Ведь из его команды
многих поубивали.
- Они когда-нибудь пожалеют об этом.
- Да, когда-нибудь...
- И скоро, - добавила она.
- Уверенности вам не занимать, Карлотта. - Он улыбнулся. - Вы -
хорошая девушка. Преданная, волевая, готовая пожертвовать собой во имя
отца. Генерал - великий, прекрасный человек. Он так много для меня сделал.
- Перес, худой и неуклюжий, пристально взглянул на нее. - Вы ведь знаете,
я не раздумывая отдал бы жизнь за Кортеса.
- Вы всегда были трогательно преданы отцу, - ласково заметила
Карлотта.
Вся комната пропахла резким запахом страха, подумала она. Над головой
по стеклам черного конусообразного фонаря стекали капли тающего снега.
Какие бы роскошные апартаменты не предоставляли Пересу, он всегда
умудрялся создать обстановку, напоминающую нищенское убожество
крестьянского жилища, откуда Генерал когда-то вытащил этого редкого
представителя истинных талантов, иногда рождающихся в народной гуще.
Карлотте на мгновение захотелось, чтобы материальные ценности и для нее не
имели значения, но она тут же усмехнулась: роскошь была ей необходима как
воздух.
Профессор Перес переступал с ноги на ногу, производя при этом
телодвижения, похожие на подпрыгивания кузнечика. Болезненного цвета лицо
и особенно маленький подбородок мелко подрагивали.
- Садитесь, садитесь, Карлотта. Поговорите со мной.
- Времени мало. Скоро подадут обед. Вы спуститесь?
- Не хотелось бы.
- Лучше всем собраться за столом. Я уверена, кто-нибудь обязательно
заявится.
- Полиция?
- Скорее всего не полиция. И мы должны вести себя естественно и
обыкновенно, понимаете? Изобразить страшное волнение, если хотите, шок,
когда нам сообщат о катастрофе. И мы, конечно, ничего не знаем о грузе.
Хотя я сомневаюсь, что они предполжат, будто нам о нем известно.
- Я гожусь только для своей работы, - промямлил Перес. - Я не умею
играть. И мне страшно.
- Вы должна превозмочь себя. Ради Генерала.
- Я понимаю. Да, конечно.
Она задержалась на пороге:
- Все остальное готово?
Он улыбнулся, пожевал губами, неловко задвигался так, будто длинные
костлявые члены жили собственной жизнью.
- Когда материал доставят, я знаю, что с ним делать.
- Ну вот и прекрасно.
Далеко внизу раздался звонок в дверь. Они пришли.
8
Дарелл снова нажал кнопку звонка и взглянул на часы. В тусклом свете
ближайшего фонаря едва различал - 10.04. От его внимания не ускользнули
интенсивность накала уличных лампионов, темные закоулки, куда не проникал
свет, глухие спуски к подвалам справа и слева, узкий проход в конце улицы
на Вашингтон Сквер, через который просматривались облепленные снегом
деревья и арка на площади.
Дом, в который он звонил, ничего не отличался от других в округе.
Высокий и узкий, он казался несколько отчужденным, хотя и упирался боками
в сосоедние здания. К почтовому ящику на перекрестке прошел человек с
серым французским пуделем на поводке. С площади на Шеридан Плейс доносился
глухой рокот автомашин. На тротуаре возле следующего дома играли
голубовато-белые блики от освещенной витрины итальянской бакалейной лавки.
А дом напротив под номером одиннадцать выглядел нежилым, как будто
покинутым хозяевами.
Парадная дверь дома Кортесов была выкрашена яркой красной краской. На
ее фоне выделялся хорошо начищенный дверной молоток, поблескивая ажурным
бронзовым украшением. Подумав, уж не воспользоваться ли им, он нажал
кнопку в третий раз. Комнаты наверху и кое-какие на уровне улицы были
освещены.
Плежер Кендал осталась в номере гостиницы. Она клятвенно обещала
никуда не выходить, так как занялась примеркой обновок, и Дарелл решил,
что в данный момент особой опасности нет.
Пришли новости от Виттингтона. Пока блокировка дорог ничего не дала.
Патрули прочесывали огромную территорию вплоть до Огайо и Пенсильвания
Тернпайкс. Фрич прибудет в Нью-Йорк утром. Двое из экипажа СР-2 не
добавили ничего нового к тому, что рассказали раньше. Майора Джона Дункана
по-прежнему ищут. В долине обнаружены следы, которые могут принадлежать
ему - сейчас в Техасе на авиабазе, откуда вылетел бомбардировщик, берут
слепки с его обуви. Подозрительные следы довели до скалистого района Пайни
Ноб, а там ветер замел их снегом. Уставновлено, что Айзеку Кендалу они не
принадлежат.
На столе клерка в гостинице Дарелла ждал аккуратно запечатанный
конверт с именами и телефонами полдюжины человек, которые при
необходимости поступят в его распоряжение. Пока он никому не звонил.
Наконец дверь дома Кортесов приоткрылась, насколько позволяла крепкая
цепочка. Миниатюрная горничная с кожей шоколадного цвета и огромными
глазами уставилась на него.
- Сеньор?
- Мне необходимо видеть мадам Карлотту Дункан, - мягко произнес он
по-испански. И улыбнулся, чтобы успокоить горничую, очень напряженно и
испуганно выглядевшую. - Будьте любезны, скажите мадам Дункан, что с ней
срочно хочет поговорить мистер Сэм Дарелл.
- Вся семья обедает, сеньор.
- Это очень важно!
- Подождите минутку, пожалуйста.
Горничная провела его в небольшую гостиную налево от главного холла.
Дарелл уселся на вычурный стул в стиле барокко. Сидеть было неудобно, и он
встал. Прислушался к звукам в доме. По всей вероятности, столовая на
втором этаже, а слуги живут в задних комнатах на первом этаже или в
полуподвале. На желтой стене между большими прямоугольными комодами висел
афишный портрет генерала Кортеса. Под ним - национальные флаги наклонно
друг к другу. Великий человек в зените славы вытянул вперед руки на
балконе дворца, как бы благославляя толпу, скрудившуюся внизу и посему не
попавшую в объектив. Воплощение высшей власти, купающееся в лучах
собственного могущества, в великолепном мундире, увешанном орденами, и с
надменной улыбкой на лице.
- Сэм Дарелл?
Он обернулся, встретился глазами с Карлоттой и сразу же, как в кино,
открутив ленту назад, увидел эту рыжеволосую женщину и Джона Дункана в
минувшем году. Мадам улыбалась. Ничто в ее облике не говорило о тревоге,
которая читалась во взгляде горниной.
- Как мило, что вы заглянули к нам, Сэм!
Ее рука была теплой и нежной. Земная женщина - трепетное создание
природы в облегающем золотом платье, с восхитительными украшениями,
безукоризненной прической и превосходными манерами, - производила двоякое
впечатление.
- Мне поручили зайти к вам, - спокойно произнес Дарелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
многих поубивали.
- Они когда-нибудь пожалеют об этом.
- Да, когда-нибудь...
- И скоро, - добавила она.
- Уверенности вам не занимать, Карлотта. - Он улыбнулся. - Вы -
хорошая девушка. Преданная, волевая, готовая пожертвовать собой во имя
отца. Генерал - великий, прекрасный человек. Он так много для меня сделал.
- Перес, худой и неуклюжий, пристально взглянул на нее. - Вы ведь знаете,
я не раздумывая отдал бы жизнь за Кортеса.
- Вы всегда были трогательно преданы отцу, - ласково заметила
Карлотта.
Вся комната пропахла резким запахом страха, подумала она. Над головой
по стеклам черного конусообразного фонаря стекали капли тающего снега.
Какие бы роскошные апартаменты не предоставляли Пересу, он всегда
умудрялся создать обстановку, напоминающую нищенское убожество
крестьянского жилища, откуда Генерал когда-то вытащил этого редкого
представителя истинных талантов, иногда рождающихся в народной гуще.
Карлотте на мгновение захотелось, чтобы материальные ценности и для нее не
имели значения, но она тут же усмехнулась: роскошь была ей необходима как
воздух.
Профессор Перес переступал с ноги на ногу, производя при этом
телодвижения, похожие на подпрыгивания кузнечика. Болезненного цвета лицо
и особенно маленький подбородок мелко подрагивали.
- Садитесь, садитесь, Карлотта. Поговорите со мной.
- Времени мало. Скоро подадут обед. Вы спуститесь?
- Не хотелось бы.
- Лучше всем собраться за столом. Я уверена, кто-нибудь обязательно
заявится.
- Полиция?
- Скорее всего не полиция. И мы должны вести себя естественно и
обыкновенно, понимаете? Изобразить страшное волнение, если хотите, шок,
когда нам сообщат о катастрофе. И мы, конечно, ничего не знаем о грузе.
Хотя я сомневаюсь, что они предполжат, будто нам о нем известно.
- Я гожусь только для своей работы, - промямлил Перес. - Я не умею
играть. И мне страшно.
- Вы должна превозмочь себя. Ради Генерала.
- Я понимаю. Да, конечно.
Она задержалась на пороге:
- Все остальное готово?
Он улыбнулся, пожевал губами, неловко задвигался так, будто длинные
костлявые члены жили собственной жизнью.
- Когда материал доставят, я знаю, что с ним делать.
- Ну вот и прекрасно.
Далеко внизу раздался звонок в дверь. Они пришли.
8
Дарелл снова нажал кнопку звонка и взглянул на часы. В тусклом свете
ближайшего фонаря едва различал - 10.04. От его внимания не ускользнули
интенсивность накала уличных лампионов, темные закоулки, куда не проникал
свет, глухие спуски к подвалам справа и слева, узкий проход в конце улицы
на Вашингтон Сквер, через который просматривались облепленные снегом
деревья и арка на площади.
Дом, в который он звонил, ничего не отличался от других в округе.
Высокий и узкий, он казался несколько отчужденным, хотя и упирался боками
в сосоедние здания. К почтовому ящику на перекрестке прошел человек с
серым французским пуделем на поводке. С площади на Шеридан Плейс доносился
глухой рокот автомашин. На тротуаре возле следующего дома играли
голубовато-белые блики от освещенной витрины итальянской бакалейной лавки.
А дом напротив под номером одиннадцать выглядел нежилым, как будто
покинутым хозяевами.
Парадная дверь дома Кортесов была выкрашена яркой красной краской. На
ее фоне выделялся хорошо начищенный дверной молоток, поблескивая ажурным
бронзовым украшением. Подумав, уж не воспользоваться ли им, он нажал
кнопку в третий раз. Комнаты наверху и кое-какие на уровне улицы были
освещены.
Плежер Кендал осталась в номере гостиницы. Она клятвенно обещала
никуда не выходить, так как занялась примеркой обновок, и Дарелл решил,
что в данный момент особой опасности нет.
Пришли новости от Виттингтона. Пока блокировка дорог ничего не дала.
Патрули прочесывали огромную территорию вплоть до Огайо и Пенсильвания
Тернпайкс. Фрич прибудет в Нью-Йорк утром. Двое из экипажа СР-2 не
добавили ничего нового к тому, что рассказали раньше. Майора Джона Дункана
по-прежнему ищут. В долине обнаружены следы, которые могут принадлежать
ему - сейчас в Техасе на авиабазе, откуда вылетел бомбардировщик, берут
слепки с его обуви. Подозрительные следы довели до скалистого района Пайни
Ноб, а там ветер замел их снегом. Уставновлено, что Айзеку Кендалу они не
принадлежат.
На столе клерка в гостинице Дарелла ждал аккуратно запечатанный
конверт с именами и телефонами полдюжины человек, которые при
необходимости поступят в его распоряжение. Пока он никому не звонил.
Наконец дверь дома Кортесов приоткрылась, насколько позволяла крепкая
цепочка. Миниатюрная горничная с кожей шоколадного цвета и огромными
глазами уставилась на него.
- Сеньор?
- Мне необходимо видеть мадам Карлотту Дункан, - мягко произнес он
по-испански. И улыбнулся, чтобы успокоить горничую, очень напряженно и
испуганно выглядевшую. - Будьте любезны, скажите мадам Дункан, что с ней
срочно хочет поговорить мистер Сэм Дарелл.
- Вся семья обедает, сеньор.
- Это очень важно!
- Подождите минутку, пожалуйста.
Горничная провела его в небольшую гостиную налево от главного холла.
Дарелл уселся на вычурный стул в стиле барокко. Сидеть было неудобно, и он
встал. Прислушался к звукам в доме. По всей вероятности, столовая на
втором этаже, а слуги живут в задних комнатах на первом этаже или в
полуподвале. На желтой стене между большими прямоугольными комодами висел
афишный портрет генерала Кортеса. Под ним - национальные флаги наклонно
друг к другу. Великий человек в зените славы вытянул вперед руки на
балконе дворца, как бы благославляя толпу, скрудившуюся внизу и посему не
попавшую в объектив. Воплощение высшей власти, купающееся в лучах
собственного могущества, в великолепном мундире, увешанном орденами, и с
надменной улыбкой на лице.
- Сэм Дарелл?
Он обернулся, встретился глазами с Карлоттой и сразу же, как в кино,
открутив ленту назад, увидел эту рыжеволосую женщину и Джона Дункана в
минувшем году. Мадам улыбалась. Ничто в ее облике не говорило о тревоге,
которая читалась во взгляде горниной.
- Как мило, что вы заглянули к нам, Сэм!
Ее рука была теплой и нежной. Земная женщина - трепетное создание
природы в облегающем золотом платье, с восхитительными украшениями,
безукоризненной прической и превосходными манерами, - производила двоякое
впечатление.
- Мне поручили зайти к вам, - спокойно произнес Дарелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42