— И спасти свою жизнь, — прибавил лорд Петтигрю.
— За это ей надо благодарить Джонатана, — напомнил Дэвид.
— Прекрасно! — воскликнула Миллисент, улыбаясь Джонатану.
— О, это было нетрудно, — весело заявил он, — Нам выпала удача, и мы с мадемуазель Софи и ее служанкой сбежали, а эта умница, оказалось, зашила драгоценности в одежду и не сказала мне об этом, пока мы не пересекли канал .
— Ты напрасно хочешь показать, что в этом не было ничего особенного, — строго сказала Миллисент. — Ты в самом деле очень храбрый.
— Я самый настоящий великодушный рыцарь, — возвестил Джонатан. — Я заслуживаю твоих похвал и с огромной благодарностью принимаю их… и, вероятно, попрошу еще. Это такая штука, которую я очень люблю. Похвалы никогда не бывает слишком много для меня.
Миллисент взяла его под руку. Пожалуй, по нынешним временам она вела себя несколько вызывающе, но ее мать не выказала ни малейших признаков неодобрения, и это подсказало мне, что грозная леди Петтигрю относится к Джонатану как к будущему зятю.
Меня охватило беспокойство, я колебалась. Я хотела встретиться с Джонатаном наедине. Хотела сказать ему, что между нами не должно быть больше близости. Мне хотелось спросить о его чувствах к Миллисент Петтигрю, имеет ли тот легкий флирт, который постоянно присутствовал в их отношениях, более глубокое значение.
Я говорила себе, что не пойду сегодня на рандеву, но опять лгала. Я хочу просто поговорить с ним, убеждала я себя, и убедить его, что наши опасные отношения должны прекратиться.
А может, я просто хотела побыть с ним наедине. В глубине души я понимала, что стоит нам оказаться в той комнате, стоит ему только прижать меня к себе, и я, как и раньше, уступлю.
Я видела, как они отправились на прогулку. Я заявила, что занята и не могу присоединиться к ним. Уезжая, Джонатан помахал мне. Он собирался как можно скорее отстать от них, вернуться в конюшни и оставить лошадь, иначе ее, привязанную у дома, могут увидеть, а это опасно. Тем более, что все это не займет много времени.
Несмотря на данное себе обещание, я пошла. Я должна поговорить с ним, должна, повторяла я. Но это был только предлог.
Я пришла немного раньше условленного времени. У двери я в сомнении остановилась. Мне хотелось подождать снаружи, но это оказалось глупым. А вдруг кто-нибудь пойдет мимо и увидит меня? Я все еще колебалась. А может, боялась старого дома? Чтобы доказать себе, что это не так, я достала из кармана ключ, открыла дверь и вошла, заперев ее. Когда Джонатан придет, то позвонит в колокольчик. Он немного проржавел, но работал.
Я прошла в зал. Он явно изменился, и галерея менестрелей, лишенная занавесей, выглядела безобидно. Я не могла представить, что сейчас там прячутся привидения. Все это из области тьмы и теней. Как прав был Дэвид насчет зарослей кустарника. Им еще не занимались, Софи дала указание только подстричь его, тем самым в какой-то степени сохранив атмосферу старого дома.
Я взбежала по лестнице в нашу комнату.
Я стояла и вспоминала, как все было в первый раз. Все произошло так быстро, что застало меня врасплох. Стоило этому только случиться, и я попалась; как же легко было пойти дальше, сделав первый шаг!
Как тихо в доме!
«Скорее, Джонатан!»— думала я.
Тогда я и услышала тот голос… шорох, короткий смешок:
— Миссис Френшоу… вспомните седьмую заповедь, миссис Френшоу.
Я на несколько секунд остолбенела. Я вслушивалась изо всех сил. Ничего, кроме пугающей тишины.
Я выскочила из комнаты, и как раз, когда я добежала до лестницы, раздался резкий звук дверного колокольчика. Я сбежала вниз и отворила дверь.
Там стоял Джонатан. Он обнял меня.
— Что случилось, Клодина?
— Я снова слышала его, — сказала я. — Этот голос…
— Голос?
Где?
— В той комнате.
В нашей.
— Здесь никого нет…
— Я слышала.
Слышала отчетливо.
— Пойдем посмотрим, — предложил он.
Он обнял меня одной рукой, и я прильнула к нему. Мы поднялись по лестнице.
Там никого не было.
Он посмотрел на меня с недоумением.
— Что это было?
— То же самое, что и раньше… Как эхо… Странно приглушенное.
— Ты хочешь сказать, это звучало, словно кто-то пытался изменить свой голос?
— Не знаю. Смех раздался после слов: «Помни седьмую заповедь».
— Какая чепуха!
— Однако к месту сказанная, не так ли? Этот голос… он знает.
— Моя дорогая Клодина, я не верю в бестелесные голоса.
— Говорю тебе, я слышала его… отчетливо.
Совсем, как раньше.
— Значит, здесь кто-то есть.
— Но как он может находиться… в той комнате?
— Это единственное место, где ты слышала голос? Я кивнула.
— Пойдем, — сказал он. — Посмотрим.
Мы прошли по всем комнатам, вплоть до верхнего этажа и чердачных помещений. Затем спустились через холл в кухню. Как я и догадывалась, они были пусты.
Единственными живыми существами в доме были мы.
— Где ты? — крикнул Джонатан. — Ты, идиотский голос!
Выходи, покажись!
Его голос отозвался слабым эхом. Дом был тих и спокоен. Ни звука. Я подняла глаза к сводчатому потолку, оглядела каменные стены, галерею.
— Никого нет, — подвел итог Джонатан.
— Его посещают призраки, — настаивала я. — Это что-то ужасное… кто-то из прошлого.
— Едва ли ты на самом деле веришь этому. Должно быть какое-то логическое объяснение.
— Какое?
— Здесь есть кто-то… был… какой-то шутник.
— Но он знает про нас.
— Да, — серьезно согласился он, — кто-то знает про нас.
Или, — прибавил он, — этот голос тебе показался…
— Я отчетливо слышала его.
— Ты принимаешь это всерьез, да?
— Всерьез? Конечно! В отличие от тебя, Джонатан. И я начинаю понимать это.
— Клодина, самое важное для меня во всем мире — это ты.
Я покачала головой.
— Ты — раба условностей, — сказал он. — Воспитана обществом, живущим по определенным правилам, так? Во французах меня всегда удивлял контраст между строжайшим соблюдением установленных правил и удовольствиями, которым они предаются… тайно, конечно. Тем не менее, они воспитали тебя в этом же духе, и теперь тебя мучает совесть. Я начинаю думать, что именно ее голос ты и слышала.
— Другими словами, ты считаешь, что я внушила себе, что слышу голоса.
— Возможно, и так, Клодина.
— Нет.
— Тогда кто это? Мы обошли весь дом. Кроме нас, здесь никого нет.
Кто мог войти в дом? Ты вошла, открыв дверь ключом, и заперла ее.
У кого-нибудь есть другой ключ?
Внезапно меня осенило:
— Окно.
Конечно же.
Как-то раз мы с Дэвидом приходили осмотреть дом. Я рассказывала тебе. И мы влезли через окно.
— Где?
— Где-то в холле. — Я быстро прошла по каменному полу.
— Вот оно. Смотри, — указала я. — Сломана щеколда. Любой, знающий о ней, мог легко попасть в дом.
Он стоял, с тревогой глядя на меня.
— Так ты думаешь, кто-то был в доме, когда ты вошла? Но каким образом этот человек мог говорить с тобой в той комнате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98