Когда я прибыл в Иерусалим, там, как я сказал тебе, уже появился человек, говоривший людям: начальствующим – «Делайте только то, что вам приказано, и ничего сверх этого»; богатым – «У кого две одежды, тот дай неимущему»; хозяевам – «Нет ни первого, ни последнего, земное царство принадлежит сильным, а царство небесное принадлежит слабым»; всем другим – «Боги, которым вы поклоняетесь – ложные боги, и есть только один всемогущий Бог, создатель неба и земли, и он мой отец, ибо я – Мессия, обещанный вам в Писании».
Но я тогда был слеп и глух и затворил глаза и уши, или, вернее, их затворила мне зависть. Затем пришла ненависть и стала причиной моей погибели. Я расскажу тебе, как я превратился в жестокого преследователя Богочеловека, чьим недостойным, но верным апостолом стал теперь.
Однажды Петр и я ловили рыбу на Генисаретском озере (оно теперь называется Тивериада) и за целый день ничего не смогли поймать. И вот на берег озера вышел Иисус, за ним следовала возбужденная толпа, желавшая услышать его слово. То ли лодка Петра была ближе к берегу, то ли сам Петр был достойнее меня, но Иисус выбрал его лодку, сел в нее и стал проповедовать народу, собравшемуся на берегу. Кончив говорить, он сказал Петру: «Отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова». Петр ответил: «Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, так неужели сейчас нам посчастливится?» – «Делай, что я сказал», – ответил ему Иисус.
Петр закинул сеть, и улов был такой, что она чуть не лопнула, а когда он вывалил всю рыбу в лодку, лодка так нагрузилась, что едва не пошла ко дну. Тогда Петр, а также Иаков и Иоанн, сыновья Зеведеевы, бывшие с ним в лодке, бросились на колени, поняв, что здесь совершилось чудо. А Иисус сказал им: «Не тревожьтесь о будущем, вам больше не ловить рыб, теперь вы станете ловцами человеков». Он вышел из лодки на берег озера и увел их за собой.
Оставшись один, я подумал: «Отчего бы и мне не наловить рыбы там, где она ловилась у других?» Я тоже выплыл на середину озера, десять раз закидывал сети в том самом месте, где они закидывали свои, и все десять раз вытаскивал их пустыми. И тут, вместо того чтобы сказать себе: «Этот человек действительно тот, за кого он выдает себя, он послан Богом» – я подумал: «Этот человек, как видно, чернокнижник и умеет колдовать». И сердце мое наполнилось великой завистью к нему.
Но так как в это время он покинул Иерусалим и отправился проповедовать по всей Иудее, моя зависть стала слабеть, а вскоре я забыл того, кто внушил мне это чувство. Но вот однажды, во время торговли в храме, как было принято у нас, мы услышали, что Иисус возвращается и люди прославляют его больше чем когда-либо: он исцелил в пустыне расслабленного, возвратил в Иерихоне зрение слепому, а в Наине воскресил мертвого. Всюду, где он проходил, люди расстилали свои одежды на дороге, а ученики шли за ним исполненные радости, неся в руках пальмовые ветви и громким голосом славя Господа за чудеса, свидетелями которых они стали.
Так, в сопровождении учеников, он вошел в храм. Однако, увидев, что в храме теснилось множество продавцов и покупателей, он стал гнать нас со словами: «Написано: дом мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников». Вначале мы хотели воспротивиться, но потом поняли, что все будет бесполезно: против этого человека нельзя ничего предпринять, ибо народ в самозабвении внимал ему и упивался его словами. Тут во мне снова пробудилась былая вражда к Иисусу, но теперь к ней примешивался гнев. Зависть превратилась в ненависть.
Немного времени спустя я узнал, что в праздничный вечер, когда Иисус возлежал за пасхальной трапезой вместе с учениками, к нему ворвался отряд воинов, ведомый его учеником Иудой, и его схватили по приказу первосвященника. Затем Иисуса отвели к Понтию Пилату, а тот, узнав, что он из Назарета, велел доставить его к Ироду, вершившему суд в Галилее. Но Ирод не нашел за ним никакой вины – кроме разве того, что он называл себя царем Иудейским, – и отослал его обратно к Пилату. А тот, созвав первосвященников, начальников и народ, сказал им: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ, но ни Ирод, ни я не нашли человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете его, и ничего не найдено в нем достойного смерти; итак, наказав его, отпущу».
Но весь народ стал кричать: «Сегодня праздник Пасхи, ты должен отпустить нам одного узника, так пусть этот умрет, а ты отпусти нам Вар-Авву».
И я тоже, – сдавленным голосом произнес старик, – я тоже был тогда среди народа и кричал со всею силой своей ненависти: «Пусть этот умрет, отпусти нам Вар-Авву!»
Пилат снова обратился к толпе, прося сохранить жизнь Иисусу, но толпа ответила: «Распни его, распни его!»
И мой голос, – продолжал старик, ударяя себя в грудь, – и мой голос раздавался в этой толпе, и я изо всех сил кричал: «Распни его, распни его!»
Наконец Пилат приказал, чтобы Вар-Авву выпустили из темницы, а Иисуса передал на волю его палачей.
Увы, увы! – воскликнул старик, простираясь ниц, – увы мне! Господи, прости меня, Господи, я следовал за тобой до Голгофы. Господи, я видел, как пригвоздили тебе руки и ноги, как копьем пронзили тебе ребра, как ты испил желчь. Господи, я видел, как небо покрылось тьмой, как солнце померкло, как завеса в храме разорвалась посередине. Я слышал, как ты испустил громкий крик: «Отче, в руки твои предаю дух мой!» Господи, я слышал, как земля отозвалась на твой крик, содрогнувшись до самых глубин! Нет, неправда, я ничего не видел, ничего не слышал, ведь я сказал, Господи, что был тогда слеп и глух… Господи, Господи, прости меня, я виновен, виновен, виновен бесконечно!
Некоторое время старик лежал, уткнувшись лицом в землю, молясь и стеная едва слышно. Актея безмолвно глядела на него, сложив руки и дивясь такому раскаянию и самоуничижению этого человека, ведь она считала его столь могущественным!..
Наконец он встал и сказал:
– Это еще не все, дочь моя. Ненависть к пророку сменилась ненавистью к его ученикам. Апостолы, целиком посвятившие себя молитве и слову Божьему, избрали из своих учеников семерых, коим надлежало раздавать милостыню нуждающимся. Но народ возмутился против одного из них, по имени Стефан. Его заставили явиться в совет, где лжесвидетели обвинили его в том, что он изрыгал хулу на Бога, на Моисея и на Моисеев закон. Совет осудил Стефана. Тогда враги бросились на него и поволокли его за город, чтобы там побить камнями согласно закону о богохульстве. Я был среди тех, кто требовал казни первого мученика: я не бросал в него камни, но стерег одежды бросавших. Наверное, предсмертная молитва святого относилась и ко мне, когда он сказал эти возвышенные слова, неизвестные до Иисуса Христа: «Господи, Господи, не вмени им греха сего, ибо не ведают, что творят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Но я тогда был слеп и глух и затворил глаза и уши, или, вернее, их затворила мне зависть. Затем пришла ненависть и стала причиной моей погибели. Я расскажу тебе, как я превратился в жестокого преследователя Богочеловека, чьим недостойным, но верным апостолом стал теперь.
Однажды Петр и я ловили рыбу на Генисаретском озере (оно теперь называется Тивериада) и за целый день ничего не смогли поймать. И вот на берег озера вышел Иисус, за ним следовала возбужденная толпа, желавшая услышать его слово. То ли лодка Петра была ближе к берегу, то ли сам Петр был достойнее меня, но Иисус выбрал его лодку, сел в нее и стал проповедовать народу, собравшемуся на берегу. Кончив говорить, он сказал Петру: «Отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова». Петр ответил: «Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, так неужели сейчас нам посчастливится?» – «Делай, что я сказал», – ответил ему Иисус.
Петр закинул сеть, и улов был такой, что она чуть не лопнула, а когда он вывалил всю рыбу в лодку, лодка так нагрузилась, что едва не пошла ко дну. Тогда Петр, а также Иаков и Иоанн, сыновья Зеведеевы, бывшие с ним в лодке, бросились на колени, поняв, что здесь совершилось чудо. А Иисус сказал им: «Не тревожьтесь о будущем, вам больше не ловить рыб, теперь вы станете ловцами человеков». Он вышел из лодки на берег озера и увел их за собой.
Оставшись один, я подумал: «Отчего бы и мне не наловить рыбы там, где она ловилась у других?» Я тоже выплыл на середину озера, десять раз закидывал сети в том самом месте, где они закидывали свои, и все десять раз вытаскивал их пустыми. И тут, вместо того чтобы сказать себе: «Этот человек действительно тот, за кого он выдает себя, он послан Богом» – я подумал: «Этот человек, как видно, чернокнижник и умеет колдовать». И сердце мое наполнилось великой завистью к нему.
Но так как в это время он покинул Иерусалим и отправился проповедовать по всей Иудее, моя зависть стала слабеть, а вскоре я забыл того, кто внушил мне это чувство. Но вот однажды, во время торговли в храме, как было принято у нас, мы услышали, что Иисус возвращается и люди прославляют его больше чем когда-либо: он исцелил в пустыне расслабленного, возвратил в Иерихоне зрение слепому, а в Наине воскресил мертвого. Всюду, где он проходил, люди расстилали свои одежды на дороге, а ученики шли за ним исполненные радости, неся в руках пальмовые ветви и громким голосом славя Господа за чудеса, свидетелями которых они стали.
Так, в сопровождении учеников, он вошел в храм. Однако, увидев, что в храме теснилось множество продавцов и покупателей, он стал гнать нас со словами: «Написано: дом мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников». Вначале мы хотели воспротивиться, но потом поняли, что все будет бесполезно: против этого человека нельзя ничего предпринять, ибо народ в самозабвении внимал ему и упивался его словами. Тут во мне снова пробудилась былая вражда к Иисусу, но теперь к ней примешивался гнев. Зависть превратилась в ненависть.
Немного времени спустя я узнал, что в праздничный вечер, когда Иисус возлежал за пасхальной трапезой вместе с учениками, к нему ворвался отряд воинов, ведомый его учеником Иудой, и его схватили по приказу первосвященника. Затем Иисуса отвели к Понтию Пилату, а тот, узнав, что он из Назарета, велел доставить его к Ироду, вершившему суд в Галилее. Но Ирод не нашел за ним никакой вины – кроме разве того, что он называл себя царем Иудейским, – и отослал его обратно к Пилату. А тот, созвав первосвященников, начальников и народ, сказал им: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ, но ни Ирод, ни я не нашли человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете его, и ничего не найдено в нем достойного смерти; итак, наказав его, отпущу».
Но весь народ стал кричать: «Сегодня праздник Пасхи, ты должен отпустить нам одного узника, так пусть этот умрет, а ты отпусти нам Вар-Авву».
И я тоже, – сдавленным голосом произнес старик, – я тоже был тогда среди народа и кричал со всею силой своей ненависти: «Пусть этот умрет, отпусти нам Вар-Авву!»
Пилат снова обратился к толпе, прося сохранить жизнь Иисусу, но толпа ответила: «Распни его, распни его!»
И мой голос, – продолжал старик, ударяя себя в грудь, – и мой голос раздавался в этой толпе, и я изо всех сил кричал: «Распни его, распни его!»
Наконец Пилат приказал, чтобы Вар-Авву выпустили из темницы, а Иисуса передал на волю его палачей.
Увы, увы! – воскликнул старик, простираясь ниц, – увы мне! Господи, прости меня, Господи, я следовал за тобой до Голгофы. Господи, я видел, как пригвоздили тебе руки и ноги, как копьем пронзили тебе ребра, как ты испил желчь. Господи, я видел, как небо покрылось тьмой, как солнце померкло, как завеса в храме разорвалась посередине. Я слышал, как ты испустил громкий крик: «Отче, в руки твои предаю дух мой!» Господи, я слышал, как земля отозвалась на твой крик, содрогнувшись до самых глубин! Нет, неправда, я ничего не видел, ничего не слышал, ведь я сказал, Господи, что был тогда слеп и глух… Господи, Господи, прости меня, я виновен, виновен, виновен бесконечно!
Некоторое время старик лежал, уткнувшись лицом в землю, молясь и стеная едва слышно. Актея безмолвно глядела на него, сложив руки и дивясь такому раскаянию и самоуничижению этого человека, ведь она считала его столь могущественным!..
Наконец он встал и сказал:
– Это еще не все, дочь моя. Ненависть к пророку сменилась ненавистью к его ученикам. Апостолы, целиком посвятившие себя молитве и слову Божьему, избрали из своих учеников семерых, коим надлежало раздавать милостыню нуждающимся. Но народ возмутился против одного из них, по имени Стефан. Его заставили явиться в совет, где лжесвидетели обвинили его в том, что он изрыгал хулу на Бога, на Моисея и на Моисеев закон. Совет осудил Стефана. Тогда враги бросились на него и поволокли его за город, чтобы там побить камнями согласно закону о богохульстве. Я был среди тех, кто требовал казни первого мученика: я не бросал в него камни, но стерег одежды бросавших. Наверное, предсмертная молитва святого относилась и ко мне, когда он сказал эти возвышенные слова, неизвестные до Иисуса Христа: «Господи, Господи, не вмени им греха сего, ибо не ведают, что творят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54