Сейчас они переменились. Гладилина увлекают сатирические фантасмагории. Аксенов написал выдающийся роман по законам джазовой игры…
Юность неповторима… Я с удовольствием произношу эту банальность.
У теперешней молодежи вроде бы нет кумиров. Даже не знаю, хорошо это или плохо…
Нам было хорошо.
ТРУСЦОЙ ПРОТИВ ВЕТРА
Александр Янов – давно оппонент Солженицына. Солженицын раза два обронил в адрес Янова что-то пренебрежительное. Янов напечатал в американской прессе десятки критических материалов относительно Солженицына.
Янов производит чрезвычайно благоприятное впечатление. Он– учтив, элегантен, имеет слабость к белым пиджакам. У него детские ресницы и спортивная фигура.
По утрам он бегает трусцой. Даже – находясь в командировке. Даже – наутро после банкета в ресторане "Моне"…
Янов прочитал свой доклад. Он проделал это с воодушевлением. В состоянии громадного душевного подъема. Солженицын отсутствовал.
Мне трудно дать оценку соображениям Янова. Для этого я недостаточно компетентен. Тем более воздержусь от критики идей Солженицына.
Я хотел бы поделиться не мыслями, а ощущениями. Вернее – единственным ощущеним.
Реальная дискуссия между Солженицыным и Яновым – невозможна. Поскольку они говорят на разных языках.
Дело не в том, что Солженицын – русский патриот, христианин, консерватор, изгнанник.
И не в том, что Янов – добровольно эмигрировавший еврей, агностик, либерал.
Пропасть между ними значительно шире.
Представьте себе такой диалог. Некто утверждает:
– Мне кажется, Чехов выше Довлатова!
А в ответ раздается:
– Неправда. Довлатов значительно выше. Его рост – шесть футов и четыре дюйма…
Оба правы. Хоть и говорят на разных языках… Ромашка, например, для крестьянина – сорняк, а для влюбленного – талмуд.
Солженицын – гениальный художник, взывающий к человеческому сердцу. Янов – блестящий ученый, апеллирующий к здравому смыслу… Попытайтесь вообразить Солженицына, бегущего трусцой. Да еще – после банкета в ресторане "Моне"…
СВЯЩЕННЫЙ БЕСПОРЯДОК
В ходе конференции определились три дискуссионных поля.
"Континент" и другие печатные органы.
Бывшие члены Союза писателей и несоюзная молодежь.
Новаторы и архаисты.
В каждом отдельном случае царила невероятная путаница.
Комментировать журнальную междоусобицу – бессмысленно. Слава Богу, органов достаточно. Полемистов хватает. Читатели оценят, вникнут, разберутся…
Мотивы второго дискуссионного тура – из области психологии.
Аксенов и Гладилин были знаменитыми советскими писателями. Хорошо зарабатывали. Блистали в лучах народной славы. Приехали на Запад. Тут же сбежались корреспонденты, агенты престижных издательств. Распахнулись двери университетских аудиторий…
А мы? Там изнемогали в безвестности. И тут последний хрен без соли доедаем!
Так где же справедливость?
Справедливость имеется.
Бродский опубликовал в Союзе четыре стихотворения. Высылался как тунеядец. Бедствовал невообразимо. Лично я раза три покупал ему анальгин…
А здесь? Профессор, гений, баловень фортуны!..
Соколова перевели на шесть языков. Кто его знал в Союзе?
Алешковский разрастается с невероятной быстротой.
Да и Лимонов не последний человек…
С новаторами и архаистами дело еще более запутанное. Казалось бы, если постарше, то архаист. А молодые устремляются в творческий поиск.
Отчасти так и есть. Некрасову за шестьдесят, и работает он по старинке. Боков модернист, и возраст у него для этого подходящий.
Но спрашивается, как быть с Аксеновым? Дело идет к пятидесяти – модерн крепчает.
Лимонов юн, механика же у него вполне традиционная.
Мне кажется, так и должно быть.
Должна быть в литературе кошмарная, невероятная, фантасмагорическая путаница!
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Вероятно, я должен закончить примерно так:
– В ходе конференции появилось ощущение литературной среды, чувство многообразного и противоречивого единства. Реальное представление о своих возможностях…
Так и закончу.
Прощай, Калифорния! Прощай, город ангелов, хотя ангелов я что-то не заметил.
Прощайте, старые друзья и новые знакомые.
Прощай, рыжая девушка, запретившая оглашать свое имя.
Прощай… Я чуть не сказал – прощай, литература!
Литература продолжается. И еще неизвестно, куда она тебя заведет…
1 2 3
Юность неповторима… Я с удовольствием произношу эту банальность.
У теперешней молодежи вроде бы нет кумиров. Даже не знаю, хорошо это или плохо…
Нам было хорошо.
ТРУСЦОЙ ПРОТИВ ВЕТРА
Александр Янов – давно оппонент Солженицына. Солженицын раза два обронил в адрес Янова что-то пренебрежительное. Янов напечатал в американской прессе десятки критических материалов относительно Солженицына.
Янов производит чрезвычайно благоприятное впечатление. Он– учтив, элегантен, имеет слабость к белым пиджакам. У него детские ресницы и спортивная фигура.
По утрам он бегает трусцой. Даже – находясь в командировке. Даже – наутро после банкета в ресторане "Моне"…
Янов прочитал свой доклад. Он проделал это с воодушевлением. В состоянии громадного душевного подъема. Солженицын отсутствовал.
Мне трудно дать оценку соображениям Янова. Для этого я недостаточно компетентен. Тем более воздержусь от критики идей Солженицына.
Я хотел бы поделиться не мыслями, а ощущениями. Вернее – единственным ощущеним.
Реальная дискуссия между Солженицыным и Яновым – невозможна. Поскольку они говорят на разных языках.
Дело не в том, что Солженицын – русский патриот, христианин, консерватор, изгнанник.
И не в том, что Янов – добровольно эмигрировавший еврей, агностик, либерал.
Пропасть между ними значительно шире.
Представьте себе такой диалог. Некто утверждает:
– Мне кажется, Чехов выше Довлатова!
А в ответ раздается:
– Неправда. Довлатов значительно выше. Его рост – шесть футов и четыре дюйма…
Оба правы. Хоть и говорят на разных языках… Ромашка, например, для крестьянина – сорняк, а для влюбленного – талмуд.
Солженицын – гениальный художник, взывающий к человеческому сердцу. Янов – блестящий ученый, апеллирующий к здравому смыслу… Попытайтесь вообразить Солженицына, бегущего трусцой. Да еще – после банкета в ресторане "Моне"…
СВЯЩЕННЫЙ БЕСПОРЯДОК
В ходе конференции определились три дискуссионных поля.
"Континент" и другие печатные органы.
Бывшие члены Союза писателей и несоюзная молодежь.
Новаторы и архаисты.
В каждом отдельном случае царила невероятная путаница.
Комментировать журнальную междоусобицу – бессмысленно. Слава Богу, органов достаточно. Полемистов хватает. Читатели оценят, вникнут, разберутся…
Мотивы второго дискуссионного тура – из области психологии.
Аксенов и Гладилин были знаменитыми советскими писателями. Хорошо зарабатывали. Блистали в лучах народной славы. Приехали на Запад. Тут же сбежались корреспонденты, агенты престижных издательств. Распахнулись двери университетских аудиторий…
А мы? Там изнемогали в безвестности. И тут последний хрен без соли доедаем!
Так где же справедливость?
Справедливость имеется.
Бродский опубликовал в Союзе четыре стихотворения. Высылался как тунеядец. Бедствовал невообразимо. Лично я раза три покупал ему анальгин…
А здесь? Профессор, гений, баловень фортуны!..
Соколова перевели на шесть языков. Кто его знал в Союзе?
Алешковский разрастается с невероятной быстротой.
Да и Лимонов не последний человек…
С новаторами и архаистами дело еще более запутанное. Казалось бы, если постарше, то архаист. А молодые устремляются в творческий поиск.
Отчасти так и есть. Некрасову за шестьдесят, и работает он по старинке. Боков модернист, и возраст у него для этого подходящий.
Но спрашивается, как быть с Аксеновым? Дело идет к пятидесяти – модерн крепчает.
Лимонов юн, механика же у него вполне традиционная.
Мне кажется, так и должно быть.
Должна быть в литературе кошмарная, невероятная, фантасмагорическая путаница!
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Вероятно, я должен закончить примерно так:
– В ходе конференции появилось ощущение литературной среды, чувство многообразного и противоречивого единства. Реальное представление о своих возможностях…
Так и закончу.
Прощай, Калифорния! Прощай, город ангелов, хотя ангелов я что-то не заметил.
Прощайте, старые друзья и новые знакомые.
Прощай, рыжая девушка, запретившая оглашать свое имя.
Прощай… Я чуть не сказал – прощай, литература!
Литература продолжается. И еще неизвестно, куда она тебя заведет…
1 2 3