— Надо пить маленькими глотками, — заметил герцог.
— Если вам не нравятся мои манеры, я могу немедленно уехать! Но — сама! Вам не понадобится отправлять меня!
Господи! Кто ее тянет за язык?! Что она говорит?! Очень на нее похоже: не успела подумать, как уже сказала. Лицо Элизабет вспыхнуло, а внутри стало горячо и без выпитого вина.
Но герцог, кажется, не рассердился, наоборот, он выглядел растерянным.
— Мне надо было предупредить тебя, что вино крепкое. Мы с Викторией, бывало, делали глоток-другой бренди, когда решали какие-нибудь непростые вопросы. — Он сделал небольшой глоток и поставил бокал на столик между ними. — Я не слишком надеюсь, что ты поверишь мне, моя дорогая, но должен сказать, что меньше всего мне хотелось отсылать тебя в Шотландию. — Он изучающе взглянул на нее своими живыми глазами и улыбнулся. — Ты похожа на свою мать, изумительной красоты женщину. Все кавалеры ходили за ней, как… последние болваны, умирающие от любви! — Он отвернулся к огню, и озорное выражение появилось на его лице. — Твой первый сезон в Лондоне обещает быть интересным. С нетерпением жду, когда он начнется.
Теперь наступила ее очередь сказать свое слово. Элизабет давно ждала подходящего момента.
— Я здесь не для того, чтобы появиться в свете. Мне слишком много лет, чтобы выступать в роли дебютантки. — Герцог перестал улыбаться, а она твердо продолжала: — Я приехала сюда с абсолютно другой целью. Моя кузина Мэриан не должна была оставаться в Пэкстоне: очень сомнительный молодой человек, обосновавшийся с матерью по-соседству, вскружил ей голову. И если он действительно представляет лондонский высший свет, то я переоценила Лондон.
Герцог резко поднял голову:
— Как имя этого негодяя?
— Лорд Стэнли. Но у меня нет никаких сведений ни о его состоянии, ни о его семье.
— Жеманный проходимец, который пишет стихи и пудрится?
Элизабет кивнула и улыбнулась, несмотря на решимость быть серьезной во время разговора.
— Его зовут Родни, я его прекрасно знаю. Единственный сын глупой матери. Всегда баловала его и наряжала, как попугая. Да он и говорит, как попугай! Встретил его как-то у леди Джерси на музыкальном вечере, пришлось слушать, как он читал какую-то ужасную оду. Уши едва не увяли от нее! — Он вздохнул, искренне переживая за Мэриан. — Люблю музыку, но ненавижу поэзию! Никогда больше там не появлялся, хотя и продолжаю здороваться.
— Вы отчитали лорда Стэнли?
— Не его. Леди Джерси. И не отчитал — просто теперь там не появляюсь.
Элизабет не могла больше сдерживаться и расхохоталась. Герцог улыбнулся, польщенный, что его рассказ развеселил ее. «Как он похож на Натана!» — подумала Элизабет и, вздохнув, продолжала с серьезным видом:
— Я была бы очень признательна, если бы вы послали леди Лоуден записку и сообщили ей, что мы останемся у вас. Боюсь, она умрет от злости, узнав, что Мэриан не будет жить у нее. Но эта женщина так терроризирует Юнис…
— Я сделаю все, что смогу, но не позволю обижать твою тетку — эту добрейшую женщину. У леди Лоуден голос, как у торговки рыбой, а манеры, как у разносчика с улицы Бау. Скупая, копит каждый фартинг, хотя денег куры не клюют! Надо было бы послать ее воевать с французами: она бы давно с ними покончила, а мы сэкономили бы деньги на войне.
Герцог резко поднялся и прошелся по толстому ковру, а потом открыл дверь и громовым голосом крикнул:
— Марш!
Слушая, как он распоряжается, чтобы его записка была немедленно доставлена леди Лоуден, Элизабет почувствовала, что совершенно обезоружена. Она всегда испытывала к герцогу особую привязанность, зная, как хорошо он относился к ее бабушке, хотя это было достаточно странно, учитывая…
Хлопнула дверь, прервав ее мысли, и герцог вернулся в библиотеку. Элизабет в который раз поразило, как он похож на Хоксли.
— Если ты собираешься сопровождать всюду Мэриан, тебе понадобятся платья, всякие ленты и прочее. Я распоряжусь о деньгах. Если их будет недостаточно, просто скажи любому продавцу, кто ты, и…
— Очень любезно с вашей стороны, но у меня есть собственные средства. — Герцог выглядел растерянным, и Элизабет почувствовала истинное удовлетворение. — Я работала у доктора Камерона, как вам, видимо, сообщили в свое время. И он платил мне за это, доверяя самой распоряжаться своими средствами. Эти шотландцы такие прогрессивные люди!
Элизабет ожидала неодобрения, но герцог удивил ее: изумленно взглянув ей в лицо, он протянул руку и нежно погладил ее по щеке. Голос его тоже звучал удивленно, но абсолютно серьезно:
— Если ты потратишь хоть что-нибудь из заработанных тобой денег на эти глупые лондонские тряпки, я запру тебя в твоей комнате и заставлю читать умные книги, обучающие молодых людей слушаться взрослых. — Прежде чем она успела ответить, герцог пояснил: — Эти деньги пригодятся тебе на что-то более достойное. Но для того чтобы приглядывать за своей глупой маленькой кузиной, гардероб тебе необходим. Считай это униформой, как у солдата на поле битвы. Цена ужаснет тебя, поверь мне, а для моих сбережений это комариный укус. В любом случае, вы — единственные мои наследники, и в добавление к вашим приданым я перевел на твое имя достаточно денег, чтобы ты чувствовала себя независимой, выйдешь ты замуж или нет.
У Элизабет голова шла кругом. Все это было для нее совершенно непривычно, ей показалось, что она попала в какой-то другой мир. Она встала и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Герцогу даже пришлось поддержать ее.
— Ты устала, моя дорогая. У меня было к тебе несколько вопросов, как ты догадываешься, но мы успеем поговорить, когда ты отдохнешь. — Именно такого разговора Элизабет хотела меньше всего; должно быть, это отразилось на ее лице, потому что он добавил: — Через несколько дней, когда ты будешь готова. — Потом задумчиво посмотрел на нее и пробормотал: — А ведь ты похожа не только на свою мать. Ты напоминаешь мне мою Викторию…
Удивленная, она переспросила:
— Вашу жену?
— Да. У тебя такое же чувство юмора, та же жизнерадостность, заинтересованность, с которой она относилась ко всему происходящему. Она говорила, что любит меня слишком сильно, чтобы позволить мне огорчаться. Что единственная цель ее жизни — сделать меня счастливым…
Элизабет была изумлена: ей никогда не приходило в голову, что ее могут считать жизнерадостной.
— Это в твоих глазах, — сказал герцог, как будто тоже умел читать чужие мысли. — Ты думаешь, что должна быть серьезной, вот и носишься повсюду, хватаясь за серьезные дела. А внутри, в душе у тебя все кипит! Тебе хочется вырваться из тисков, в которые ты сама себя загнала, и радоваться жизни. Так сделай это! Я уверен: Виктория полюбила бы тебя и хотела бы, чтобы ты тоже была счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68