– Я потеряю нечто гораздо большее, – серьезно прошептала она, с ужасом чувствуя, что скандал выгонит ее из Лондона, как когда-то выгнал ее мать. – Я уверена, что леди Беатриса попросит меня уехать. – Она ведь больше не будет полезна тетке.
И вдруг в голове у Миллисент мелькнула спасительная мысль. На мгновение она замерла, а потом повернулась и посмотрела лорду Данрейвену в глаза.
– Я могу попросить вас, сэр, не предпринимать никаких поспешных шагов? Думаю, я знаю способ, как вам помочь.
Лорд Данрейвен вопросительно поднял брови.
– Помочь мне? Это каким же образом? Да вы просто извели меня своей писаниной.
Миллисент сжалась. Он говорил так, что ее занятие действительно казалось чем-то ужасным, но она все равно не откажется от своей идеи.
– Я могу помочь вам найти светского вора.
Чандлер улыбнулся, потом фыркнул.
– Вы меня удивляете, но, черт побери, мне это нравится, Миллисент. Так какже вы можете помочь мне найти вора?
– Во-первых, я слышу то, чего не слышите вы. Вы – граф. Люди следят за своими словами, когда вы рядом, но со мной они не так осторожны. Я могу услышать больше новостей относительно светского вора, чем вы.
– Я каждый день общаюсь с Доултоном и остальными. Полагаю, что это дает мне возможность услышать новости раньше вас, если только у вас нет информатора на Боу-стрит.
– Ну конечно, нет. Но ни вы, ни ваши полицейские не могут слышать, о чем говорится в дамской комнате. Например, я услышала там, что есть некий граф, который присматривает богатую невесту, потому что слишком сорил деньгами и от состояния его ничего не осталось.
– Неужели? Кто же это?
Миллисент улыбнулась с видом победителя.
– Вот видите, значит, есть кое-какие сплетни, в которые я посвящена и которые вам хотелось бы услышать.
Лорд Данрейвен снова нахмурился.
– Вам действительно нравится меня испытывать.
– То же самое я думаю о вас.
– Как может какой-то бедолага, растративший свое состояние, помочь мне найти вора?
– А может, он и есть тот, кто крадет ценные вещи. Ему ведь нужно где-то раздобыть деньги, чтобы удержаться на плаву, пока он не найдет подходящую невесту.
– Хмм. Это вполне вероятно.
– И вор должен принадлежать к высшему обществу, чтобы иметь возможность воровать в таких домах. С этим согласны все, кроме тех, кто считает, будто ворует призрак.
– А их число, похоже, растет.
– Никто не сообщил, что видел на приемах какого-то незнакомого человека. – Миллисент грустно усмехнулась. – И я полагаю, мы с вами не станем отрицать, что вовсе не призрак выходит из домов с фамильными ценностями.
– В этом наши мнения совпадают. Да, пожалуй, вы могли бы быть мне полезны.
– Лорд Данрейвен, вы говорите так, словно я – какая-то старушка.
– Старушка? Ну уж нет. Скорее помощница. Ладно, мисс Блэр, мы станем на некоторое время партнерами. Я не буду разглашать вашу тайну, а вы обещаете сообщать мне то из услышанного вами, что могло бы вывести нас на вора.
У Миллисент точно гора с плеч свалилась. Слава Богу, она удержала его, и он не спросил имени лорда Труфитта. Они уже подошли к этому совсем близко.
– Даю слово.
– Итак, кто же этот титулованный глупец, растративший свое состояние?
– Чтобы узнать ответ, вам придется прочесть завтра раздел лорда Труфитта.
– Это таким способом я буду получать от вас информацию? Читая скандальную хронику?
– Не всегда, но мне кажется благоразумным начать с этого. Кстати, теперь мне понятно, почему вы не принесли мне пирожных.
– О чем вы говорите? Снова хотите сменить тему разговора?
– Да. Мне сказали, что вы приносите абрикосовые пирожные каждой леди, к которой приходите с визитом, и что ваш повар печет их лучше всех в Лондоне.
Лоб графа снова пересекла морщина.
– Неужели я настолько предсказуем?
– Только не для меня. – Миллисент подняла руки ладонями вверх и мило улыбнулась. – У меня пирожных нет.
– Вы тоже для меня совершенно непредсказуемы. Я был так поражен, когда сообразил, чем вы заняты, что мне и в голову не пришло попросить повара приготовить пирожные. Но даже сейчас, когда я знаю, что вы занимаетесь делом, вызывающим у меня презрение, мне хочется заключить вас в объятия и поцеловать.
– Силы небесные, сэр, вы должны быть осторожней. – Она бросила взгляд через его плечо на дверь. – Если кто-то войдет и услышит, что вы говорите мне такие вещи, нам придется обвенчаться. А теперь извините меня, но мне пора переодеваться к вечеру, так как скоро приедут мои сопровождающие.
– Не спешите, дорогая Миллисент. – Он обнял ее и привлек к себе, так что их лица оказались совсем рядом. – Обычно деловые сделки скрепляются рукопожатием, но я бы предпочел, чтобы наш договор мы скрепили поцелуем.
Миллисент открыла рот, чтобы возмутиться, но не успела произнести ни звука – ее губы оказались прижатыми к его горячим губам. Рассудок велел ей протестовать изо всех сил, она и протестовала – рассудком.
«Он повеса».
«Ему нельзя доверять».
«Но он вызывает у меня такие восхитительные чувства!»
Ее тело сразу же расслабилось в его жарких руках. Миллисент думала только о том, какие чувства он у нее вызывает – удивительные, желанные.
Чандлер впился в ее губы сильнее, и Миллисент, словно всегда знала, что ей нужно делать, шире открыла рот и с пылом приняла его язык. И отдала ему свой, а он ответил тихим стоном наслаждения. Она обвила руками шею Чандлера, позволив его рукам крепче обнять себя.
Его руки скользнули по ее спине к талии. На мгновение они задержались на мягкой выпуклости ее бедер, а потом двинулись вверх, пока не обхватили ее груди – по одной груди каждой рукой.
От этого прикосновения ноги у Миллисент ослабели, и она теснее прижалась к Чандлеру, нуждаясь в его силе, чтобы выдержать этот чувственный напор. Она не знала, почему ее груди так чувствительны к его легчайшим прикосновениям и почему она так жаждет испытать все эти новые удивительные ощущения с ним.
Горячие мягкие губы лорда Данрейвена оторвались от ее губ, и он поцеловал Миллисент в щеки, в шею, за ухом. И везде, где его губы прикасались к ней, кожу ее пощипывало от острого чувства наслаждения.
– Не понимаю, почему от ваших поцелуев у меня слабеют ноги, а внутри как будто все дрожит.
Он поднял голову, посмотрел на нее и улыбнулся.
– Это значит, что вас сильно тянет ко мне.
– Вы так считаете?
Чандлер кивнул.
– Но как это может быть, если я считаю вас повесой, которому нельзя доверять?
– Возможно, в этом и заключается некая привлекательность.
Миллисент вспомнила, что случилось с ее матерью. Неужели и мама чувствовала то же самое? Она покачала головой:
– Нет. Боюсь, что все глубже.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего. Просто мне не следует находиться в ваших объятиях. Не дай Бог, войдут Гленда или миссис Браун и увидят, что мы целуемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69