– Я вижу, что, как обычно, играю вторую скрипку при своем друге.
Пруденс сделала над собой усилие, чтобы перевести взгляд на партнера.
– Прошу прощения?
Лорд Уэстон сделал движение головой в сторону другой пары.
– Герцог Сент-Сайрес – мой друг, и я знаю, что леди предпочитают смотреть на него, а не на меня. Я сказал себе, что все дело в его титуле, а не в моей внешности или недостатке шарма, что титул делает его более привлекательным в глазах женщин.
Устыдившись, Пруденс постаралась загладить неловкость. Она вгляделась в лицо лорда Уэстона, которое никак нельзя было назвать обыкновенным, и сказала:
– Вам не следует говорить о себе уничижительно. Вы не менее красивы, чем герцог.
– Благодарю вас, но вы ведь все время смотрите на него. Однако вы очень добры, если сказали это.
Она закусила губу, чувствуя себя просто ужасно:
– Мне очень жаль.
– Все в порядке, – уверил он ее с добродушной улыбкой, от которой в уголках его голубых глаз обозначились морщинки. – Если вы хотите больше узнать о Рисе, я с удовольствием расскажу вам о нем.
– Вы хорошо его знаете?
– Думаю, да. По крайней мере, настолько, насколько кто-нибудь может знать Риса.
Этот загадочный ответ только разжег ее любопытство.
– Что вы имеете в виду?
– За внешней беззаботностью и обаянием скрывается глубокий человек. Куда более глубокий, чем можно было бы подумать. Он словно выстраивает стену вокруг себя. При попытке проникнуть за нее перед вами захлопывается дверь.
Его слова поразили Пруденс. Она вспомнила, что был момент, когда у нее возникло такое же ощущение.
– Я знаю, о чем вы говорите. Он никого не подпускает слишком близко.
– Именно так. Я несколько раз навещал его в Париже и целый год гостил у него во Флоренции, я знал его, когда мы были детьми. Несмотря на все это, каждый раз, когда я видел его, у меня возникало странное ощущение, что передо мной незнакомец. Однако я с удовольствием расскажу вам то, что знаю. Только правду – после всех неприятностей, в которые он втягивал меня, когда мы были мальчишками.
– Вы были в одной школе?
– Нет, мы учились в разных школах – он в Итоне и Оксфорде, я в Харроу и Кембридже, – но у обеих наших семей есть земли в Дербишире, и он гостил у нас один или два раза во время летних каникул. После смерти брата он никогда не жил со своими родственниками, хотя я не знаю почему. Знаю только, что они с матерью не ладят.
– У его светлости был брат?
– Томас. Он умер в двенадцать лет. Рису тогда было тринадцать.
– Что случилось с мальчиком?
– Я не знаю подробностей, – пробормотал собеседник, но Пруденс почувствовала, что он говорил неправду. – Какой-то несчастный случай. Помнится, это случилось, когда мальчик был в школе. Рис никогда не говорил со мной об этом и вряд ли говорил с кем-то другим.
– Должно быть, ему было слишком тяжело.
– Смерть брата навсегда изменила его. Я твердо знаю. Они были очень близки. Их отец умер года за два до этого, и Рис, как старший, чувствовал свою ответственность за брата. Он винил себя, что его не оказалось рядом, когда Томас умер. Но он и не мог быть там. Они учились в разных школах. Когда умер Томас, Рису было тринадцать лет, он уже учился в Итоне.
Она хотела еще расспросить Уэстона, но вальс подходил к концу. Когда музыка смолкла, Уэстон подвел Пруденс к ее родственникам.
– Я бы с удовольствием задержался здесь, мисс Абернати, в надежде, что мой друг сделается для вас менее интересным, а я начну интересовать вас больше, – произнес он с грустной улыбкой, – но я дал клятвенное обещание сестре, что появлюсь на балу у ее подруги, леди Харбери, и так как близится полночь, мне пора уходить.
– Благодарю вас, и простите, если во время танца мое внимание порой было занято чем-то другим.
– Умоляю, не надо извиняться. Вальс с прелестной женщиной всегда большое удовольствие. – С этими словами он раскланялся и покинул зал.
Тотчас же рядом с Пруденс оказался Роберт и спросил, не подарит ли она ему следующий танец.
– Не этот, Роберт, – сказала она, оглядывая другой конец зала и останавливая взгляд на герцоге. Тот проводил леди Альберту до ее места, и они стали рядышком, разглядывая толпу и разговаривая.
Пруденс твердила себе – может быть, он не знает, что она здесь. Когда герцог увидит ее, обязательно пригласит ее танцевать. Она смотрела на него, ждала, надеялась, почти внушая ему найти ее. А затем, когда она уже почти уверилась, что непостижимым образом стала невидимой его взгляд упал на нее.
Он поклонился в знак того, что узнал ее, и Пруденс почувствовала огромное облегчение. Восхитительное чувство предвкушения снова охватило ее. В программе далее значился вальс. Теперь герцог в любой момент может подойти к ней и пригласить на танец. Конечно, он так и сделает.
Она улыбнулась ему. Но он не улыбнулся в ответ. К ее удивлению, он продолжал оказывать внимание женщине, стоявшей рядом.
Пруденс смотрела на него, не в силах поверить, что он пренебрегает ею. Когда музыканты заиграли вальс и Сент-Сайрес снова повел леди Альберту танцевать, ей стало нестерпимо больно. «Почему? – недоумевала она в смятении. – Почему он ведет себя подобным образом?»
– Не подарите ли вы мне, Пруденс, хотя бы один вальс? – спросил Роберт, вторгаясь в ее мысли.
Гордость пришла ей на помощь.
– Да, Роберт. Конечно.
Она танцевала с Робертом, пыталась быть с ним любезной, но не могла удержаться от того, чтобы не бросать взгляды на другие пары вокруг них. Каждый раз, когда она видела Сент-Сайреса и леди Альберту, ей казалось, что стрела пронзала ее сердце.
Только вчера они провели вместе чудесный день.
«Вы нравитесь мне больше всех».
Если это было правдой, почему он танцевал с леди Альбертой, а не с ней? Каждый раз, задавая себе этот вопрос, она не могла найти ответа, и когда после окончания танца Роберт привел ее на место, она больше всего хотела раствориться в бледно-золотых обоях. И все же надежда еще оставалась. Может быть, он выполнял обязательства перед девушкой? В ту ночь, когда она встретила его, он обещал леди Альберте по крайней мере один вальс. Может быть, он обещал два и теперь исполнял обещание.
Подавленная, но надеющаяся на чудо, Пруденс видела, как герцог любезничает с леди Альбертой. Пруденс танцевала с теми, кто ее приглашал, и высоко держала голову. Но когда она увидела, что он в третий раз ведет леди Альберту танцевать вальс, ей стало невыносимо больно. Она знала, что значат три вальса. За ними следовала помолвка.
Гнев, чувство, которое Пруденс редко испытывала по отношению к кому бы то ни было, начал закипать в ней при мысли о его поступке. Только вчера он пригласил ее на пикник, говорил, что она нравится ему больше всех. Он сидел рядом с ней, смеялся, касался ее рукой, почти целовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67