Себастьян тихо засмеялся, удивляясь, что после того, как попал в такую переделку, он еще не утратил способности смеяться над собой. Он подал девушке руку. Их грязные пальцы переплелись. Себастьян слегка сжал ее ладонь, прежде чем возобновить свой мучительный подъем на вершину холма.
Хижина арендатора ютилась на краю пустынной лощины. Серебристый ручей журчал рядом с ней и, выходя из своих извилистых берегов, тихо переливаясь на каменистых порожках, устремлялся в долину. Хижина выглядела так, словно свалилась прямо с неба, а крыша была обронена позднее как нечто, о чем вспомнили с опозданием. Окна были неровными, дверь перекошенной. Пруденс захотелось наклонить голову набок, подстраиваясь под все неровности и рельефные выступы этого нелепого строения. Ее сердце учащенно забилось при мысли о том, что она войдет в разбойничье логово.
Порыв ветра с дождем налетел на них, и девушка поспешно толкнула дверь. Та не шелохнулась.
— Пни ее хорошенько, — скомандовал Ужасный Шотландский Разбойник Керкпатрик.
Она с сомнением взглянула на него и сильно толкнула дверь.
— Да не так. Навались на нее всем своим телом.
Пруденс отступила назад. Она навалилась на дверь не только своим телом, но и потянула за собой Себастьяна.
Дверь распахнулась, они влетели внутрь и, не удержав равновесия, повалились на пол. Из кармана Пруденс раздалось протестующее мяукание.
Разбойник застонал.
— Ты убиваешь меня. Мне следовало позволить тебе привести шерифа. Он смог бы пристрелить меня и положить конец моим мучениям.
Она шмыгнула носом.
— Не будьте неблагодарным. Сарказм ни к чему. В вашем положении не стоит капризничать.
Пруденс выползла из-под него.
— Спасение грабителей — сравнительно новое занятие для меня.
— Тебя не учили этому во время твоего лондонского сезона?
— У меня никогда не было лондонского сезона. Поднявшись на колени, Пруденс вгляделась в темные углы хижины. Отдаленная вспышка молнии осветила заржавленный фонарь и трутницу, висящую на деревянном крючке. Она подползла к ней в ожидании следующей вспышки, чтобы зажечь фонарь.
Ореол золотистого света замерцал в пыльном углу. Девушка встала и, проведя полукруг рукой, удерживающей фонарь, осветила хижину изнутри.
Хижина была грязной, давно оставленной в распоряжение мелких ящериц и пауков. Единственной мебелью этого жилища были грубо сколоченные стол и стул, стоящие перед каменным очагом, рядом с которым высилась куча дров. Горы золы и обгоревших поленьев скрывали решетку. Вместо кровати в дальнем углу лежал изрядно потертый соломенный тюфяк и стопка одеял. Стекла в окнах отсутствовали, и оконные проемы были затянуты тяжелой черной мешковиной, протертой и разорванной в нескольких местах.
Пруденс поежилась. Воздух был сырым и холодным для ее влажной кожи. Она торопливо прошла через хижину и закрыла дверь, отгораживаясь от непогоды. Шум дождя стих до уютного стука по соломенной крыше.
Разбойник по-прежнему лежал у порога. Он молчал уже несколько минут, и девушка подумала, что он потерял сознание при падении. Ее дыхание участилось, когда она опустилась на колени рядом с ним, освещая его лицо.
Пруденс испуганно охнула, когда фонарь был грубо выдернут из руки и поднесен близко к ее собственному лицу. Отшатнувшись, она прикрыла глаза от ослепляющего света. Из темноты, которую не рассеивал свет фонаря, раздался голос, полный злости и отчаяния.
— Отойди! Если ты увидишь мое лицо, твоя жизнь не будет стоить ни гроша. Ни для меня, ни для моих людей.
Пруденс испуганно заморгала. Она заговорила, но ее спокойствие далось ей с большим усилием.
— Если вы не снимете эту мокрую одежду, то вашу жизнь я тоже недорого оценю. Как я смогу позаботиться о вас, если не могу вас увидеть?
Последовало долгое молчание. Затем он раздраженным, но уже заметно ослабевшим от боли голосом произнес:
— Поставь фонарь в угол. Этого света будет достаточно.
Девушка подчинилась. На этот раз, когда она приблизилась к нему, он не протестовал. Она мало что могла увидеть, кроме блеска его глаз и смутного очертания лица.
— Я не уверен, что снова смогу подняться, — сказал мужчина.
Пока Пруденс поправляла одеяла, котенок выбрался из кармана и спрыгнул на пол. Он смешно заковылял на неустойчивых лапках, тщательно обследуя хижину.
Пруденс подхватила мужчину под руки и потащила к устроенной ею в углу постели. Он помогал ей, отталкиваясь здоровой ногой, пока, совместными усилиями, не оказался на соломенном тюфяке. Она положила под его лодыжку свернутое одеяло и присела рядом. Девушка чувствовала, что мужчина изучает ее лицо. Она спрятала свою неловкость, занявшись его пледом, развертывая его и развешивая, чтобы дать просохнуть.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Пруденс.
Мужчина издал короткий смешок.
— Не может быть. Вера, Надежда, Милосердие или даже Необдуманная Импульсивность, но только не Благоразумие.
— Я теряю всякое здравомыслие, когда дело касается кошек. А вообще-то я очень благоразумная девушка.
Она наклонилась, чтобы стащить промокшую рубашку с его мускулистых плеч.
Ладонь мужчины обхватила руку Пруденс. Его хватка была обезоруживающе нежной.
— Благоразумная девушка не находилась бы одна в заброшенной хижине с Ужасным Шотландским Разбойником Керкпатриком, не так ли?
Пруденс ощутила приятное покалывание кожи от этого краткого прикосновения. Быстрым движением, чтобы скрыть свою внезапную дрожь, она вырвала свою руку и натянула одеяло на его плечи.
— Снимите вашу юбку, пожалуйста, — тихо попросила она, зардевшись от смущения. Девушка была рада, что он не мог видеть выражения ее лица в этот момент.
Чтобы отвлечь мужчину и заглушить его болезненный стон, она спросила:
— Неужели это так романтично, быть разбойником? Вы грабите богачей и отдаете все беднякам, как Робин Гуд?
Его голос стал резче.
— Ага, я отдаю все беднякам. Себе. Я — бедняк.
— Это не слишком-то милосердно, вы не находите?
— Ты когда-нибудь была бедной?
Мужчина вытянул вперед руку, удерживая на одном пальце свисающую юбку. Пруденс взяла мокрую одежду и встряхнула ее.
— Фактически, я без гроша.
— Без гроша? — Он фыркнул. — Только богатые говорят: «Без гроша». Бьюсь об заклад, что из-за этого ты никогда не ходила днями голодной, верно?
Гнев усиливал его шотландский акцент. Его грассирующее «р» перекатывалось как штормовое море.
— Существует значительное различие, девочка, между бедными в бархате и бедными с пустым желудком. Ты когда-нибудь крала еду из собачьей миски себе на обед? Тебя когда-нибудь избивали до потери сознания, если ты охотилась, но не смогла за целый день поймать ничего кроме жилистой белки?
Пруденс положила руку на обнаженную грудь мужчины, успокаивая его своим прикосновением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105