в модный полосатый костюм, на голове соломенное канотье, в руках тросточка. С московским обер-полицмейстером он был хорошо знаком и, подобно всем сослуживцам, обожал этого дельного и на редкость умного человека.
— Ну, что за переполох у вас там? — Власов-ский крепко пожал руку гостя. — Кстати, позволь представить — начальник сыскной полиции Владимир Рудольфович Рыковский.
Власовский совсем недавно возглавил московскую полицию. Он не мог знать, что питерский гость и Рыковский давние друзья. Вопреки тому, что их разделяло пространство протяженностью в шесть сотен верст, многие хитроумные и опасные дела они решали в тесном союзе и нерушимом согласии. Таковы были добрые традиции!
А пока что два друга, с трудом удерживая улыбки под бдительным взором командира, изобразили сцену первого знакомства.
— Докладывай! — приказал Власовский. Соколов кратко изложил суть происшествия.
— Рыковский, всячески помогай! — распорядился обер-полицмейстер. — Дело докатилось до самых верхов. Из-под земли, но достаньте злодеев. А что преступление совершено — можете не сомневаться! На вечернем совещании доложите мне ход дела.
…Прямо из кабинета обер-полицмейстера друзья-сыщики отправились в знаменитый трактир Егорова в Охотном ряду.
— Начальство было бы радо, — смеялся Рыковский, — если бы мы ловили преступников все 24 часа в сутки. Но лучше бы они спросили: «Ребятки, вы сегодня кушали?» Нет, мы сегодня еще не кушали!
Пройдя через шумный и прокуренный нижний залец, набитый галдящим простонародьем, друзья поднялись наверх. Здесь в чистоте и уюте сыщики ели яичницу с ветчиной и обсуждали план действий.
— Ты, Аполлинарий Николаевич, пойми, — убеждал Рыковский, — за настоящую редкость свихнутый коллекционер не только чужой, но и своей жизни не пожалеет.
— Так же, как за подделку не даст гроша ломаного, — отзывался Соколов. — Вот эти психологические нюансы и надо использовать! Эй, половой, сделай рассчет!
— Согласен! Более того: пока ты трясся по «железке», я, зная от Власовского суть дела, выяснил имя ювелира, с которым частенько советуется Гинкель. Это Хромов с Плющихи. Едем к нему!
— Он причастен к преступлению?
— Вот это следует выяснить! И уж в любом случае, Хромова следует употребить с пользой для следствия. Послушай, что я придумал…
Рыковский вкратце поведал свою задумку. Поначалу Соколов с сомнением покачал головой, приговаривая: «Невероятно, невероятно! Нет, на такое он не пойдет!» Но в конце концов согласился с собеседником и даже азартно рассмеялся:
— Ну, дружок, ты гений! До такого трюка еще никто не додумывался.
— Голь на выдумки хитра! Положение наше безвыходное: умри, но преступников найди! Служба у нас такая. Помнишь, как убийцу Самохвалова брали?
— Это во время облавы на Хитровом рынке?
Друзья вспоминали, как кровожадный рецидивист почти в упор стрелял в Соколова, но на мгновенье был опережен пулей Рыковского. Пришло им на память, как в заброшенном доме возле Смоленского кладбища в Петербурге они, ежесекундно рискуя быть подстреленными, поднимались на пятый этаж по пожарной лестнице. И как им пришлось брать голыми руками (стрелять было нельзя, в комнате находились люди) некоего Нечаева, по кличке Людоед, зарезавшего накануне целую семью. Людоед успел схватить в руки топор, которым навсегда оставил след на плече Соколова.
Эх, героическая жизнь российских сыскарей, отважных до безумства, честных до святости, еще никем по-настоящему не воспетая!
…Коляска остановилась у мастерской ювелира Хромова. Сыщики вошли вовнутрь, а обратно вернулись минут через пятнадцать уже втроем, вместе с поджарым, крепкоплечим человеком лет 50 — ювелиром. Лицо его было скуластым, волевым, глаза смотрели спокойно, и чуть презрительная улыбка застыла на большом рту.
— Гони, извозчик, к оружейному магазину, что в Театральном проезде, — распорядился Рыковский, которого все московские лихачи знали в лицо, весьма уважали и деньги, разумеется, с него не спрашивали.
ДОПРОС
Они издали увидали зеркальную вывеску и богатые витрины респектабельного магазина по торговле оружием. Бородатый солидный приказчик поспешил растворить перед гостями тяжеленные двери.
В зале встретил сыщиков сам Гинкель. Это был немолодой, полноватый человек, в дорогом, европейского покроя костюме, с добрым и чуть усталым лицом.
— Милости прошу! — улыбка красила лицо Гинкеля. — Чем могу служить господам покупателям?
Сыщики, задавшиеся целью нагнать на оружейника побольше страха, держались сдержанно-сурово.
— Сыскная полиция! — представился Соколов и показал жетон. — Нужно побеседовать. К вам пройдем? Или, если желаете, поедем в Гнездниковский переулок, в управление сыскной полиции.
Гинкель заметно побледнел:
— Это еще зачем я понадобился? Не было беды, Господи! — он перекрестился. — И никуда ехать нет нужды. Проходите вот сюда, в мой кабинетец. Я только отпущу покупателя.
— Мы подождем, — холодно отрезал Рыковский, своими небольшими, узко посаженными глазами буравя оружейника. Умышленно преувеличивая звание друга, командным тоном произнес: — Полковник блокируйте выход! А я постою тут! — и очутился почти за спиной Гинкеля.
Тот торопливо, трясущимися руками, оформил покупку охотничьего ружья и отпустил покупателя.
— Закройте магазин! — приказал Рыковский, разыгрывая из себя не меньше как генерала. — И не вздумайте дурить. У нас револьверы на взводе. — И для убедительности выволок из кармана оружие.
Как ни был взволнован Гинкель, он, лишь бросив беглый взгляд, вполголоса отметил:
— Револьвер системы Шамело-Дельвиня, калибра 11 миллиметров! Производится с 1880 года в Сент-Этьене. Обладает большой убойной силой…
— Вот именно-с! «Убойной»! Пошли в ваш кабинет и прикажите слуге, чтобы к нам никто не входил, — с самым свирепым видом процедил Рыковский.
Оставшись втроем в кабинете, друзья молча, не менее трех минут сверлили взглядами Гинкеля. Тот вертелся как на огне, пытался начать разговор, но сыщики словно гипнотизировали его. Наконец Рыковский медленно разжал уста:
— Ну-с, господин хороший! Ответьте нам на единственный вопрос: куда вы девали труп барона Годе?
Вопреки ожиданиям сыщиков, этот вопрос моментально привел Гинкеля в относительно спокойное состояние. Он вздохнул, кадык перестал мышью бегать по шее, попил зельтерской воды и пожал плечами:
— Вы это, господа сыщики, меня всерьез спрашиваете? Или полковник Власовский, мой добрый знакомый, прислал вас меня веселить?
— А что же вы так перепугались, если не при-частны к убийству барона? — впервые за все время визита раскрыл рот Соколов.
Гинкель ядовито усмехнулся, все более повышая тон:
— Еще бы не перепугаться! Средь бела дня врываются к честному человеку, с угрожающим видом приказывают прекращать торговлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Ну, что за переполох у вас там? — Власов-ский крепко пожал руку гостя. — Кстати, позволь представить — начальник сыскной полиции Владимир Рудольфович Рыковский.
Власовский совсем недавно возглавил московскую полицию. Он не мог знать, что питерский гость и Рыковский давние друзья. Вопреки тому, что их разделяло пространство протяженностью в шесть сотен верст, многие хитроумные и опасные дела они решали в тесном союзе и нерушимом согласии. Таковы были добрые традиции!
А пока что два друга, с трудом удерживая улыбки под бдительным взором командира, изобразили сцену первого знакомства.
— Докладывай! — приказал Власовский. Соколов кратко изложил суть происшествия.
— Рыковский, всячески помогай! — распорядился обер-полицмейстер. — Дело докатилось до самых верхов. Из-под земли, но достаньте злодеев. А что преступление совершено — можете не сомневаться! На вечернем совещании доложите мне ход дела.
…Прямо из кабинета обер-полицмейстера друзья-сыщики отправились в знаменитый трактир Егорова в Охотном ряду.
— Начальство было бы радо, — смеялся Рыковский, — если бы мы ловили преступников все 24 часа в сутки. Но лучше бы они спросили: «Ребятки, вы сегодня кушали?» Нет, мы сегодня еще не кушали!
Пройдя через шумный и прокуренный нижний залец, набитый галдящим простонародьем, друзья поднялись наверх. Здесь в чистоте и уюте сыщики ели яичницу с ветчиной и обсуждали план действий.
— Ты, Аполлинарий Николаевич, пойми, — убеждал Рыковский, — за настоящую редкость свихнутый коллекционер не только чужой, но и своей жизни не пожалеет.
— Так же, как за подделку не даст гроша ломаного, — отзывался Соколов. — Вот эти психологические нюансы и надо использовать! Эй, половой, сделай рассчет!
— Согласен! Более того: пока ты трясся по «железке», я, зная от Власовского суть дела, выяснил имя ювелира, с которым частенько советуется Гинкель. Это Хромов с Плющихи. Едем к нему!
— Он причастен к преступлению?
— Вот это следует выяснить! И уж в любом случае, Хромова следует употребить с пользой для следствия. Послушай, что я придумал…
Рыковский вкратце поведал свою задумку. Поначалу Соколов с сомнением покачал головой, приговаривая: «Невероятно, невероятно! Нет, на такое он не пойдет!» Но в конце концов согласился с собеседником и даже азартно рассмеялся:
— Ну, дружок, ты гений! До такого трюка еще никто не додумывался.
— Голь на выдумки хитра! Положение наше безвыходное: умри, но преступников найди! Служба у нас такая. Помнишь, как убийцу Самохвалова брали?
— Это во время облавы на Хитровом рынке?
Друзья вспоминали, как кровожадный рецидивист почти в упор стрелял в Соколова, но на мгновенье был опережен пулей Рыковского. Пришло им на память, как в заброшенном доме возле Смоленского кладбища в Петербурге они, ежесекундно рискуя быть подстреленными, поднимались на пятый этаж по пожарной лестнице. И как им пришлось брать голыми руками (стрелять было нельзя, в комнате находились люди) некоего Нечаева, по кличке Людоед, зарезавшего накануне целую семью. Людоед успел схватить в руки топор, которым навсегда оставил след на плече Соколова.
Эх, героическая жизнь российских сыскарей, отважных до безумства, честных до святости, еще никем по-настоящему не воспетая!
…Коляска остановилась у мастерской ювелира Хромова. Сыщики вошли вовнутрь, а обратно вернулись минут через пятнадцать уже втроем, вместе с поджарым, крепкоплечим человеком лет 50 — ювелиром. Лицо его было скуластым, волевым, глаза смотрели спокойно, и чуть презрительная улыбка застыла на большом рту.
— Гони, извозчик, к оружейному магазину, что в Театральном проезде, — распорядился Рыковский, которого все московские лихачи знали в лицо, весьма уважали и деньги, разумеется, с него не спрашивали.
ДОПРОС
Они издали увидали зеркальную вывеску и богатые витрины респектабельного магазина по торговле оружием. Бородатый солидный приказчик поспешил растворить перед гостями тяжеленные двери.
В зале встретил сыщиков сам Гинкель. Это был немолодой, полноватый человек, в дорогом, европейского покроя костюме, с добрым и чуть усталым лицом.
— Милости прошу! — улыбка красила лицо Гинкеля. — Чем могу служить господам покупателям?
Сыщики, задавшиеся целью нагнать на оружейника побольше страха, держались сдержанно-сурово.
— Сыскная полиция! — представился Соколов и показал жетон. — Нужно побеседовать. К вам пройдем? Или, если желаете, поедем в Гнездниковский переулок, в управление сыскной полиции.
Гинкель заметно побледнел:
— Это еще зачем я понадобился? Не было беды, Господи! — он перекрестился. — И никуда ехать нет нужды. Проходите вот сюда, в мой кабинетец. Я только отпущу покупателя.
— Мы подождем, — холодно отрезал Рыковский, своими небольшими, узко посаженными глазами буравя оружейника. Умышленно преувеличивая звание друга, командным тоном произнес: — Полковник блокируйте выход! А я постою тут! — и очутился почти за спиной Гинкеля.
Тот торопливо, трясущимися руками, оформил покупку охотничьего ружья и отпустил покупателя.
— Закройте магазин! — приказал Рыковский, разыгрывая из себя не меньше как генерала. — И не вздумайте дурить. У нас револьверы на взводе. — И для убедительности выволок из кармана оружие.
Как ни был взволнован Гинкель, он, лишь бросив беглый взгляд, вполголоса отметил:
— Револьвер системы Шамело-Дельвиня, калибра 11 миллиметров! Производится с 1880 года в Сент-Этьене. Обладает большой убойной силой…
— Вот именно-с! «Убойной»! Пошли в ваш кабинет и прикажите слуге, чтобы к нам никто не входил, — с самым свирепым видом процедил Рыковский.
Оставшись втроем в кабинете, друзья молча, не менее трех минут сверлили взглядами Гинкеля. Тот вертелся как на огне, пытался начать разговор, но сыщики словно гипнотизировали его. Наконец Рыковский медленно разжал уста:
— Ну-с, господин хороший! Ответьте нам на единственный вопрос: куда вы девали труп барона Годе?
Вопреки ожиданиям сыщиков, этот вопрос моментально привел Гинкеля в относительно спокойное состояние. Он вздохнул, кадык перестал мышью бегать по шее, попил зельтерской воды и пожал плечами:
— Вы это, господа сыщики, меня всерьез спрашиваете? Или полковник Власовский, мой добрый знакомый, прислал вас меня веселить?
— А что же вы так перепугались, если не при-частны к убийству барона? — впервые за все время визита раскрыл рот Соколов.
Гинкель ядовито усмехнулся, все более повышая тон:
— Еще бы не перепугаться! Средь бела дня врываются к честному человеку, с угрожающим видом приказывают прекращать торговлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89