дел. Он дал столько обещаний. Их надо выполнить, и поскорее, особенно теперь, когда ему напомнили, что он тоже смертен. Если он умрет, владения отойдут короне и арендатррам больше не на кого и не на что будет надеяться…
Кроме того, оставался человек, который в него стрелял! Нил никогда не верил, что, если тебя ударили по щеке, надо подставить другую. И дядя его учил постоянно, что жалость — это слабость. И все же, оказывается, даже такие люди, бандиты, способны на сострадание… Ясно одно: он не может здесь оставаться дольше.
Нил снова попробовал сесть, но боль опять обрушилась на него, и он невольно застонал. Джэнет вздрогнула, открыла сонные глаза. И вдруг взгляд ее прояснился. Она бережно положила мальчика на кровать, подошла к Нилу и потрогала его лоб.
— Вам лучше, — сказала она, застенчиво улыбнувшись.
— Благодаря вам.
Ее щеки порозовели, словно ее никто никогда не благодарил.
— А я так боялась… — пробормотала она и осеклась.
— Давно я здесь?
— Уже три дня.
Значит, скоро уже две недели, как он уехал из Брэмура!
— Мне надо сообщить…
— Не беспокойтесь, я пошлю Тима, и он сделает все, что нужно. Вы можете рассказать, что случилось?
— В меня стреляли из засады. Потом они подошли ко мне — чтобы прикончить, наверное. Их было двое. Но главный решил, что убивать меня не надо — я так и не понял толком почему. А потом меня перенесли в пещеру. Там были еще люди. Ни в чем не повинные дети.
Нил вдруг подумал, почему не хочет сейчас же сообщить обо всем Камберленду, чтобы он очистил от разбойников горы. Да потому, что разбойник тоже мог его убить, но не сделал этого. И хотя он из принципа не подставлял другую щеку, но привык платить добром за добро.
— Джэнет, вы сообщили властям о том, что произошло?
— Нет. Реджинальд сказал, что надо подождать, пока вам не станет лучше. И что это, возможно, просто… несчастный случай.
Нил попытался осмыслить сказанное. Может быть, «благородный» Реджинальд просто надеялся, что он умрет и никаких вопросов не последует? Тем не менее он был рад, что Реджинальд не предпринял никаких шагов, чем бы тот ни руководствовался. Нил Форбс всегда сам сражался со своими врагами, сам платил свои долги. И если понадобится, то заплатит и этот.
А как много он должен убийце, который его пощадил?..
Он снова попытался встать, но комната вдруг закружилась, и ему пришлось опереться на руку Джэнет, чтобы не упасть.
Нил сделал шажок, другой, сжимая ее руку, однако ноги его подкосились, и он едва успел отступить назад, чтобы рухнуть не на нее, а на кровать. И тут только он заметил на ее руках синяки.
— Неужели это я виноват?
— Нет, я упала с лошади в тот день, когда вас привезли.
— Вы ездили верхом одна?
— Да.
Ему это не понравилось, но он не имел никакого права выражать неудовольствие. Она ведь не жена ему и не подопечная. Тем не менее, немного помолчав, Нил очень осторожно заметил:
— Вам, наверное, надо бы брать с собой Тима или Кевина… Особенно теперь, когда вы знаете, что неподалеку отсюда — разбойники.
Их взгляды встретились. Господи, как все-таки прекрасны эти голубые глаза! У Нила снова больно сжалось сердце. Он все равно не может на ней жениться. Ничто не изменилось…
— Расскажите подробно, как я здесь очутился.
— Приехал всадник и просто-напросто сбросил вас с лошади на землю, как мешок с картошкой, а затем ускакал. Лица его никто не разглядел. Ехал он на вашей лошади.
— А как вы это узнали?
— Я его видела. Как раз стояла у окна.
Да, было бы лучше, если бы разбойник оставил и лошадь. Это был его любимый жеребец. Что ж, вот еще один довод разыскать Уилла.
А может быть, Уилл сам его отыщет?
Нил вдруг снова почувствовал страшную слабость.
— Не хотите ли немного бульона?
— Да. И еще воды.
Она подала ему кружку с водой и посмотрела на спящего поперек кровати мальчика.
— Вы за ним приглядите, пока я схожу на кухню за бульоном? Просто чтобы он был между вами и стеной.
— Как-нибудь справлюсь, — смущенно пообещал Нил.
Джэнет, немного помедлив, вышла, а Нил наклонился над малышом и положил на него ладонь. Колин пошевелился, зевнул, потянулся и одарил Нила сонной улыбкой.
Сердце Нила сразу растаяло и открылось навстречу малышу. Он тоже улыбнулся, и как раз в этот момент на пороге снова появилась Джэнет.
Она быстро подошла и взяла малыша на руки, словно опасалась, что Нил причинит ему вред.
«Какой же я дурак!» — с досадой подумал Нил.
Джэнет молча посадила Колина на пол. Он посмотрел на мать, потом на Нила и пополз к нему. Нил протянул ему руку. Малыш взял ее и, с усилием подтянувшись, встал на ножки. Джэнет стояла, словно окаменев. Слезы навернулись на глаза, ей стало почему-то грустно. Как странно, что не она помогла сыну встать на ноги в первый раз в его жизни.
— Он вам доверяет, — сказала она напряженным тоном.
«Хотя и не должен бы доверять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Именно этот страх и держал его среди живых. Нил не знал, сколько времени провел в Лохэне. Часы и дни перетекали в последующие часы и дни. Когда он поднимался на поверхность из темноты забытья, Джэнет или кто-то из служанок давали ему воды или поили отвратительным зельем из трав. Приходил также врач — довольно неприятный человек.
Однажды среди ночи Нил открыл глаза. Жар отступал — тело его уже не горело, словно в огне. Он обвел взглядом комнату и увидел Джэнет, дремлющую в кресле, с сыном на коленях. Чепчик почти скрывал ее волосы, лицо осунулось и казалось очень усталым, но еще никогда она не была так прекрасна.
Ему хотелось есть, что было хорошим признаком, но он лежал молча, боясь ее разбудить. Как долго она здесь? Сколько дней и ночей не спит в своей постели?
Нил снова закрыл глаза, а когда проснулся, солнечный свет лился в комнату; значит, уже давно рассвело. Он слегка пошевелился и снова почувствовал боль, но уже не такую пронзительную, как прежде. Бедро было перевязано, чужая ночная рубашка не сходилась на груди. Чья это рубашка? Реджинальда? Или ее мужа? Нил попытался сесть, но комната закружилась веретеном. Он был очень слаб.
Сколько же времени прошло, как он уехал из Брэмура? И неужели туда не сообщили, почему он задержался? Нил снова пошевелился, и боль затопила все тело. Он стиснул челюсти, чтобы не застонать. А еще его смущало одно обстоятельство: кто-то ведь его раздевал и мыл, Джэнет меняла дурно пахнущие повязки.
Надо ехать в Брэмур! Так много дел. Он дал столько обещаний. Их надо выполнить, и поскорее, особенно теперь, когда ему напомнили, что он тоже смертен. Если он умрет, владения отойдут короне и арендатррам больше не на кого и не на что будет надеяться…
Кроме того, оставался человек, который в него стрелял! Нил никогда не верил, что, если тебя ударили по щеке, надо подставить другую. И дядя его учил постоянно, что жалость — это слабость. И все же, оказывается, даже такие люди, бандиты, способны на сострадание… Ясно одно: он не может здесь оставаться дольше.
Нил снова попробовал сесть, но боль опять обрушилась на него, и он невольно застонал. Джэнет вздрогнула, открыла сонные глаза. И вдруг взгляд ее прояснился. Она бережно положила мальчика на кровать, подошла к Нилу и потрогала его лоб.
— Вам лучше, — сказала она, застенчиво улыбнувшись.
— Благодаря вам.
Ее щеки порозовели, словно ее никто никогда не благодарил.
— А я так боялась… — пробормотала она и осеклась.
— Давно я здесь?
— Уже три дня.
Значит, скоро уже две недели, как он уехал из Брэмура!
— Мне надо сообщить…
— Не беспокойтесь, я пошлю Тима, и он сделает все, что нужно. Вы можете рассказать, что случилось?
— В меня стреляли из засады. Потом они подошли ко мне — чтобы прикончить, наверное. Их было двое. Но главный решил, что убивать меня не надо — я так и не понял толком почему. А потом меня перенесли в пещеру. Там были еще люди. Ни в чем не повинные дети.
Нил вдруг подумал, почему не хочет сейчас же сообщить обо всем Камберленду, чтобы он очистил от разбойников горы. Да потому, что разбойник тоже мог его убить, но не сделал этого. И хотя он из принципа не подставлял другую щеку, но привык платить добром за добро.
— Джэнет, вы сообщили властям о том, что произошло?
— Нет. Реджинальд сказал, что надо подождать, пока вам не станет лучше. И что это, возможно, просто… несчастный случай.
Нил попытался осмыслить сказанное. Может быть, «благородный» Реджинальд просто надеялся, что он умрет и никаких вопросов не последует? Тем не менее он был рад, что Реджинальд не предпринял никаких шагов, чем бы тот ни руководствовался. Нил Форбс всегда сам сражался со своими врагами, сам платил свои долги. И если понадобится, то заплатит и этот.
А как много он должен убийце, который его пощадил?..
Он снова попытался встать, но комната вдруг закружилась, и ему пришлось опереться на руку Джэнет, чтобы не упасть.
Нил сделал шажок, другой, сжимая ее руку, однако ноги его подкосились, и он едва успел отступить назад, чтобы рухнуть не на нее, а на кровать. И тут только он заметил на ее руках синяки.
— Неужели это я виноват?
— Нет, я упала с лошади в тот день, когда вас привезли.
— Вы ездили верхом одна?
— Да.
Ему это не понравилось, но он не имел никакого права выражать неудовольствие. Она ведь не жена ему и не подопечная. Тем не менее, немного помолчав, Нил очень осторожно заметил:
— Вам, наверное, надо бы брать с собой Тима или Кевина… Особенно теперь, когда вы знаете, что неподалеку отсюда — разбойники.
Их взгляды встретились. Господи, как все-таки прекрасны эти голубые глаза! У Нила снова больно сжалось сердце. Он все равно не может на ней жениться. Ничто не изменилось…
— Расскажите подробно, как я здесь очутился.
— Приехал всадник и просто-напросто сбросил вас с лошади на землю, как мешок с картошкой, а затем ускакал. Лица его никто не разглядел. Ехал он на вашей лошади.
— А как вы это узнали?
— Я его видела. Как раз стояла у окна.
Да, было бы лучше, если бы разбойник оставил и лошадь. Это был его любимый жеребец. Что ж, вот еще один довод разыскать Уилла.
А может быть, Уилл сам его отыщет?
Нил вдруг снова почувствовал страшную слабость.
— Не хотите ли немного бульона?
— Да. И еще воды.
Она подала ему кружку с водой и посмотрела на спящего поперек кровати мальчика.
— Вы за ним приглядите, пока я схожу на кухню за бульоном? Просто чтобы он был между вами и стеной.
— Как-нибудь справлюсь, — смущенно пообещал Нил.
Джэнет, немного помедлив, вышла, а Нил наклонился над малышом и положил на него ладонь. Колин пошевелился, зевнул, потянулся и одарил Нила сонной улыбкой.
Сердце Нила сразу растаяло и открылось навстречу малышу. Он тоже улыбнулся, и как раз в этот момент на пороге снова появилась Джэнет.
Она быстро подошла и взяла малыша на руки, словно опасалась, что Нил причинит ему вред.
«Какой же я дурак!» — с досадой подумал Нил.
Джэнет молча посадила Колина на пол. Он посмотрел на мать, потом на Нила и пополз к нему. Нил протянул ему руку. Малыш взял ее и, с усилием подтянувшись, встал на ножки. Джэнет стояла, словно окаменев. Слезы навернулись на глаза, ей стало почему-то грустно. Как странно, что не она помогла сыну встать на ноги в первый раз в его жизни.
— Он вам доверяет, — сказала она напряженным тоном.
«Хотя и не должен бы доверять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92