– Я спас тебя от кораблекрушения и голодной смерти, я сражался за тебя с целой казармой тамплиеров, чтобы они не пожертвовали тобой ради осуществления своих безумных планов, а теперь должен смотреть, как ты спишь с одним из них и носишься с его дерьмом! И все это для того только, чтобы унизить меня перед толпой грязных цыган!
– Так ты считаешь, что я тебя унижаю?
Идэйн оттолкнула его обеими руками, лицо ее исказила гримаса отвращения. Она почувствовала в его дыхании запах вина и поняла, что он напился.
– Куда ты везешь меня? Ты ничего мне не сказал! Ты не спросил меня, хочу ли я объяснять твоему лорду Честеру, как ты потерял его корабли. А я не хочу этого делать! Вот что, господин рыцарь, я хочу вернуться к добрым сестрам монастыря Сен-Сюльпис. Они меня любят и защитят от этой жестокой жизни!
– Хочешь вернуться в монастырь? – Он с изумлением смотрел на нее. – Как ты можешь говорить такое, когда ты знаешь, что я… Как ты можешь, когда мы…
Магнус понизил голос и оглянулся по сторонам.
– Когда мы лежали вместе, – наконец выдавил он из себя, – и обменивались самыми нежными ласками и делили сладчайшие минуты в жизни. Неужели это ничего для тебя не значит? Клянусь, что никогда я не переживал ничего подобного… – Голос его сорвался.
Подняв на него глаза, Идэйн внезапно поняла, что, когда они находились в разлуке, у него были другие женщины. Она знала также и то, что сейчас он верил тому, что говорил: он не желал ни одной из них. И, когда занимался с ними любовью, думал только о ней.
И это было лучшее, что он мог бы сказать ей.
– Любимая… – услышала она его стон.
Магнус привлек ее к себе, страстно поцеловал, а потом увлек в темноту леса.
Они оказались на ложе из сухих листьев, поверх которых Магнус разостлал свой подбитый мехом плащ. Несмотря на холод, снял с них обоих верхнюю одежду. Идэйн почувствовала, что он увлекает ее на мягкий и шелковистый куний мех. Магнус прошептал хрипло:
– Не дрожи, любовь моя, я накрою тебя своим телом и согрею тебя.
Но она не дрожала от морозного воздуха. Мех ласкал ее обнаженное тело, как нежный лунный свет – будто тонкие ледяные иголочки покалывают кожу. Холодные звезды с высоты пронзали ее своими лучами.
Глаза его упивались красотой ее обнаженного, распростертого перед ним тела. Даже при свете зимних звезд тело ее казалось золотистым, красиво выделяясь на фоне темного меха. И, обнаженный, он наклонился и поцеловал ее.
– Золотая Идэйн, – прошептал он, – когда я с тобой, мне не нужно рая. Это совсем не так, как… О господи, как мне убедить тебя, что с тобой у меня все совсем не так, как с другими?
Он покрыл ее лицо жаркими поцелуями, руки его потянулись к ней, чтобы приподнять ее и прижать к себе – голова ее откинулась назад, тело выражало полную покорность, потом выгнулось дугой, готовое принять его. Чуть слышный стон слетел с ее губ.
Это был экстаз, и все для них казалось не вполне реальным. Каждая ласка, каждое прикосновение обжигали страстью. Идэйн казалось, что вся ее кожа стала невыносимо чувствительной. Его губы ласкали ее теплые груди, и соски ее заострились и стали твердыми, как бутоны, и Идэйн выгнулась еще сильнее, предлагая ему себя.
Руки Магнуса дрожали от желания, но он не спешил. Несмотря на то что холод пощипывал их обнаженную плоть, он ласкал ее медленно, покрывая поцелуями все ее тело, спускаясь от груди к животу и ниже. Идэйн прикусила губу, чтобы заглушить готовый сорваться крик, и в это время кончик его языка нашел сокровенный цветок ее женственности, раскрыл его и очень нежно слегка прикусил. Губы его спустились чуть ниже, продолжая ласкать горячее женское естество, и Идэйн не смогла удержаться от крика. Она извивалась, желая его больше, чем могла бы выразить, и ничего не могла поделать с собой. Сверкая глазами, Магнус показывал ей, как целовать и ласкать его в самых интимных местах.
Идэйн хотелось заниматься с ним любовью. То, что началось на берегу после кораблекрушения, превратилось теперь в золотую любовную связь, которую могли разделить только они двое.
Перед глазами их плясали золотые искры. Наслаждение было необычайно острым, и вершины его они достигли одновременно. Вскрикнула Идэйн, ей отозвался Магнус, содрогаясь всем телом.
И опять было точно так, как и раньше. Они плыли в темноте, тяжело дыша, переполненные наслаждением, купаясь в нем, как в золотистом свете заката.
Идэйн припала к его широкой груди. Магнус крепко сжимал ее пальцы и говорил ей, что их любовь не похожа ни на что, пережитое им раньше, что это нечто особенное, восхитительное и что он не думал, что такое возможно в этом мире.
Она улыбалась.
Для нее лежать в его объятиях – это все равно что оказаться вне времени и пространства, вне самой жизни, поскольку страсть отделяла их от всего мира. Его руки гладил» ее волосы, и она услышала его вздох.
– Ты чувствуешь, любовь моя? Запах цветов? Или мне это снится?
Идэйн прижалась к его груди и покачала головой. Позади, за их спинами, темнота леса была наполнена золотистой пылью, уплывавшей во мрак. И действительно, теперь и она явственно ощутила аромат цветов.
Это потому, что они были счастливы, подумала Идэйн. И нет необходимости разговаривать о будущем, о том, что с ними случится дальше. И не нужно поэтому сообщать ему, что ее Предвидение вернулось. И предупредило ее, что по пути на юг с ними случится что-то недоброе.
Асгард еще не спал, когда Идэйн покинула повозку.
В его лихорадочном состоянии произошел явный перелом. Впервые за много дней жар оставил его, голова стала ясной, и он мог четко мыслить. Теперь тело его не сотрясалось от судорожной боли, не оставлявшей его с момента поединка перед замком тамплиеров. Смутно припоминал он ужасное путешествие, постель на дне повозки, тряску и толчки, вызывавшие мучительную боль в ране, и двоих женщин, ухаживавших за ним.
«Темноволосую» и «Светловолосую», как он мысленно называл их.
В моменты просветления он понимал, что «Светловолосая» – это прекрасная Идэйн. Его тогда переполняло ощущение ее близости, ее прохладных нежных рук, прикасавшихся к его плоти; он смутно понимал, что она защищает его от тех, кто желал или мог причинить ему вред, что, пока она с ним, он в безопасности.
Только ее присутствие делало терпимым для раненого, постоянно впадающего в беспамятство рыцаря это нескончаемое мучительное путешествие. И он не, мог надивиться на нее и вспоминал рассказы монаха Кадди о давно исчезнувших людях, называвшихся Туата де Данаан, живших в древних кругах, составленных из вертикально поставленных камней. Временами, когда лихорадка особенно сильно снедала его, Асгард видел Идэйн в синем плаще, с золотыми волосами, развевающимися по ветру, налетающему с моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Так ты считаешь, что я тебя унижаю?
Идэйн оттолкнула его обеими руками, лицо ее исказила гримаса отвращения. Она почувствовала в его дыхании запах вина и поняла, что он напился.
– Куда ты везешь меня? Ты ничего мне не сказал! Ты не спросил меня, хочу ли я объяснять твоему лорду Честеру, как ты потерял его корабли. А я не хочу этого делать! Вот что, господин рыцарь, я хочу вернуться к добрым сестрам монастыря Сен-Сюльпис. Они меня любят и защитят от этой жестокой жизни!
– Хочешь вернуться в монастырь? – Он с изумлением смотрел на нее. – Как ты можешь говорить такое, когда ты знаешь, что я… Как ты можешь, когда мы…
Магнус понизил голос и оглянулся по сторонам.
– Когда мы лежали вместе, – наконец выдавил он из себя, – и обменивались самыми нежными ласками и делили сладчайшие минуты в жизни. Неужели это ничего для тебя не значит? Клянусь, что никогда я не переживал ничего подобного… – Голос его сорвался.
Подняв на него глаза, Идэйн внезапно поняла, что, когда они находились в разлуке, у него были другие женщины. Она знала также и то, что сейчас он верил тому, что говорил: он не желал ни одной из них. И, когда занимался с ними любовью, думал только о ней.
И это было лучшее, что он мог бы сказать ей.
– Любимая… – услышала она его стон.
Магнус привлек ее к себе, страстно поцеловал, а потом увлек в темноту леса.
Они оказались на ложе из сухих листьев, поверх которых Магнус разостлал свой подбитый мехом плащ. Несмотря на холод, снял с них обоих верхнюю одежду. Идэйн почувствовала, что он увлекает ее на мягкий и шелковистый куний мех. Магнус прошептал хрипло:
– Не дрожи, любовь моя, я накрою тебя своим телом и согрею тебя.
Но она не дрожала от морозного воздуха. Мех ласкал ее обнаженное тело, как нежный лунный свет – будто тонкие ледяные иголочки покалывают кожу. Холодные звезды с высоты пронзали ее своими лучами.
Глаза его упивались красотой ее обнаженного, распростертого перед ним тела. Даже при свете зимних звезд тело ее казалось золотистым, красиво выделяясь на фоне темного меха. И, обнаженный, он наклонился и поцеловал ее.
– Золотая Идэйн, – прошептал он, – когда я с тобой, мне не нужно рая. Это совсем не так, как… О господи, как мне убедить тебя, что с тобой у меня все совсем не так, как с другими?
Он покрыл ее лицо жаркими поцелуями, руки его потянулись к ней, чтобы приподнять ее и прижать к себе – голова ее откинулась назад, тело выражало полную покорность, потом выгнулось дугой, готовое принять его. Чуть слышный стон слетел с ее губ.
Это был экстаз, и все для них казалось не вполне реальным. Каждая ласка, каждое прикосновение обжигали страстью. Идэйн казалось, что вся ее кожа стала невыносимо чувствительной. Его губы ласкали ее теплые груди, и соски ее заострились и стали твердыми, как бутоны, и Идэйн выгнулась еще сильнее, предлагая ему себя.
Руки Магнуса дрожали от желания, но он не спешил. Несмотря на то что холод пощипывал их обнаженную плоть, он ласкал ее медленно, покрывая поцелуями все ее тело, спускаясь от груди к животу и ниже. Идэйн прикусила губу, чтобы заглушить готовый сорваться крик, и в это время кончик его языка нашел сокровенный цветок ее женственности, раскрыл его и очень нежно слегка прикусил. Губы его спустились чуть ниже, продолжая ласкать горячее женское естество, и Идэйн не смогла удержаться от крика. Она извивалась, желая его больше, чем могла бы выразить, и ничего не могла поделать с собой. Сверкая глазами, Магнус показывал ей, как целовать и ласкать его в самых интимных местах.
Идэйн хотелось заниматься с ним любовью. То, что началось на берегу после кораблекрушения, превратилось теперь в золотую любовную связь, которую могли разделить только они двое.
Перед глазами их плясали золотые искры. Наслаждение было необычайно острым, и вершины его они достигли одновременно. Вскрикнула Идэйн, ей отозвался Магнус, содрогаясь всем телом.
И опять было точно так, как и раньше. Они плыли в темноте, тяжело дыша, переполненные наслаждением, купаясь в нем, как в золотистом свете заката.
Идэйн припала к его широкой груди. Магнус крепко сжимал ее пальцы и говорил ей, что их любовь не похожа ни на что, пережитое им раньше, что это нечто особенное, восхитительное и что он не думал, что такое возможно в этом мире.
Она улыбалась.
Для нее лежать в его объятиях – это все равно что оказаться вне времени и пространства, вне самой жизни, поскольку страсть отделяла их от всего мира. Его руки гладил» ее волосы, и она услышала его вздох.
– Ты чувствуешь, любовь моя? Запах цветов? Или мне это снится?
Идэйн прижалась к его груди и покачала головой. Позади, за их спинами, темнота леса была наполнена золотистой пылью, уплывавшей во мрак. И действительно, теперь и она явственно ощутила аромат цветов.
Это потому, что они были счастливы, подумала Идэйн. И нет необходимости разговаривать о будущем, о том, что с ними случится дальше. И не нужно поэтому сообщать ему, что ее Предвидение вернулось. И предупредило ее, что по пути на юг с ними случится что-то недоброе.
Асгард еще не спал, когда Идэйн покинула повозку.
В его лихорадочном состоянии произошел явный перелом. Впервые за много дней жар оставил его, голова стала ясной, и он мог четко мыслить. Теперь тело его не сотрясалось от судорожной боли, не оставлявшей его с момента поединка перед замком тамплиеров. Смутно припоминал он ужасное путешествие, постель на дне повозки, тряску и толчки, вызывавшие мучительную боль в ране, и двоих женщин, ухаживавших за ним.
«Темноволосую» и «Светловолосую», как он мысленно называл их.
В моменты просветления он понимал, что «Светловолосая» – это прекрасная Идэйн. Его тогда переполняло ощущение ее близости, ее прохладных нежных рук, прикасавшихся к его плоти; он смутно понимал, что она защищает его от тех, кто желал или мог причинить ему вред, что, пока она с ним, он в безопасности.
Только ее присутствие делало терпимым для раненого, постоянно впадающего в беспамятство рыцаря это нескончаемое мучительное путешествие. И он не, мог надивиться на нее и вспоминал рассказы монаха Кадди о давно исчезнувших людях, называвшихся Туата де Данаан, живших в древних кругах, составленных из вертикально поставленных камней. Временами, когда лихорадка особенно сильно снедала его, Асгард видел Идэйн в синем плаще, с золотыми волосами, развевающимися по ветру, налетающему с моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81