Грейс, неужели до тебя до сих пор не дошло, что мне плевать на то, что у тебя одна нога короче другой, а на шее родимое пятно? По-твоему, графиня не имеет права хромать? Да ты просто глупышка, если могла так подумать!
Грейс поморщилась и припала губами к бокалу, словно искала там, что бы такое ответить.
— Я что, обращаюсь к стене? Человек — это не только тело! Ты отважная, умная женщина, и, ко всему прочему, у тебя такая очаровательная улыбка! Разве этого не достаточно?
— Недостаточно, — беспомощно пробормотала Грейс. Она подняла глаза на Анри. — Нет, этого далеко не достаточно. Может, я действительно такая, как ты говоришь, но все равно я не выйду за тебя ради соблюдения приличий.
— Что ты такое еще придумала?
— Ничего нового. Ты решил, что что-то мне должен. Мол, я испортил ее репутацию. Но ведь это я сама пришла к тебе той ночью. Мне не хотелось в этом признаваться, но я сама этого хотела. Вина целиком на мне, и я не хочу надевать на тебя хомут только из-за того, что мы совершили ошибку.
— Так ты думаешь, дело только в этом? Думаешь, только поэтому я пришел?
— Я уверена. — Грейс так стиснула пальцы, что они побелели. — Это было бы нечестно, несправедливо. Я не хочу.
Анри кивнул, якобы соглашаясь, и заговорил с видом сожаления:
— Выходит, я должен уехать, хотя жизнь среди эмигрантов меня нисколько не привлекает. — Он помедлил, но Грейс молчала. — Ты больше не станешь меня спасать, да, ma chere? А ведь ты знаешь, что у меня нет ни денег, ни дома. Граф я или не граф, а остается только стать попрошайкой. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я кланялся богачам в надежде, что они мне чего-то дадут?
— Ты нарочно бьешь на жалость? — не выдержала Грейс. — Ты прекрасно знаешь, что, если б так было на самом деле, я открыла бы тебе дверь.
Анри перегнулся через угол стола и накрыл ладонью ее пальцы.
— Ты открыла мне дверь в тот первый день, cherie. Почему же сейчас захлопываешь?
— Потому что ты не можешь меня любить!
Ну вот, наконец он все знает. Может, поймет теперь, что требует от нее невозможного.
Анри оставил ее руку, Грейс замерла, боясь поднять глаза. Скрипнул стул — и вот Анри уже около нее и прижимает ее голову к своей груди.
Грейс прерывисто задышала, боясь вот-вот разрыдаться. Его пальцы перебирали ее волосы. В этом жесте было столько доброты и нежности, что Грейс окончательно пала духом. Может, в глубине души она все-таки надеялась, что он ее любит? Может, не признаваясь себе, ждала, что он это скажет? Ну что ж, пора встретиться с действительностью, она готова.
— Э-т-то не имеет никакого значения, — запинаясь, проговорила Грейс. — Не слушай меня, Анри. Чувства от человека не зависят. Я не могу не любить тебя, а ты… ты не можешь изобразить то, чего нет.
Анри неожиданно резко обхватил ее обеими руками и поднял на ноги. Она успела лишь заметить отчаянный блеск его глаз, как он прижал ее к себе и впился губами в ее губы.
Поцелуй был крепкий, до боли. Сердце Грейс колотилось как сумасшедшее, ноги стали ватными.
— Я задыхаюсь! — прохрипела она, запрокидывая голову.
Он немного ослабил хватку и с тревогой посмотрел ей в лицо. Через минуту Грейс отдышалась, и он не преминул воспользоваться этим, снова приникнув к ее губам. Мир затуманился перед глазами Грейс, колени подогнулись. Анри, почувствовав это, придержал ее руками и оторвался от губ. Открыв глаза, Грейс увидела, что он улыбается.
— Никогда больше не говори мне таких глупостей, ma chere.
— А я и не сомневалась в твоей страсти, — проговорила Грейс дрожащими губами.
— А в моих сердечных чувствах, выходит, сомневалась?
— А разве могло быть иначе? Ты такой красивый, а я…
— А ты та, которая завладела моим сердцем. Если я вру, значит, я последний подлец, играющий чувствами женщины, которой обязан своей жизнью!
— А ты правда уверен, что это не из жалости и благодарности за то, что я спасла тебя?
Анри еще раз поцеловал ее, крепко и жадно.
— Это жалость? — спросил он, на мгновение оторвавшись. — А это? — Он впился в ее губы.
Грейс, боясь упасть, ухватилась за его плечи.
— Нет, непохоже, — улыбнулась она.
— Ну вот видишь! Жалость не для такой мужественной женщины, как ты, моя Грейс. Ею можно только восхищаться и любить ее до самой смерти.
Последние сомнения исчезли без следа, Грейс подняла голову, напрашиваясь на поцелуй, и закрыла глаза.
Потом Анри, выпустив ее, отер мокрые дорожки на ее щеках и усадил на стул. Свой стул он придвинул поближе, снова наполнил бокалы и взял ее за руку.
— А как мы будем жить? — спросила Грейс. — Этот дом такой маленький.
— Обойдемся, ma chere. Спать будем в одной спальне, есть тут, а работать я могу за столом.
— А что ты будешь делать? Ты сможешь заниматься здесь адвокатурой?
Анри пожал плечами.
— Возможно. Придется подучиться, конечно.
— Я уверена, сэр Джеймс поможет тебе найти клиентов, — сказала Грейс, загораясь. — В конце концов, ты же граф де Руссель.
Анри рассмеялся.
— Ну вот, начинается. Похоже, до мадам графини наконец дошло, что и от титула может быть прок.
— Но почему бы этим не воспользоваться! Нам же так или иначе придется работать. Моих заработков не хватит на троих.
— Может, и четверых, если Рубен женится-таки на Джемайме.
— Не выдумывай! Не хватало только, чтобы мы насильно выдали Джемайму замуж!
— А я уверен, Джемайма только делает вид, что Рубен ей не нравится, — улыбнулся Анри. — Но это все потом. Не волнуйся, ma chere, все устроится. Если не получится адвокатом, начну преподавать французский язык.
— А тебе не прискучит такая монотонная жизнь после той, что ты вел в Париже, полной испытаний, пусть и опасных?
Анри покачал головой.
— Знаешь, не хочу я больше никаких испытаний, нахлебался на всю жизнь. Жить среди таких людей, как здесь, по возможности помогать им — это мне кажется более достойным, чем вертеться среди тех, кто всю жизнь бездельничает. Уж этому-то революция меня научила. Если уж мне суждено было стать графом де Русселем, то пусть я буду графом дающим, а не берущим. Кстати, о нашем бракосочетании. Я католик, а ты, наверное, протестантка. Поскольку мы в Англии, мне придется перейти в твою веру.
— Мой брат Констант нам поможет! — обрадованно воскликнула Грейс. — Он наш приходский священник, подскажет нам, что и как.
— Ну, тогда подождем его. А до его приезда, как ты думаешь, может, мне лучше пожить у сэра Джеймса? Но по ночам буду приходить.
— Не понимаю, почему бы нам не жить открыто, моя репутация все равно порушена. Но если тебя волнуют условности, я согласна на все.
Анри поднялся на ноги.
— Ну что ж, cherie, тогда не будем терять время. Пусть не формально, но фактически мы с тобой муж и жена, правда? Пойдем!
Грейс, подхваченная этим зовом любви, встала и, совершенно забыв о своей хромоте, пошла, опираясь на руку Анри, через прихожую и вверх по лестнице, к спальне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Грейс поморщилась и припала губами к бокалу, словно искала там, что бы такое ответить.
— Я что, обращаюсь к стене? Человек — это не только тело! Ты отважная, умная женщина, и, ко всему прочему, у тебя такая очаровательная улыбка! Разве этого не достаточно?
— Недостаточно, — беспомощно пробормотала Грейс. Она подняла глаза на Анри. — Нет, этого далеко не достаточно. Может, я действительно такая, как ты говоришь, но все равно я не выйду за тебя ради соблюдения приличий.
— Что ты такое еще придумала?
— Ничего нового. Ты решил, что что-то мне должен. Мол, я испортил ее репутацию. Но ведь это я сама пришла к тебе той ночью. Мне не хотелось в этом признаваться, но я сама этого хотела. Вина целиком на мне, и я не хочу надевать на тебя хомут только из-за того, что мы совершили ошибку.
— Так ты думаешь, дело только в этом? Думаешь, только поэтому я пришел?
— Я уверена. — Грейс так стиснула пальцы, что они побелели. — Это было бы нечестно, несправедливо. Я не хочу.
Анри кивнул, якобы соглашаясь, и заговорил с видом сожаления:
— Выходит, я должен уехать, хотя жизнь среди эмигрантов меня нисколько не привлекает. — Он помедлил, но Грейс молчала. — Ты больше не станешь меня спасать, да, ma chere? А ведь ты знаешь, что у меня нет ни денег, ни дома. Граф я или не граф, а остается только стать попрошайкой. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я кланялся богачам в надежде, что они мне чего-то дадут?
— Ты нарочно бьешь на жалость? — не выдержала Грейс. — Ты прекрасно знаешь, что, если б так было на самом деле, я открыла бы тебе дверь.
Анри перегнулся через угол стола и накрыл ладонью ее пальцы.
— Ты открыла мне дверь в тот первый день, cherie. Почему же сейчас захлопываешь?
— Потому что ты не можешь меня любить!
Ну вот, наконец он все знает. Может, поймет теперь, что требует от нее невозможного.
Анри оставил ее руку, Грейс замерла, боясь поднять глаза. Скрипнул стул — и вот Анри уже около нее и прижимает ее голову к своей груди.
Грейс прерывисто задышала, боясь вот-вот разрыдаться. Его пальцы перебирали ее волосы. В этом жесте было столько доброты и нежности, что Грейс окончательно пала духом. Может, в глубине души она все-таки надеялась, что он ее любит? Может, не признаваясь себе, ждала, что он это скажет? Ну что ж, пора встретиться с действительностью, она готова.
— Э-т-то не имеет никакого значения, — запинаясь, проговорила Грейс. — Не слушай меня, Анри. Чувства от человека не зависят. Я не могу не любить тебя, а ты… ты не можешь изобразить то, чего нет.
Анри неожиданно резко обхватил ее обеими руками и поднял на ноги. Она успела лишь заметить отчаянный блеск его глаз, как он прижал ее к себе и впился губами в ее губы.
Поцелуй был крепкий, до боли. Сердце Грейс колотилось как сумасшедшее, ноги стали ватными.
— Я задыхаюсь! — прохрипела она, запрокидывая голову.
Он немного ослабил хватку и с тревогой посмотрел ей в лицо. Через минуту Грейс отдышалась, и он не преминул воспользоваться этим, снова приникнув к ее губам. Мир затуманился перед глазами Грейс, колени подогнулись. Анри, почувствовав это, придержал ее руками и оторвался от губ. Открыв глаза, Грейс увидела, что он улыбается.
— Никогда больше не говори мне таких глупостей, ma chere.
— А я и не сомневалась в твоей страсти, — проговорила Грейс дрожащими губами.
— А в моих сердечных чувствах, выходит, сомневалась?
— А разве могло быть иначе? Ты такой красивый, а я…
— А ты та, которая завладела моим сердцем. Если я вру, значит, я последний подлец, играющий чувствами женщины, которой обязан своей жизнью!
— А ты правда уверен, что это не из жалости и благодарности за то, что я спасла тебя?
Анри еще раз поцеловал ее, крепко и жадно.
— Это жалость? — спросил он, на мгновение оторвавшись. — А это? — Он впился в ее губы.
Грейс, боясь упасть, ухватилась за его плечи.
— Нет, непохоже, — улыбнулась она.
— Ну вот видишь! Жалость не для такой мужественной женщины, как ты, моя Грейс. Ею можно только восхищаться и любить ее до самой смерти.
Последние сомнения исчезли без следа, Грейс подняла голову, напрашиваясь на поцелуй, и закрыла глаза.
Потом Анри, выпустив ее, отер мокрые дорожки на ее щеках и усадил на стул. Свой стул он придвинул поближе, снова наполнил бокалы и взял ее за руку.
— А как мы будем жить? — спросила Грейс. — Этот дом такой маленький.
— Обойдемся, ma chere. Спать будем в одной спальне, есть тут, а работать я могу за столом.
— А что ты будешь делать? Ты сможешь заниматься здесь адвокатурой?
Анри пожал плечами.
— Возможно. Придется подучиться, конечно.
— Я уверена, сэр Джеймс поможет тебе найти клиентов, — сказала Грейс, загораясь. — В конце концов, ты же граф де Руссель.
Анри рассмеялся.
— Ну вот, начинается. Похоже, до мадам графини наконец дошло, что и от титула может быть прок.
— Но почему бы этим не воспользоваться! Нам же так или иначе придется работать. Моих заработков не хватит на троих.
— Может, и четверых, если Рубен женится-таки на Джемайме.
— Не выдумывай! Не хватало только, чтобы мы насильно выдали Джемайму замуж!
— А я уверен, Джемайма только делает вид, что Рубен ей не нравится, — улыбнулся Анри. — Но это все потом. Не волнуйся, ma chere, все устроится. Если не получится адвокатом, начну преподавать французский язык.
— А тебе не прискучит такая монотонная жизнь после той, что ты вел в Париже, полной испытаний, пусть и опасных?
Анри покачал головой.
— Знаешь, не хочу я больше никаких испытаний, нахлебался на всю жизнь. Жить среди таких людей, как здесь, по возможности помогать им — это мне кажется более достойным, чем вертеться среди тех, кто всю жизнь бездельничает. Уж этому-то революция меня научила. Если уж мне суждено было стать графом де Русселем, то пусть я буду графом дающим, а не берущим. Кстати, о нашем бракосочетании. Я католик, а ты, наверное, протестантка. Поскольку мы в Англии, мне придется перейти в твою веру.
— Мой брат Констант нам поможет! — обрадованно воскликнула Грейс. — Он наш приходский священник, подскажет нам, что и как.
— Ну, тогда подождем его. А до его приезда, как ты думаешь, может, мне лучше пожить у сэра Джеймса? Но по ночам буду приходить.
— Не понимаю, почему бы нам не жить открыто, моя репутация все равно порушена. Но если тебя волнуют условности, я согласна на все.
Анри поднялся на ноги.
— Ну что ж, cherie, тогда не будем терять время. Пусть не формально, но фактически мы с тобой муж и жена, правда? Пойдем!
Грейс, подхваченная этим зовом любви, встала и, совершенно забыв о своей хромоте, пошла, опираясь на руку Анри, через прихожую и вверх по лестнице, к спальне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51