Это был великолепный бал в Овертон Хаузе, которого не было с тех пор, как генерал Овертон привел домой свою маленькую невесту с фарфоровым лицом.
Эдвин получил разрешение и приехал домой ради этого, но, к сожалению, Флоренс сказала, что она не может присутствовать. Ее русскую выставку оказалось устроить труднее, чем она предполагала. И поездка в Москву и Санкт-Петербург за изумительными подлинными экземплярами русской культуры, а затем показ их в «Боннингтоне» оказались разорительными. Ведь Флоренс была увлечена словами «престиж», «оригинальность», «интуиция». Джеймс Браш отправился в путешествие вместе с ней и с женщиной-ассистенткой устранять намек на скандал из-за рискованного предприятия. Но только ли скандалом из-за устройства выставки объяснялось ее отсутствие на балу у Дези? Она уехала просто потому, что капитан Филдинг упрямо думал, что есть надежда уговорить Дези выйти за него замуж, и он пришел на бал.
Конечно, было бы унизительно и тяжело для Флоренс встретиться с ним, к тому же она не собиралась терпеть это ради Дези, вместо того чтобы заняться устройством тщательно продуманной экспозиции и сохранить свое лицо.
Дези была очень обижена. Она сыта по горло бесконечной карой со стороны Флоренс, которая уехала из-за нежелания встретиться с Филдингом. Это было нехорошо. Могла она сделать вид, что не замечает его, и не портить красивый, волнующий, с мерцающими свечами вечер, где Дези втайне надеялась случайно встретить «Любовь». Разве не каждой девушке, как и ей, устраивают такой бал? Даже у Флоренс был такой, правда, с гибельными последствиями.
«Я не хочу никаких несчастий, – думала Дези. – И заранее полна глубокой любовью к будущему избраннику. Я была любима в прошлом. Меня не беспокоит, кто он, богатый человек или бедный, нищий парень, вор, лишь бы мы любили друг друга».
Разочарование. Тот далекий бал, устроенный для Флоренс, не вернешь. Не то чтобы этот бал не имел успеха. Он закончился, когда птицы засвистели в саду, прежде чем ушел последний гость. Дези танцевала сто раз. Ей отпускали комплименты, преувеличивали ее достоинства, обожали, и она целовалась внизу на лестнице со смелым, но смущающимся гвардейцем. Однако ни один молодой человек не взволновал сильно ее чувств.
Все эти поцелуи в щечку, все эти воспитанные молодые мужчины были такими глупыми.
Она отпустила реплику в их адрес Эдвину, когда они оба сидели за десертом в комнате, где проходил бал. Они положили ноги на маленький позолоченный стул, радуясь перерыву, рядом с сонной измученной компаньонкой, сопровождавшей кого-то из девушек.
Эдвин сказал, что, по его мнению, девушки тоже были глупые.
– Я бы променяла всех этих англичан голубых кровей на одного забавного француза, – высказала Дези свою точку зрения.
– Я то же скажу о женщинах, только о немецких, вместо французских.
– В самом деле? Но я всегда думала, что немки тоже очень глупы. Толстые, тяжелые фройлен.
– Некоторые да, но не все.
Эдвин выглядел смущенным, и Дези воскликнула:
– У тебя есть какая-то особенная? О, скажи мне. Ты любишь ее?
Эдвин покраснел. Он еще легко краснел, да к тому же выпил шампанского и был откровеннее, чем обычно.
– Да, у меня есть. Только, ради Бога, не говори никому.
– Почему? Родители не одобрят?
– Не только они. Но каждый, кто узнает.
– Эдвин! У тебя недозволенная любовная связь?
– Не точно. Я думаю, мы не можем поступать так, как не принято. Кроме того, начнутся разговоры и будут держать пари. Господи! Не так много удовольствия от этого.
– Она замужем?
Эдвин колебался, но потом подтвердил.
– Эдвин! Да ты с ума сошел! А твоя карьера?..
– Мужчины забывают даже о своей карьере, когда они любят! – сказал Эдвин с жаром. – Ты наблюдала это, юная Дези? Ты когда-нибудь это обнаружишь. Знаешь, я заметил, что только одна пара из десяти, а может, и меньше, счастлива в браке без осложнений или разводов, или явной антипатии. Посмотри на маму и папу.
– Но мама обожает папу! Она абсолютно одурманена им даже в ее возрасте!
– Но он не одурманен ею. Ты только смотри во все глаза и слушай ушами, и ты увидишь это. Дьявол побери, он устроил хороший спектакль из всего этого в нынешнем году! Говорю тебе, я не буду подобно ему жениться на деньгах или по рассудку, а только по любви.
– Я тоже никогда! – пылко сказала Дези. – Все равно, если даже большие осложнения…
– Тогда не бывает больших осложнений, если любовь сильная.
– И значит, ты и эта фройлен… нет, она должна быть фрау, раз она замужем… вы решили?
– Она не фрау, она баронесса! – жестко сказал Эдвин.
– Эдвин! – Дези была ошеломлена и заинтригована в третий раз. – Это о ней ты рассказывал за обедом однажды? Талия?
– Да.
– Она очень красива?
– Очень.
– А она любит тебя?
– Естественно. Стал бы я говорить так сейчас. – Монокль выпал у Эдвина из глаза, и он стал неожиданно похож на мальчишку и сказал: – Но мы не могли упоминать об этом, пока я не провел с ними уик-энд, с ней и ее мужем, в их замке в Силезии. Это была охотничья компания. Я надеялся на лучший счет, и это было большое веселье, а Талия сказала, какая жалость – это про мои глаза, помешавшие моей военной карьере. Она сказала, что я был бы лучшим солдатом даже чем Хорст – ее муж, – а он один из лучших. И тогда неожиданно я поцеловал ее, и она хотела поцеловать меня, и это было все! Счастливый конец.
– Ты имеешь в виду… все! – воскликнула Дези.
– О Господи, нет, не это! Я не зашел так далеко. – Эдвин прищурился. – Ты думаешь, я не хочу?.. Я сделаю это, если представится удобный случай.
– О Эдвин, будь осторожен!
– Я осторожен. И я не должен был тебе это говорить. Почему я рассказал?
– Не знаю. Потому что мы оба выпили шампанского. Так я понимаю. О Эдвин, дорогой, прости меня!
Он едва улыбнулся.
– Ты добросердечная маленькая штучка, не так ли? В отличие от Фло ты не такая холодная пока еще в этом доме.
– Думаешь, нет? Я иногда чувствую холод. Эдвин понимающе кивнул.
– Тепло в доме было только однажды, да и то короткое время, когда у Фло и у меня была гувернантка, ее звали мисс Медуэй. Тебя еще на свете не было. Мы любили ее, но мама отослала ее, и тогда наступил холод.
– Я не чувствую холода от папы, только от мамы.
– Я знаю. Она никогда не имела привычки взглянуть на нас, когда мы были маленькими. Ты заметила это? Но она, конечно, думает, что все это делала. Ох, ладно, а кто ласковый? Кто ласковый? – Он сжал ее плечи. – Давай потанцуем еще один танец, прежде чем ляжем спать. Это была хорошая ночь, даже лучше, чем если бы я был с Талией, а ты со своим французом.
Дези обняла его и начала нежно вальсировать с ним, напевая про себя.
– Он, может, был француз. Мог быть итальянец или швед, или турок, или русский. А сейчас я думаю, что, может быть, и англичанин, – изменила она свое мнение, кружась в вальсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97