Алекс, видимо, чувствует себя в долгу перед Сен-Клерами. Но хотя он купил ей красивые платья, и она больше не моет полы в его доме, она по-прежнему его собственность. Ко всему этому он стоит куда выше на общественной лестнице. Да, это так, но ей трудно смириться с его превосходством.
В этот вечер после ужина они вышли в сад, чтобы прогуляться. Ники была удивлена, что Алекс сделал такое предложение, а бабушка поддержала его одобрительной улыбкой.
— Развлекитесь немножко, дети мои, — почти благословила их Рашель. Они почтительно расцеловали ее в щеки, и, простившись с ними, она поднялась к себе наверх.
— Ты просто покорила бабушку, — со смешком сказал Алекс.
Ники улыбнулась:
— Я люблю вашу бабушку. Она одна из самых добрых женщин, которых я знаю.
— А ты одна из самых прелестных.
У Николь запылали щеки. Она и в самом деле в этот вечер была просто необычайно хороша собой. Светло-лиловое шелковое платье с буфами, с низким вырезом подчеркивало все ее прелести: высокую грудь, медь волос в мягких завитках, украшенных прекрасной белой магнолией. Алекс был в отлично сшитом черном сюртуке поверх серебристого парчового жилета.
Когда они шли вдоль подстриженных кустов к небольшому озеру с обитавшими там лебедями, на атласных лацканах сюртука Алекса играли лунные отблески. С реки, разгоняя комаров, дул прохладный ветерок.
— Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представлял, — сказал Алекс.
Ники удивленно выгнула брови.
— Вы думали о том, какой я буду, когда стану взрослой?
— Да, случалось. Но ты превзошла мои самые смелые ожидания.
Она улыбнулась. Они поговорили о погоде. О видах на урожай. О бабушке. Она не упомянула о своей встрече с Франсуа, о его увлечении живописью, ибо он просил ее не делать этого. Не стали они говорить и о контракте, который все еще находился в его руках. Беседовали они все больше на легкомысленные, даже чуточку фривольные темы. Такие разговоры она могла бы вести с поклонником. Но ведь Алекс не ухаживал за ней и не был ее женихом…
Словно отвечая на ее мысленный вопрос, как только они вошли в тень ветвистых ив, он повернулся и обнял ее. Его взгляд был нежным, но в глазах оставалась знакомая тревожная тьма. Она чувствовала себя очарованной настолько, что не могла оторвать глаз.
Это казалось так естественно, что он поцеловал ее. Поцелуй был нежный, ничего, казалось бы, не требующий. Она улавливала запах коньяка вперемешку с одеколоном. Такие знакомые запахи. И тут она вдруг подумала, что она мечтала, чтобы Алекс поцеловал ее. Еще с того дня в Ла-Ронд. Все время, пока была в Бель-Шен.
Алекс оторвал губы гораздо раньше, чем хотелось Ники, И сделал он это сознательно.
— Пора возвращаться, — сказала она, смущенная тем, что он с такой легкостью прочитал все, о чем она думала. В прежние времена такого бы не случилось. Она была уверена в себе, никогда не теряла самообладания.
— Завтра вечером мы прокатимся вверх по реке.
— Втроем? — невольно спросила она, не сомневаясь, что их будет сопровождать бабушка.
Он покачал головой, снисходительно улыбнулся:
— Вдвоем.
«А как же Кларисса?» — хотелось ей задать вопрос. Но она так ничего и не сказала.
Проснувшись поутру, Николь чувствовала себя не в своей тарелке. Спала она плохо, все время вспоминала прогулку по саду. Ее тяготила неопределенность: что там, в будущем? Волновало и неутихающее влечение к Алексу. Ни на миг не покидали ее тревожные сомнения.
Занятая приготовлениями к приему в честь помолвки, Кларисса неделями не показывалась в Бель-Шен, что не мешало Ники постоянно о ней помнить. Ей так хотелось знать, думает ли о своей невесте Алекс!
Встав раньше обычного, Ники надела золотисто-коричневый костюм для верховой езды, один из подарков бабушки Алекса, и направилась к двери. Небо было чистое, голубое, только на горизонте плыли пушистые облачка. Прекрасный день, чтобы прокатиться на лошади, побыть наедине с собой.
— Значит, это правда?
В открытых дверях конюшни стоял Патрик, который недавно вернулся. Солнце только что взошло, его золотистые лучи пробивались через щели, высвечивая мириады пылинок, поднятых вилами Патрика, разгребавшего сено.
— Боюсь, что да.
Патрик переправлял одного из жеребцов с усадьбы на племенной завод. Сегодня Ники встретилась с ним впервые с тех пор, как ее положение в доме изменилось. Она пошла ему навстречу, влекомая знакомыми запахами конюшни: свежего сена, лошадей, старой кожи. Все это были ее любимые запахи.
Патрик вдруг усмехнулся, прислонил вилы к небольшой двери и скрестил ноги в поношенных сапогах.
— Но какое это имеет значение? Вы все равно никого, кроме него, не замечали.
Ники резко остановилась.
— Но это не так, Патрик.
Он грустно усмехнулся, покусывая золотистую соломинку.
— Пусть будет по-вашему. Я помню, какой вы были.
Ники улыбнулась. Она собиралась попросить оседлать для нее Макса, как вдруг в конюшню вошел Алекс.
— Так я и думал, что найду тебя здесь. — Когда он попал в полосу света из открытого оконца конюшни, в его каштановых волосах заиграли янтарные солнечные блики. Он выглядел очень красивым в своих бриджах для верховой езды и белоснежной полотняной рубашке. «Эта одежда идет ему больше всего», — решила Ники, оглядывая мускулистые ноги, восторгаясь его широкой грудью и мощными плечами.
— С реки тянет прохладой, — сказала она, стараясь не вспоминать, как он держал ее в своих объятиях, но не в силах забыть, как под ее пальцами играли его тугие мускулы и как нежно он ее поцеловал. — Сегодня утром попрохладнее, и я хотела бы прокатиться.
— Прекрасная мысль, я поеду вместе с тобой.
Стало быть, прощай прогулка в блаженном одиночестве!
После того как лошадей оседлали, Алекс поднял ее и усадил в седло, продержав в руках чуть дольше, чем это было необходимо. Приятное тепло, исходившее от его рук, окутало ее. Впечатление было такое сладостное…
— Спасибо, — с трудом выговорила она пересохшими губами.
Алекс вскочил на Наполеона, который бил задними ногами, ржал и сильнее обычного выказывал свой норов.
— Чувствует запах кобылы, — сказал он.
Ники покраснела. Алекс, усмехнувшись, тронул жеребца.
Ники поехала рядом, очарованная внушительным видом своего спутника на гнедом жеребце.
— У моей бабушки великолепный вкус, — сказал он, любуясь костюмом цвета чуть темнее ее медных волос. — Или ты сама выбрала эту одежду?
— Мы выбирали вместе.
Они ехали к реке мимо плантации тростника.
— Я хочу, чтобы вы знали, как я признательна вам за все, что вы для меня сделали. — Слегка смутившись, она притронулась к манжетам своего костюма из изысканных бельгийских кружев. — Я знаю, как все это дорого, и надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам.
Натянув поводья, Алекс остановил коня под старым дубом на берегу широкой Миссисипи, которая катила мимо них свои полные воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
В этот вечер после ужина они вышли в сад, чтобы прогуляться. Ники была удивлена, что Алекс сделал такое предложение, а бабушка поддержала его одобрительной улыбкой.
— Развлекитесь немножко, дети мои, — почти благословила их Рашель. Они почтительно расцеловали ее в щеки, и, простившись с ними, она поднялась к себе наверх.
— Ты просто покорила бабушку, — со смешком сказал Алекс.
Ники улыбнулась:
— Я люблю вашу бабушку. Она одна из самых добрых женщин, которых я знаю.
— А ты одна из самых прелестных.
У Николь запылали щеки. Она и в самом деле в этот вечер была просто необычайно хороша собой. Светло-лиловое шелковое платье с буфами, с низким вырезом подчеркивало все ее прелести: высокую грудь, медь волос в мягких завитках, украшенных прекрасной белой магнолией. Алекс был в отлично сшитом черном сюртуке поверх серебристого парчового жилета.
Когда они шли вдоль подстриженных кустов к небольшому озеру с обитавшими там лебедями, на атласных лацканах сюртука Алекса играли лунные отблески. С реки, разгоняя комаров, дул прохладный ветерок.
— Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представлял, — сказал Алекс.
Ники удивленно выгнула брови.
— Вы думали о том, какой я буду, когда стану взрослой?
— Да, случалось. Но ты превзошла мои самые смелые ожидания.
Она улыбнулась. Они поговорили о погоде. О видах на урожай. О бабушке. Она не упомянула о своей встрече с Франсуа, о его увлечении живописью, ибо он просил ее не делать этого. Не стали они говорить и о контракте, который все еще находился в его руках. Беседовали они все больше на легкомысленные, даже чуточку фривольные темы. Такие разговоры она могла бы вести с поклонником. Но ведь Алекс не ухаживал за ней и не был ее женихом…
Словно отвечая на ее мысленный вопрос, как только они вошли в тень ветвистых ив, он повернулся и обнял ее. Его взгляд был нежным, но в глазах оставалась знакомая тревожная тьма. Она чувствовала себя очарованной настолько, что не могла оторвать глаз.
Это казалось так естественно, что он поцеловал ее. Поцелуй был нежный, ничего, казалось бы, не требующий. Она улавливала запах коньяка вперемешку с одеколоном. Такие знакомые запахи. И тут она вдруг подумала, что она мечтала, чтобы Алекс поцеловал ее. Еще с того дня в Ла-Ронд. Все время, пока была в Бель-Шен.
Алекс оторвал губы гораздо раньше, чем хотелось Ники, И сделал он это сознательно.
— Пора возвращаться, — сказала она, смущенная тем, что он с такой легкостью прочитал все, о чем она думала. В прежние времена такого бы не случилось. Она была уверена в себе, никогда не теряла самообладания.
— Завтра вечером мы прокатимся вверх по реке.
— Втроем? — невольно спросила она, не сомневаясь, что их будет сопровождать бабушка.
Он покачал головой, снисходительно улыбнулся:
— Вдвоем.
«А как же Кларисса?» — хотелось ей задать вопрос. Но она так ничего и не сказала.
Проснувшись поутру, Николь чувствовала себя не в своей тарелке. Спала она плохо, все время вспоминала прогулку по саду. Ее тяготила неопределенность: что там, в будущем? Волновало и неутихающее влечение к Алексу. Ни на миг не покидали ее тревожные сомнения.
Занятая приготовлениями к приему в честь помолвки, Кларисса неделями не показывалась в Бель-Шен, что не мешало Ники постоянно о ней помнить. Ей так хотелось знать, думает ли о своей невесте Алекс!
Встав раньше обычного, Ники надела золотисто-коричневый костюм для верховой езды, один из подарков бабушки Алекса, и направилась к двери. Небо было чистое, голубое, только на горизонте плыли пушистые облачка. Прекрасный день, чтобы прокатиться на лошади, побыть наедине с собой.
— Значит, это правда?
В открытых дверях конюшни стоял Патрик, который недавно вернулся. Солнце только что взошло, его золотистые лучи пробивались через щели, высвечивая мириады пылинок, поднятых вилами Патрика, разгребавшего сено.
— Боюсь, что да.
Патрик переправлял одного из жеребцов с усадьбы на племенной завод. Сегодня Ники встретилась с ним впервые с тех пор, как ее положение в доме изменилось. Она пошла ему навстречу, влекомая знакомыми запахами конюшни: свежего сена, лошадей, старой кожи. Все это были ее любимые запахи.
Патрик вдруг усмехнулся, прислонил вилы к небольшой двери и скрестил ноги в поношенных сапогах.
— Но какое это имеет значение? Вы все равно никого, кроме него, не замечали.
Ники резко остановилась.
— Но это не так, Патрик.
Он грустно усмехнулся, покусывая золотистую соломинку.
— Пусть будет по-вашему. Я помню, какой вы были.
Ники улыбнулась. Она собиралась попросить оседлать для нее Макса, как вдруг в конюшню вошел Алекс.
— Так я и думал, что найду тебя здесь. — Когда он попал в полосу света из открытого оконца конюшни, в его каштановых волосах заиграли янтарные солнечные блики. Он выглядел очень красивым в своих бриджах для верховой езды и белоснежной полотняной рубашке. «Эта одежда идет ему больше всего», — решила Ники, оглядывая мускулистые ноги, восторгаясь его широкой грудью и мощными плечами.
— С реки тянет прохладой, — сказала она, стараясь не вспоминать, как он держал ее в своих объятиях, но не в силах забыть, как под ее пальцами играли его тугие мускулы и как нежно он ее поцеловал. — Сегодня утром попрохладнее, и я хотела бы прокатиться.
— Прекрасная мысль, я поеду вместе с тобой.
Стало быть, прощай прогулка в блаженном одиночестве!
После того как лошадей оседлали, Алекс поднял ее и усадил в седло, продержав в руках чуть дольше, чем это было необходимо. Приятное тепло, исходившее от его рук, окутало ее. Впечатление было такое сладостное…
— Спасибо, — с трудом выговорила она пересохшими губами.
Алекс вскочил на Наполеона, который бил задними ногами, ржал и сильнее обычного выказывал свой норов.
— Чувствует запах кобылы, — сказал он.
Ники покраснела. Алекс, усмехнувшись, тронул жеребца.
Ники поехала рядом, очарованная внушительным видом своего спутника на гнедом жеребце.
— У моей бабушки великолепный вкус, — сказал он, любуясь костюмом цвета чуть темнее ее медных волос. — Или ты сама выбрала эту одежду?
— Мы выбирали вместе.
Они ехали к реке мимо плантации тростника.
— Я хочу, чтобы вы знали, как я признательна вам за все, что вы для меня сделали. — Слегка смутившись, она притронулась к манжетам своего костюма из изысканных бельгийских кружев. — Я знаю, как все это дорого, и надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам.
Натянув поводья, Алекс остановил коня под старым дубом на берегу широкой Миссисипи, которая катила мимо них свои полные воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87