— На улице сегодня прохладно.
Порция утвердительно кивнула и пошла за теплой накидкой.
Женщину звали Мирабель. Она была высокой, симпатичной и казалась очень большой в желтом на обручах платье. Если бы не избыток косметики, она могла бы вполне сойти за знатную даму. Правда, Порция встречала и знатных дам, которые злоупотребляли косметикой. Взгляд Мирабель был тяжелым.
С нескрываемым презрением Мирабель распрощалась с Кутбертсоном и провела Порцию в глубь дома. Они вошли в красивую, обшитую панелями гостиную, которая вполне могла сойти за комнату джентльмена. Порция ни разу не была в борделе, но ей казалось, что этот дом совсем не походил на него.
— Ты этого хочешь сама? — спросила Мирабель.
— Конечно же, нет! Меня заставили пойти на это двое мужчин с тем, чтобы я смогла выплатить карточные долги моего брата.
Если Порция ждала сочувствия, то она промахнулась.
— Так поступают очень часто, — сказала Мирабель, усаживаясь на кушетку и указывая Порции на стул напротив. — Давай проясним ситуацию. Я мадам или начальница — можешь называть меня, как хочешь. Я содержу дом, где мужчины и некоторые женщины покупают эротические удовольствия. Я снабжаю своих клиентов всем необходимым, но я не занимаюсь работорговлей. В моем доме никого не держат силой. Сзади тебя расположена дверь, которая ведет в коридор, а коридор выходит на улицу. Ты можешь в любой момент воспользоваться этой дверью.
Порция повернулась и посмотрела на дверь. Она верила, что Мирабель говорит правду, и от этого ей стало намного хуже: все, что она теперь сделает, она сделает по собственному желанию.
— Неужели у вас нет ни капли жалости? — спросила Порция, закрывая лицо руками.
— Мне жаль тебя, но не настолько, чтобы заплатить долги твоего брата. Как еще я могу помочь тебе? На твоем месте я позволила бы Кутбертсону отрезать у твоего брата все что угодно, потому что если он игрок, то игроком и останется. Завтра, на следующей неделе, через месяц, через год, но он опять будет играть и опять проиграется.
Порция была согласна с Мирабель, но не могла допустить, чтобы терзали ее брата. Всего-навсего какая-то пленка — маленький кусочек кожи. Что это в сравнении с глазами Оливера?! И сколько все это продлится? Всего минуту-другую… Да, она пойдет на это.
— А если я не выполню своего обещания, они Действительно покалечат Оливера?
— О да. Они немного его помучают, затем снова пристанут к тебе. Рано или поздно, за палец или за глаз, но ты все равно уступишь им. Им нужны деньги. Кутбертсон зарабатывает себе таким образом на жизнь. У всех банкротов обычно есть молодые родственники — красивые мальчики или невинные девочки. Да, кстати, ложись на кушетку, дорогая. Я должна осмотреть тебя. А вдруг ты вовсе не девственница.
— Я девственница!
— Я ничего не принимаю на веру и советую тебе поступать так же.
Порция хотела отказаться от осмотра, но подумала, что это будет выглядеть смешно, коль скоро она дала согласие на худшее. Она легла на длинную кушетку и закрыла глаза. Мирабель задрала ей юбки и обследовала ее. Уже несколько недель Порция считала свою жизнь полностью разбитой, но она скатывалась все ниже и ниже. Что может быть хуже такого унижения?
Может быть и худшее, и оно скоро наступит. — Великолепно, — сказала Мирабель. — Настоящая девственная плева, что говорит о твоей невинности. Я думаю, она не доставит тебе много хлопот — все пройдет легко и быстро.
Порция поднялась и расправила юбки. Ей хотелось плакать, провалиться сквозь землю, но что в этом толку.
— Все произойдет сегодня вечером, — сказала мадам, — и тебе не придется терзаться в ожидании. Если я сейчас разошлю записки, то к вечеру мы соберем здесь много народу и устроим аукцион, чтобы получить хорошую цену.
— Вы говорите так, будто я хочу этого. Густо накрашенные черные брови Мирабель изогнулись от удивления.
— Если ты собралась продавать себя, то разве не хочешь получить хорошую цену?
— О да! Конечно. Давайте выжмем каждый пенни из моего позора.
— Потише, девочка. Не надо так. Тебе следует ненавидеть Кутбертсона и своего брата — ведь именно они здесь главные виновники.
— Если бы мужчины не были такими животными, мне бы не пришлось торговать своим телом!
— Если бы они не были такими животными, то как еще ты оплатила бы долги своего брата?
Рыдания сотрясали тело Порции. Бросившись на кушетку, она дала волю слезам. Она выплакала все до последней слезинки; грудь ее болела, в голове шумело. Мирабель не утешала ее, и когда, выплакавшись, Порция села и обвела взглядом комнату, то обнаружила, что женщина уже ушла, оставив на одном из столиков стакан с бренди. Порция сделала глоток, и крепкий напиток обжег ей горло.
Порция поставила стакан и, поддавшись искушению, открыла дверь, ведущую в коридор. Она выбежала в него и открыла тяжелую входную дверь, которая действительно выходила на улицу, вернее, в узкую аллею, ведущую на улицу.
Всего в нескольких шагах от дома ходили люди, ездили экипажи и кареты. Она в любой момент могла позвать кого-нибудь на помощь, но в этом не было Нужды — просто надо быстрее уйти как можно дальше.
Она обязана раздобыть триста гиней, иначе Оливеру придется туго. Порция подумала о Нериссе, но решила, что случайно встреченная кузина навряд ли одолжит ей такую сумму. На эти деньги можно жить целой семьей не один год.
Затем Порция подумала о Брайте Маллорене: ведь он предлагал ей десять тысяч гиней за этот самый маленький кусочек кожи.
Зажав руками голову, Порция остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Брайт Маллорен предлагал ей такие большие деньги вовсе не за кусочек кожи. Он предлагал их ей за душу и тело. Она должна была стать его рабыней надолго, но скорее всего это была злая шутка-Порция достала из кармана карту и, заглянув в нее, поняла, что она почти рядом с Мальборо-сквер. Лучше дьявол, которого ты знаешь… Всхлипнув, Порция прошла через аллею и вышла на улицу, моля Бога, чтобы подольше не зажигали огней. Люди на улицах, по большей части слуги, спешили по своим делам и не обращали на нее внимания, но она продолжала опасаться случайной встречи или преследования.
Преследование! Порция застыла на месте, и встречный прохожий чуть не сшиб ее с ног. Если они обнаружат ее исчезновение, то скорее всего начнут пытать Оливера.
Не зная, что делать, Порция топталась на месте, вызывая любопытные взгляды прохожих.
Нет, она должна использовать последний шанс.
Порция подошла к широкой лестнице, ведущей в галерею, и посмотрела на тяжелые двери дома Маллоуренов. Они блестели, отражая свет висящих по бокам факелов, и были похожи на ворота, ведущие в ад. В правом алькове сидел у жаровни старик, закутанный в теплые пальто и шарф. Он с любопытством рассматривал Порцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Порция утвердительно кивнула и пошла за теплой накидкой.
Женщину звали Мирабель. Она была высокой, симпатичной и казалась очень большой в желтом на обручах платье. Если бы не избыток косметики, она могла бы вполне сойти за знатную даму. Правда, Порция встречала и знатных дам, которые злоупотребляли косметикой. Взгляд Мирабель был тяжелым.
С нескрываемым презрением Мирабель распрощалась с Кутбертсоном и провела Порцию в глубь дома. Они вошли в красивую, обшитую панелями гостиную, которая вполне могла сойти за комнату джентльмена. Порция ни разу не была в борделе, но ей казалось, что этот дом совсем не походил на него.
— Ты этого хочешь сама? — спросила Мирабель.
— Конечно же, нет! Меня заставили пойти на это двое мужчин с тем, чтобы я смогла выплатить карточные долги моего брата.
Если Порция ждала сочувствия, то она промахнулась.
— Так поступают очень часто, — сказала Мирабель, усаживаясь на кушетку и указывая Порции на стул напротив. — Давай проясним ситуацию. Я мадам или начальница — можешь называть меня, как хочешь. Я содержу дом, где мужчины и некоторые женщины покупают эротические удовольствия. Я снабжаю своих клиентов всем необходимым, но я не занимаюсь работорговлей. В моем доме никого не держат силой. Сзади тебя расположена дверь, которая ведет в коридор, а коридор выходит на улицу. Ты можешь в любой момент воспользоваться этой дверью.
Порция повернулась и посмотрела на дверь. Она верила, что Мирабель говорит правду, и от этого ей стало намного хуже: все, что она теперь сделает, она сделает по собственному желанию.
— Неужели у вас нет ни капли жалости? — спросила Порция, закрывая лицо руками.
— Мне жаль тебя, но не настолько, чтобы заплатить долги твоего брата. Как еще я могу помочь тебе? На твоем месте я позволила бы Кутбертсону отрезать у твоего брата все что угодно, потому что если он игрок, то игроком и останется. Завтра, на следующей неделе, через месяц, через год, но он опять будет играть и опять проиграется.
Порция была согласна с Мирабель, но не могла допустить, чтобы терзали ее брата. Всего-навсего какая-то пленка — маленький кусочек кожи. Что это в сравнении с глазами Оливера?! И сколько все это продлится? Всего минуту-другую… Да, она пойдет на это.
— А если я не выполню своего обещания, они Действительно покалечат Оливера?
— О да. Они немного его помучают, затем снова пристанут к тебе. Рано или поздно, за палец или за глаз, но ты все равно уступишь им. Им нужны деньги. Кутбертсон зарабатывает себе таким образом на жизнь. У всех банкротов обычно есть молодые родственники — красивые мальчики или невинные девочки. Да, кстати, ложись на кушетку, дорогая. Я должна осмотреть тебя. А вдруг ты вовсе не девственница.
— Я девственница!
— Я ничего не принимаю на веру и советую тебе поступать так же.
Порция хотела отказаться от осмотра, но подумала, что это будет выглядеть смешно, коль скоро она дала согласие на худшее. Она легла на длинную кушетку и закрыла глаза. Мирабель задрала ей юбки и обследовала ее. Уже несколько недель Порция считала свою жизнь полностью разбитой, но она скатывалась все ниже и ниже. Что может быть хуже такого унижения?
Может быть и худшее, и оно скоро наступит. — Великолепно, — сказала Мирабель. — Настоящая девственная плева, что говорит о твоей невинности. Я думаю, она не доставит тебе много хлопот — все пройдет легко и быстро.
Порция поднялась и расправила юбки. Ей хотелось плакать, провалиться сквозь землю, но что в этом толку.
— Все произойдет сегодня вечером, — сказала мадам, — и тебе не придется терзаться в ожидании. Если я сейчас разошлю записки, то к вечеру мы соберем здесь много народу и устроим аукцион, чтобы получить хорошую цену.
— Вы говорите так, будто я хочу этого. Густо накрашенные черные брови Мирабель изогнулись от удивления.
— Если ты собралась продавать себя, то разве не хочешь получить хорошую цену?
— О да! Конечно. Давайте выжмем каждый пенни из моего позора.
— Потише, девочка. Не надо так. Тебе следует ненавидеть Кутбертсона и своего брата — ведь именно они здесь главные виновники.
— Если бы мужчины не были такими животными, мне бы не пришлось торговать своим телом!
— Если бы они не были такими животными, то как еще ты оплатила бы долги своего брата?
Рыдания сотрясали тело Порции. Бросившись на кушетку, она дала волю слезам. Она выплакала все до последней слезинки; грудь ее болела, в голове шумело. Мирабель не утешала ее, и когда, выплакавшись, Порция села и обвела взглядом комнату, то обнаружила, что женщина уже ушла, оставив на одном из столиков стакан с бренди. Порция сделала глоток, и крепкий напиток обжег ей горло.
Порция поставила стакан и, поддавшись искушению, открыла дверь, ведущую в коридор. Она выбежала в него и открыла тяжелую входную дверь, которая действительно выходила на улицу, вернее, в узкую аллею, ведущую на улицу.
Всего в нескольких шагах от дома ходили люди, ездили экипажи и кареты. Она в любой момент могла позвать кого-нибудь на помощь, но в этом не было Нужды — просто надо быстрее уйти как можно дальше.
Она обязана раздобыть триста гиней, иначе Оливеру придется туго. Порция подумала о Нериссе, но решила, что случайно встреченная кузина навряд ли одолжит ей такую сумму. На эти деньги можно жить целой семьей не один год.
Затем Порция подумала о Брайте Маллорене: ведь он предлагал ей десять тысяч гиней за этот самый маленький кусочек кожи.
Зажав руками голову, Порция остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Брайт Маллорен предлагал ей такие большие деньги вовсе не за кусочек кожи. Он предлагал их ей за душу и тело. Она должна была стать его рабыней надолго, но скорее всего это была злая шутка-Порция достала из кармана карту и, заглянув в нее, поняла, что она почти рядом с Мальборо-сквер. Лучше дьявол, которого ты знаешь… Всхлипнув, Порция прошла через аллею и вышла на улицу, моля Бога, чтобы подольше не зажигали огней. Люди на улицах, по большей части слуги, спешили по своим делам и не обращали на нее внимания, но она продолжала опасаться случайной встречи или преследования.
Преследование! Порция застыла на месте, и встречный прохожий чуть не сшиб ее с ног. Если они обнаружат ее исчезновение, то скорее всего начнут пытать Оливера.
Не зная, что делать, Порция топталась на месте, вызывая любопытные взгляды прохожих.
Нет, она должна использовать последний шанс.
Порция подошла к широкой лестнице, ведущей в галерею, и посмотрела на тяжелые двери дома Маллоуренов. Они блестели, отражая свет висящих по бокам факелов, и были похожи на ворота, ведущие в ад. В правом алькове сидел у жаровни старик, закутанный в теплые пальто и шарф. Он с любопытством рассматривал Порцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99