И в этом заключается все различие.
Мередит закусила губу. Ей бы хотелось остановить Опал, но она попала в паутину ее слов. Возникло желание услышать побольше о предмете, которого Мередит страшилась и все же страстно желала. Интересно, чего потребует в постели Джереми? Будет ли это ошеломляющее наслаждение, которое он дарил ей прежде, или что-то болезненное, ужасное и унизительное?
— Любой мужчина не упускает случая получить удовольствие, а уж Девлин — и подавно. — Опал метнула на нее многозначительный взгляд, словно просверлив ее насквозь. Мередит подозревала, что он спал с Гамильтон, но не хотела убедиться в этом. Джереми просто не мог пропустить такой обольстительницы, как Опал. — Он мужчина с ненасытным аппетитом. Такой огромный и сильный! — Глаза Гамильтон заблестели, а розовый язычок метнулся, облизывая губы. — Мередит, могу я поговорить с тобой откровенно? Помни, я беседую чисто по-матерински… Боль будет ужасной, ибо он нарушит твою девственность. Так происходит всегда в первый раз, тем более с мужчиной таких размеров, как Девлин. Не могу даже передать это!
Мередит понимала, что ее собеседница явно злобствует. Без сомнения, ей неприятно представлять своего любовника в постели с другой женщиной. Но в предостережениях Опал есть и своя доля истины. Мередит вспомнила юную рабыню, изнасилованную одним из полевых работников. Девушка всхлипывала от боли, рана кровоточила. Она представила мускулистые бедра Девлина, сжимающие лошадиный круп, его железные руки, с легкостью поднимающие ее в седло. Опал права: он огромный и сильный. Скорее всего, Джереми немилосердно поранит ее. Видит Бог, он не станет задумываться и рассуждать. Мередит боялась, что Девлин злорадно посмеется над ее муками. Возможно, это станет его местью.
— Мужчины любят, чтобы их жены были девственницами… Любовница — для удовольствия, но супруга должна исполнять свой долг, не более того. Горе той, которая станет искать наслаждения в супружеской постели. Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я?
Мередит пожала плечами.
— Не думаю…
— Мужчины хотят видеть в жене добродетель и невинность, а не вожделение. Супруга должна лежать неподвижно, как бревно, иначе что-то иное будет означать, что у нее распутная натура.
Опал нахмурилась, нарушая совершенные линии своего лица. Мередит предположила: «Она говорит, основываясь на собственном опыте… Я слышу нотки убежденности в ее голосе, но… Очевидно, сказанное — истинная правда в отношении Ангуса. Но, с другой стороны, он всем известен как суровый, добродетельный и строгий пресвитерианец. Будет ли то, что верно в его отношении к данному вопросу, характерно для других мужчин, особенно для такого веселого и страстного человека, как Джереми Девлин? Что ж, в любом случае, это не имеет никакого значения. Мне ведь совсем не нужно притворяться и изображать неопытность. Это ведь на самом деле так».
— Так что помни, моя дорогая, если почувствуешь желание к мужу, то не должна его показывать. Ему это не понравится, уверяю тебя.
— Опал, я ценю твое желание помочь, — начала Мередит.
— О, не стоит, право… Я бы сделала это для любой девушки, выросшей без матери. Или женщины… как в твоем случае. Ведь ты старше, чем большинство невест, не так ли?
Гамильтон встала, распространяя вокруг слабое облако лавандового аромата. Она мило улыбнулась, и Мередит выдавила в ответ вымученную Улыбку.
Долгое время после ухода Опал она сидела, продолжая размышлять над услышанными словами и поучениями. Каждое новое повторение «истин Гамильтон» усиливало ее страхи. Мередит тщетно уверяла себя, что Джереми не станет делить постель с ней и не может желать ее. Но он сказал — правда, очень давно — о мести. Вспомнив это обещание, она стала думать о боли и неизвестности.
Они будут спать вместе, Мередит это знала. Но что еще? Джереми увидит ее раздетой? Сможет ли она остаться в рубашке? Или Девлин снимет с нее и это?
Мередит трепетала при мысли, что мужчина увидит ее обнаженное тело. Нет, сие просто ужасно, даже если бы она считалась красавицей. Но чтобы он смотрел на смехотворно длинные ноги, долговязое и неуклюжее тело — это невыносимо даже представить! Джереми уж точно станет смеяться сначала над ее уродливостью, а потом — над неловкостью в постели. Она будет делать все не так, а он — хохотать и подшучивать. Затем, при любом удобном случае, Девлин станет унижать ее, припомня все происшедшее.
Мередит почти вслух всхлипнула. Как она сможет это вынести?
Вошедший в комнату Джереми нарушил ход ее мрачных мыслей.
— Ага! Вот ты где! Прячешься? Идем, ты должна станцевать со мной. И так уже все спрашивают, что случилось с невестой.
Его глаза блестели, лицо раскраснелось; когда Мередит подошла к нему, от него пахнуло бренди, а на лбу заблестели капельки испарины. Он выглядел необузданным, безрассудным и слишком пьяным, что явно не уменьшило ее тревогу.
Положив ладонь ему на руку, она позволила увести себя в бальную залу на «кантри».
Уже рассвело, но веселье только-только по-настоящему разгорелось, и оно будет продолжаться даже после того, как новобрачные уйдут в спальню. Гости продолжат пир, станут пить и танцевать, все время отпуская непристойные шуточки по поводу того, что происходит в комнате молодоженов наверху.
Мередит станцевала еще несколько танцев с Джереми и другими мужчинами, но отказывалась от новых приглашений при малейшей возможности и предпочитала постоять у стены или прогуляться по холлу. Попутно она кивала одним и беседовала с другими, почти не понимая, о чем говорит.
Банкетный стол постоянно пополнялся, и гости возвращались к нему снова и снова. Напитки тоже исчезали мгновенно и так же быстро восполнялись их запасы.
Мередит недовольно отметила, что Девлин слишком часто останавливается у стола со спиртным. Он находился в прекрасном расположении духа и смеялся с другими мужчинами, явно обращая их недоверие и сомнения в дружбу. Еще она заметила, как Джереми дважды танцевал с Опал и один раз — с Лидией. Впрочем, он не забывал и об остальных женщинах. Это едва ли казалось приличным поведением для жениха, но Мередит не собиралась доставлять ему удовольствие, дав понять, что это ей неприятно. Если сказать Девлину о своем недовольстве, он обязательно ухмыльнется и непременно пошутит насчет ревности. Но это совсем не так! Просто ее смущает, что Джереми так усердно ищет общества других женщин, — вот и все.
Вечер продолжался, и Мередит все больше уставала. Ей приходилось улыбаться и выглядеть бодрой, хотя на душе у нее скребли кошки, а живот подводило от страха.
К тому времени, когда на дом опустились сумерки и зажгли восковые свечи в медных канделябрах, Мередит заледенела от ужаса. Прошел еще один час усиливающейся напряженности, прежде чем подошла Лидия и доверительно положила ладонь ей на руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Мередит закусила губу. Ей бы хотелось остановить Опал, но она попала в паутину ее слов. Возникло желание услышать побольше о предмете, которого Мередит страшилась и все же страстно желала. Интересно, чего потребует в постели Джереми? Будет ли это ошеломляющее наслаждение, которое он дарил ей прежде, или что-то болезненное, ужасное и унизительное?
— Любой мужчина не упускает случая получить удовольствие, а уж Девлин — и подавно. — Опал метнула на нее многозначительный взгляд, словно просверлив ее насквозь. Мередит подозревала, что он спал с Гамильтон, но не хотела убедиться в этом. Джереми просто не мог пропустить такой обольстительницы, как Опал. — Он мужчина с ненасытным аппетитом. Такой огромный и сильный! — Глаза Гамильтон заблестели, а розовый язычок метнулся, облизывая губы. — Мередит, могу я поговорить с тобой откровенно? Помни, я беседую чисто по-матерински… Боль будет ужасной, ибо он нарушит твою девственность. Так происходит всегда в первый раз, тем более с мужчиной таких размеров, как Девлин. Не могу даже передать это!
Мередит понимала, что ее собеседница явно злобствует. Без сомнения, ей неприятно представлять своего любовника в постели с другой женщиной. Но в предостережениях Опал есть и своя доля истины. Мередит вспомнила юную рабыню, изнасилованную одним из полевых работников. Девушка всхлипывала от боли, рана кровоточила. Она представила мускулистые бедра Девлина, сжимающие лошадиный круп, его железные руки, с легкостью поднимающие ее в седло. Опал права: он огромный и сильный. Скорее всего, Джереми немилосердно поранит ее. Видит Бог, он не станет задумываться и рассуждать. Мередит боялась, что Девлин злорадно посмеется над ее муками. Возможно, это станет его местью.
— Мужчины любят, чтобы их жены были девственницами… Любовница — для удовольствия, но супруга должна исполнять свой долг, не более того. Горе той, которая станет искать наслаждения в супружеской постели. Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я?
Мередит пожала плечами.
— Не думаю…
— Мужчины хотят видеть в жене добродетель и невинность, а не вожделение. Супруга должна лежать неподвижно, как бревно, иначе что-то иное будет означать, что у нее распутная натура.
Опал нахмурилась, нарушая совершенные линии своего лица. Мередит предположила: «Она говорит, основываясь на собственном опыте… Я слышу нотки убежденности в ее голосе, но… Очевидно, сказанное — истинная правда в отношении Ангуса. Но, с другой стороны, он всем известен как суровый, добродетельный и строгий пресвитерианец. Будет ли то, что верно в его отношении к данному вопросу, характерно для других мужчин, особенно для такого веселого и страстного человека, как Джереми Девлин? Что ж, в любом случае, это не имеет никакого значения. Мне ведь совсем не нужно притворяться и изображать неопытность. Это ведь на самом деле так».
— Так что помни, моя дорогая, если почувствуешь желание к мужу, то не должна его показывать. Ему это не понравится, уверяю тебя.
— Опал, я ценю твое желание помочь, — начала Мередит.
— О, не стоит, право… Я бы сделала это для любой девушки, выросшей без матери. Или женщины… как в твоем случае. Ведь ты старше, чем большинство невест, не так ли?
Гамильтон встала, распространяя вокруг слабое облако лавандового аромата. Она мило улыбнулась, и Мередит выдавила в ответ вымученную Улыбку.
Долгое время после ухода Опал она сидела, продолжая размышлять над услышанными словами и поучениями. Каждое новое повторение «истин Гамильтон» усиливало ее страхи. Мередит тщетно уверяла себя, что Джереми не станет делить постель с ней и не может желать ее. Но он сказал — правда, очень давно — о мести. Вспомнив это обещание, она стала думать о боли и неизвестности.
Они будут спать вместе, Мередит это знала. Но что еще? Джереми увидит ее раздетой? Сможет ли она остаться в рубашке? Или Девлин снимет с нее и это?
Мередит трепетала при мысли, что мужчина увидит ее обнаженное тело. Нет, сие просто ужасно, даже если бы она считалась красавицей. Но чтобы он смотрел на смехотворно длинные ноги, долговязое и неуклюжее тело — это невыносимо даже представить! Джереми уж точно станет смеяться сначала над ее уродливостью, а потом — над неловкостью в постели. Она будет делать все не так, а он — хохотать и подшучивать. Затем, при любом удобном случае, Девлин станет унижать ее, припомня все происшедшее.
Мередит почти вслух всхлипнула. Как она сможет это вынести?
Вошедший в комнату Джереми нарушил ход ее мрачных мыслей.
— Ага! Вот ты где! Прячешься? Идем, ты должна станцевать со мной. И так уже все спрашивают, что случилось с невестой.
Его глаза блестели, лицо раскраснелось; когда Мередит подошла к нему, от него пахнуло бренди, а на лбу заблестели капельки испарины. Он выглядел необузданным, безрассудным и слишком пьяным, что явно не уменьшило ее тревогу.
Положив ладонь ему на руку, она позволила увести себя в бальную залу на «кантри».
Уже рассвело, но веселье только-только по-настоящему разгорелось, и оно будет продолжаться даже после того, как новобрачные уйдут в спальню. Гости продолжат пир, станут пить и танцевать, все время отпуская непристойные шуточки по поводу того, что происходит в комнате молодоженов наверху.
Мередит станцевала еще несколько танцев с Джереми и другими мужчинами, но отказывалась от новых приглашений при малейшей возможности и предпочитала постоять у стены или прогуляться по холлу. Попутно она кивала одним и беседовала с другими, почти не понимая, о чем говорит.
Банкетный стол постоянно пополнялся, и гости возвращались к нему снова и снова. Напитки тоже исчезали мгновенно и так же быстро восполнялись их запасы.
Мередит недовольно отметила, что Девлин слишком часто останавливается у стола со спиртным. Он находился в прекрасном расположении духа и смеялся с другими мужчинами, явно обращая их недоверие и сомнения в дружбу. Еще она заметила, как Джереми дважды танцевал с Опал и один раз — с Лидией. Впрочем, он не забывал и об остальных женщинах. Это едва ли казалось приличным поведением для жениха, но Мередит не собиралась доставлять ему удовольствие, дав понять, что это ей неприятно. Если сказать Девлину о своем недовольстве, он обязательно ухмыльнется и непременно пошутит насчет ревности. Но это совсем не так! Просто ее смущает, что Джереми так усердно ищет общества других женщин, — вот и все.
Вечер продолжался, и Мередит все больше уставала. Ей приходилось улыбаться и выглядеть бодрой, хотя на душе у нее скребли кошки, а живот подводило от страха.
К тому времени, когда на дом опустились сумерки и зажгли восковые свечи в медных канделябрах, Мередит заледенела от ужаса. Прошел еще один час усиливающейся напряженности, прежде чем подошла Лидия и доверительно положила ладонь ей на руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123