Передвигая солдатиков по бумаге, он очень оживлялся.
— Вы видите, Анжелет, пехотинцы промаршировали сюда, но они не знали, что за этим холмом их поджидала кавалерийская засада. Она, как видите, была очень удачно расположена со стратегической точки зрения — совершенно незаметна со стороны. Командир пехотинцев, конечно, совершил ошибку. Ему следовало сначала выслать отряд разведчиков и изучить позиции противника.
Я старалась внимательно следить за его разъяснениями, поскольку хотела доставить ему удовольствие, а кроме того, он выглядел очень трогательно со своими оловянными солдатиками. В эти моменты он казался совсем молодым и каким-то беззащитным.
Мне очень хотелось быть искренне заинтересованной этими битвами, но я была вынуждена притворяться. Я никогда не любила разговоров на военную тему. Мать говорила, что войны вспыхивают по прихоти амбициозных властителей, и хотя они приносят одной из сторон временные преимущества, в конечном итоге все они несут только вред. Конечно, иногда у нас дома вспоминали о поражении Испанской Армады, но то была морская битва, в которой, к тему же, мы дрались за свою жизнь г свободу.
Итак, но вечерам я наблюдала за тем, как он разыгрывал на столе битвы. Иногда он предлагал мне сыграть в шахматы ту самую игру, в которой я никогда не отличалась. Мы с Берсабой, бывало, играли между собой, но я так редко выигрывала, что эти дни стоило отмечать в календаре красным цветом.
По окончании игры Ричард внимательно изучал сложившуюся позицию и разъяснял мне мои ошибки, а зачастую вновь ставил на доску уже взятые фигуры, предлагая разыграть иной вариант продолжения.
Несомненно, он был рожден для того, чтобы обучать и командовать, но особенное удовольствие он, судя по всему, получал, воспитывал именно меня. Иногда мне казалось, что он относится ко мне как к ученице — любимой, заслуживающей всяческого снисхождения, но тем не менее нуждающейся в твердой руке хорошего воспитателя.
Впрочем, я и не возражала. Я была рада этому и изо всех сил старалась доставить ему удовольствие. Мне следовало помнить о том, что я кажусь ему почти ребенком. Я, конечно, собиралась взрослеть, учиться находить удовольствие в том, что доставляло удовольствие ему, учиться заранее просчитывать ходы в шахматной партии и учиться понимать, почему пехоте надо было броситься вперед, а не оставаться на месте — или наоборот.
Так и шла моя жизнь в течение двух недель по установившейся колее: нежный учитель и его ученица.
Но вот однажды приехал гонец. Он был одет в форму гвардейцев короля, и при нем было письмо, адресованное Ричарду.
Они надолго уединились в библиотеке, а потом Ричард послал за мной одного из слуг.
Я спустилась в библиотеку, и Ричард несколько натянуто улыбнулся мне. Представив капитана, он сказал:
— Завтра я уезжаю, Анжелет. Мне необходимо ненадолго отправиться на север нашей страны. На границе возможны беспорядки.
Я знала, что не должна показывать свое разочарование. Он не раз говорил, что жена солдата всегда обязана быть готова к неожиданностям такого рода, поэтому я постаралась проявить себя именно такой женой, какой он желал меня видеть. Я только спросила:
— Какие распоряжения отдать слугам в связи с вашим отъездом?
Мой голос слегка задрожал, но в ответ я получила теплый одобрительный взгляд.
На следующий день он покинул Фар-Фламстед.
Без него дом выглядел совсем по-иному. У меня вдруг появилось странное чувство: будто бы дом втайне насмехался надо мной, зная, что теперь я отдана на его милость или немилость. Впрочем, я всегда страдала избытком воображения, мне определенно не доставало логического мышления, которое так ценил Ричард. Он уехал во второй половине дня, и я, поднявшись наверх, долго смотрела ему вслед из окна. Затем я спустилась по винтовой лестнице и по пути остановилась у дверей комнаты Замка. Моя рука лежала на ручке двери, но я все еще колебалась. По какой-то причине он не хотел, чтобы я посещала эту комнату. Что должен подумать обо мне муж, узнав, что уже через полчаса после его отъезда я поторопилась войти в нее? Я решительно развернулась и пошла в нашу спальню — Я стояла и смотрела в окно. Отсюда были видны лишь зубчатые стены замка, и мне вспомнилось, как сурово он втолковывал мне, что к замку подходить нельзя. Я отвернулась от окна и, усевшись на приоконное сидение, стала разглядывать кровать с пологом на четырех столбиках. Сегодня мне предстояло спать в ней одной, и не стоило убеждать себя в том, что это меня не радует, — слишком явным было чувство облегчения.
«Люди ко всему привыкают», — твердила я себе. А припоминая законы природы и лекции по ботанике, я начала подумывать о том, что скоро станет известно, ожидаю ли я ребенка. Можно было не сомневаться в моих чувствах по этому поводу. Я уже представляла, какие письма напишу домой.
Есть в одиночку было тоже непривычно, и я сразу заметила, что манера поведения слуг изменилась — они действовали без обычной военной четкости. Еще одной чертой характера Ричарда была нетерпимость к любой расхлябанности. Он всегда являлся в точно назначенное время, а теми двумя случаями, когда я немного опаздывала, он был откровенно недоволен, хотя и промолчал.
Время после ужина тянулось нестерпимо долго. Я решила пойти в библиотеку, но, как выяснилось, в ней содержалась в основном военная литература. «Ну что ж, — сказала я себе, — ты вышла замуж за солдата».
Наконец пришла пора отправляться в кровать.
Какой большой она показалась, какой роскошной и удобной! Я спала как убитая, но, проснувшись утром, ощутила одиночество, потому что его не было рядом.
«Жизнь, — убеждала я себя, — соткана из контрастов: света и тени, радости и грусти». Весь день я тосковала по нему, но к ночи, признаюсь, мое настроение поднялось.
Утро я, как всегда, провела в саду, затем в одиночестве пообедала, и оказалось, что впереди еще почти целый день. Проехаться верхом? Но если бы мне хотелось предпринять сравнительно дальнюю прогулку, то, как и дома, пришлось бы взять с собой грумов в качестве сопровождающих, поэтому особенного желания выехать я не испытывала.
Я решила подняться по винтовой лестнице на крышу и полюбоваться открывающимся оттуда видом, но, проходя мимо комнаты Замка, я испытала такое искушение войти, что не смогла ему противиться. Уже стоя на пороге, я ощутила тревогу, наверно оттого, что знала, что совершаю поступок, который не одобрил бы мой муж.
Это была обыкновенная комната: стол, стулья, небольшой письменный столик и буфет для посуды. И что здесь могло быть необычного? Разве что прекрасный вид на маленький замок.
Замок! Эта комната! Запретное место. Отчего же? Если здание в опасном состоянии, если камни готовы рассыпаться, так почему не снести его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109