Если бы мне кто-нибудь сказал, что ночью со мной произойдет такое необычное приключение — я имею в виду то обстоятельство, что сейчас лежу в объятиях разбойника с большой дороги, — я бы подумала, что этот человек лишился рассудка.
Себастьян вытянул руку из-под нее и приподнялся на локте.
— А если бы кто-нибудь еще сказал тебе, что этот разбойник будет целовать тебя?
Она сглотнула.
— Я бы сочла его сумасшедшим, помешанным, душевнобольным.
Ее голос затих, когда мужчина прижал ее руку к губам, дразня языком нежную кожу. Его голова склонилась над ней, закрывая слабый очаг света. Девушка затрепетала от неведомого ранее ощущения, жаркой волной стремительно охватившего все тело. Он нежно припал губами к ее губам, глубоко проникая языком в рот, нежно обследуя его, возбуждая своими медленными и завораживающими движениями.
Губы мужчины были именно такими, какими Пруденс и представляла их себе: нежными, жадными и требовательными.
— Восхитительно, — пробормотал он, осыпая легкими, быстрыми поцелуями ее полную нижнюю губу и уголки рта.
Никто и никогда прежде не называл ее восхитительной. Пруденс почувствовала, что сейчас может лишиться чувств, но тогда мужчина продолжит целовать ее. Или, хуже того, он может остановиться. Она постаралась скрыть свое разочарование, когда он сделал именно это.
Теплые губы мягко коснулись ее век.
— Закрой глаза.
Его рука обхватила подбородок девушки, большой палец скользнул по нижней губе.
— И открой рот.
— Я, я не знаю, — нервно проговорила Пруденс, — говорил ли вам кто-нибудь об этом прежде, но у вас есть склонность всеми командовать. Этот недостаток характера может быть исправлен, если…
Прежде чем она успела договорить, Себастьян наклонился и мягко поймал ее нижнюю губу зубами. Тихий вскрик был заглушен ловким вторжением его языка. Рука сжала ее подбородок, удерживая рот девушки открытым до тех пор, пока у нее не осталось ни сил, ни желания сопротивляться. Затем его пальцы скользнули вокруг шеи к затылку в нежнейшей ласке. Язык Себастьяна тщательно исследовал ее губы и погрузился глубже.
Пруденс почувствовала на себе тяжесть его разгоряченного тела. Ей бы следовало отстраниться. Порядочные женщины так не целуются. Но почему-то то, как этот мужчина захватил и ласкал ее рот, было не отталкивающим, а пленительным. Она робко ответила на призывные движения его языка.
Разбойник застонал, словно от мучительной боли, запутавшись в ее волосах своими сильными пальцами.
Пруденс отпрянула назад, внезапно вспомнив о его сломанной лодыжке.
— Я делаю вам больно?
— Ага, девочка. Ты убиваешь меня, и мне это нравится.
Восхищение Себастьяна усилилось, когда он понял, что ее еще никогда не целовали. Он находил невинность девушки очаровательной, ее робкий отклик безумно чувственным и непосредственным. Его мысли метнулись к тем вещам, которым бы он так хотел научить ее.
Мужчина целовал Пруденс до тех пор, пока она не стала задыхаться. Она не могла сказать точно, когда один поцелуй заканчивался, а другой начинался. Этот мужчина был прирожденным грабителем, крадущим ее дыхание и волю с каждым мучительно-сладостным движением языка. Ему не нужны были ни пистолеты, ни шпаги, чтобы подчинить ее своей власти и заставить следовать за собой.
Когда охватившая ее тело сладостная истома протянула свои цепкие щупальца к низу живота, Пруденс приняла приглашение Себастьяна исследовать его рот своим языком, и, вначале стыдливо, а затем со все возрастающей настойчивостью, она приникла к его теплым губам, стремясь полнее утолить свой голод.
Пруденс не сознавала, что ее капитуляция делала с Себастьяном, как прикосновения ее языка к его собственному доводили его до безумия. Единственное, что она могла осознать в этот момент, — это только свою слабость и беспомощность в его объятиях.
Котенок Пруденс, возмущенный отсутствием внимания к себе и заботы со стороны хозяйки, незаметно покинул ложе и свернулся клубочком у очага.
Себастьян воспользовался возможностью и, скользнув рукой по груди девушки, нежно обхватил ее податливое тело, почувствовав, как оно затрепетало от его прикосновений. Кончики его пальцев отыскали упругую вершину под тонкой тканью рубашки. Себастьян слегка сжал набухший бутон груди, возбуждая девушку нежными искусными ласками.
Эти ласки лишали Пруденс способности здраво мыслить. Никто к ней раньше так не прикасался. Пруденс своим затуманенным сознанием не сразу определила источник этого нового для нее, пьянящего наслаждения, охватившего сладостной волной каждую клеточку ее тела. Она и понятия не имела, что прикосновения мужчины могут быть такими желанными.
От внезапного стыда жарко запылали щеки. Разве порядочные девушки так ведут себя? Он решит, что она такая же бесстыжая потаскушка, как Девони Блейк. Чувство вины и паника заглушили ее наслаждение. Пруденс увернулась от губ мужчины и уперлась руками ему в грудь.
— Пожалуйста, перестаньте. Умоляю вас.
Себастьян поднял голову. Его пальцы застыли в своих сладостно-мучительных движениях, но рука по-прежнему нежно сжимала ее грудь. Несколько долгих секунд Пруденс слушала прерывистое дыхание мужчины, прежде чем нашла в себе смелость повернуться к нему. Она почувствовала напряжение его лица и твердость оценивающего взгляда. Быть может, он решил, что она дразнит его?
— Вы сказали, что не причините мне боли, — прошептала девушка.
Его губы нежно коснулись ее шеи, мочки уха.
— Так больно?
Большой палец погладил вершину груди.
— Или так?
Пруденс выгнулась, не в силах скрыть трепет наслаждения.
— Нет… да. Я не знаю. Я просто хочу, чтобы вы остановились.
Себастьян легонько дунул ей в ухо.
— Зачем ты пришла сюда со мной?
— Не для этого.
— Ты так уверена?
Мысли Пруденс были такими путаными, а ощущения так новы для нее и остры, что она уже не была уверена в своих истинных желаниях.
— Я пришла, потому что вы нуждались в помощи.
Это прозвучало неубедительно даже для нее самой.
Себастьян покачал головой.
— Ты пришла, потому что тебе было скучно. Потому что уже давно в твоей жизни ничего не происходило. Я разглядел твое лицо под дождем, видел голод в твоих глазах.
«Это не так!» — хотелось ей крикнуть в ответ. Этот мужчина причинил ей боль уже только тем, что угадал правду, в которой Пруденс боялась признаться даже самой себе и поэтому так яростно отвергала.
Она вновь попыталась отвернуться, но он поймал ее рукой за подбородок.
— Такой женщине, как ты, не понадобилось бы много времени, чтобы устать от щеголей в бархате и кружевах, в напудренных париках и с изящными манерами. Они посвящают тебе стихи, но слишком робки и хорошо воспитаны, чтобы поцеловать тебя так, как тебе хотелось бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Себастьян вытянул руку из-под нее и приподнялся на локте.
— А если бы кто-нибудь еще сказал тебе, что этот разбойник будет целовать тебя?
Она сглотнула.
— Я бы сочла его сумасшедшим, помешанным, душевнобольным.
Ее голос затих, когда мужчина прижал ее руку к губам, дразня языком нежную кожу. Его голова склонилась над ней, закрывая слабый очаг света. Девушка затрепетала от неведомого ранее ощущения, жаркой волной стремительно охватившего все тело. Он нежно припал губами к ее губам, глубоко проникая языком в рот, нежно обследуя его, возбуждая своими медленными и завораживающими движениями.
Губы мужчины были именно такими, какими Пруденс и представляла их себе: нежными, жадными и требовательными.
— Восхитительно, — пробормотал он, осыпая легкими, быстрыми поцелуями ее полную нижнюю губу и уголки рта.
Никто и никогда прежде не называл ее восхитительной. Пруденс почувствовала, что сейчас может лишиться чувств, но тогда мужчина продолжит целовать ее. Или, хуже того, он может остановиться. Она постаралась скрыть свое разочарование, когда он сделал именно это.
Теплые губы мягко коснулись ее век.
— Закрой глаза.
Его рука обхватила подбородок девушки, большой палец скользнул по нижней губе.
— И открой рот.
— Я, я не знаю, — нервно проговорила Пруденс, — говорил ли вам кто-нибудь об этом прежде, но у вас есть склонность всеми командовать. Этот недостаток характера может быть исправлен, если…
Прежде чем она успела договорить, Себастьян наклонился и мягко поймал ее нижнюю губу зубами. Тихий вскрик был заглушен ловким вторжением его языка. Рука сжала ее подбородок, удерживая рот девушки открытым до тех пор, пока у нее не осталось ни сил, ни желания сопротивляться. Затем его пальцы скользнули вокруг шеи к затылку в нежнейшей ласке. Язык Себастьяна тщательно исследовал ее губы и погрузился глубже.
Пруденс почувствовала на себе тяжесть его разгоряченного тела. Ей бы следовало отстраниться. Порядочные женщины так не целуются. Но почему-то то, как этот мужчина захватил и ласкал ее рот, было не отталкивающим, а пленительным. Она робко ответила на призывные движения его языка.
Разбойник застонал, словно от мучительной боли, запутавшись в ее волосах своими сильными пальцами.
Пруденс отпрянула назад, внезапно вспомнив о его сломанной лодыжке.
— Я делаю вам больно?
— Ага, девочка. Ты убиваешь меня, и мне это нравится.
Восхищение Себастьяна усилилось, когда он понял, что ее еще никогда не целовали. Он находил невинность девушки очаровательной, ее робкий отклик безумно чувственным и непосредственным. Его мысли метнулись к тем вещам, которым бы он так хотел научить ее.
Мужчина целовал Пруденс до тех пор, пока она не стала задыхаться. Она не могла сказать точно, когда один поцелуй заканчивался, а другой начинался. Этот мужчина был прирожденным грабителем, крадущим ее дыхание и волю с каждым мучительно-сладостным движением языка. Ему не нужны были ни пистолеты, ни шпаги, чтобы подчинить ее своей власти и заставить следовать за собой.
Когда охватившая ее тело сладостная истома протянула свои цепкие щупальца к низу живота, Пруденс приняла приглашение Себастьяна исследовать его рот своим языком, и, вначале стыдливо, а затем со все возрастающей настойчивостью, она приникла к его теплым губам, стремясь полнее утолить свой голод.
Пруденс не сознавала, что ее капитуляция делала с Себастьяном, как прикосновения ее языка к его собственному доводили его до безумия. Единственное, что она могла осознать в этот момент, — это только свою слабость и беспомощность в его объятиях.
Котенок Пруденс, возмущенный отсутствием внимания к себе и заботы со стороны хозяйки, незаметно покинул ложе и свернулся клубочком у очага.
Себастьян воспользовался возможностью и, скользнув рукой по груди девушки, нежно обхватил ее податливое тело, почувствовав, как оно затрепетало от его прикосновений. Кончики его пальцев отыскали упругую вершину под тонкой тканью рубашки. Себастьян слегка сжал набухший бутон груди, возбуждая девушку нежными искусными ласками.
Эти ласки лишали Пруденс способности здраво мыслить. Никто к ней раньше так не прикасался. Пруденс своим затуманенным сознанием не сразу определила источник этого нового для нее, пьянящего наслаждения, охватившего сладостной волной каждую клеточку ее тела. Она и понятия не имела, что прикосновения мужчины могут быть такими желанными.
От внезапного стыда жарко запылали щеки. Разве порядочные девушки так ведут себя? Он решит, что она такая же бесстыжая потаскушка, как Девони Блейк. Чувство вины и паника заглушили ее наслаждение. Пруденс увернулась от губ мужчины и уперлась руками ему в грудь.
— Пожалуйста, перестаньте. Умоляю вас.
Себастьян поднял голову. Его пальцы застыли в своих сладостно-мучительных движениях, но рука по-прежнему нежно сжимала ее грудь. Несколько долгих секунд Пруденс слушала прерывистое дыхание мужчины, прежде чем нашла в себе смелость повернуться к нему. Она почувствовала напряжение его лица и твердость оценивающего взгляда. Быть может, он решил, что она дразнит его?
— Вы сказали, что не причините мне боли, — прошептала девушка.
Его губы нежно коснулись ее шеи, мочки уха.
— Так больно?
Большой палец погладил вершину груди.
— Или так?
Пруденс выгнулась, не в силах скрыть трепет наслаждения.
— Нет… да. Я не знаю. Я просто хочу, чтобы вы остановились.
Себастьян легонько дунул ей в ухо.
— Зачем ты пришла сюда со мной?
— Не для этого.
— Ты так уверена?
Мысли Пруденс были такими путаными, а ощущения так новы для нее и остры, что она уже не была уверена в своих истинных желаниях.
— Я пришла, потому что вы нуждались в помощи.
Это прозвучало неубедительно даже для нее самой.
Себастьян покачал головой.
— Ты пришла, потому что тебе было скучно. Потому что уже давно в твоей жизни ничего не происходило. Я разглядел твое лицо под дождем, видел голод в твоих глазах.
«Это не так!» — хотелось ей крикнуть в ответ. Этот мужчина причинил ей боль уже только тем, что угадал правду, в которой Пруденс боялась признаться даже самой себе и поэтому так яростно отвергала.
Она вновь попыталась отвернуться, но он поймал ее рукой за подбородок.
— Такой женщине, как ты, не понадобилось бы много времени, чтобы устать от щеголей в бархате и кружевах, в напудренных париках и с изящными манерами. Они посвящают тебе стихи, но слишком робки и хорошо воспитаны, чтобы поцеловать тебя так, как тебе хотелось бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105