Махров решил ускорить события и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
На экране плыли кадры похорон. Серьезные лица мужчин, опущенные головы, зажатые в кулаках жухлые цветы. Всхлипывающие женщины, утирающие платочками глаза. Гроб с телом и открытой крышкой на краю могилы. Голос Махрова за кадром, произносящего последнее слово.
— Смотрите внимательней, — сказал Самохин. — Среди этих скорбных лиц — лицо убийцы. Конечно, у него на лбу не написано об этом, мы можем только гадать. Костя, ты у нас самый проницательный. Если не угадаешь, тоже неплохо. Но за правильный ответ звездочку обещаю.
Костя подсел поближе к телевизору, уткнулся в экран. Сурков и Тарасенко тоже пододвинули стулья. Если зашел разговор о звездочке, можно и поднапрячь интуицию. Конечно, определение преступника в толпе непричастных — это гадание на кофейной гуще, но вглядеться в лица подозреваемых не помешает. Вполне может случится, что зрительный образ наложится на вещественное доказательство, и личность заказчика установить будет проще.
— Ну, я думаю, он не будет смеяться и хлопать в ладоши, — предположил Костя. — Попробует сохранить присущее моменту выражение лица. Может, наоборот, будет плакать навзрыд. Вот, смотрите, мужик платком глаз вытирает. Кто это такой?
— Гречихин, — подал голос Сурков. — Кажется, он директор мебельной фирмы. Не, этот из сочувствующих. Вернее, из солидарных. Если начали директоров отстреливать, то у него тоже очко не железное. Себя жалеет.
— Вон баба ревет, — заметил Тарасенко. — Может, она? По прикиду богатая. Запросто может киллеров нанять.
Самохин нацепил очки, пригнулся к экрану.
— Ну-ка, Костя, прокрути назад.
Костя нажал кнопку на пульте, прокрутил кадры в обратном порядке. Женщина сначала утирает глаза, потом плачет. Костя нажал стоп-кадр.
— Нет, вряд ли, — высказал сомнение Самохин. — Это искренние слезы. Понимать надо. Видать, одна из его подружек. Вон их сколько! Правда, женщина может искренне плакать по любому поводу, даже от радости.
— Как на подбор! — заметил Костя. — Где же он таких красавиц-то брал? Я сколько по улице хожу, все какие-то замызганные домохозяйки попадаются. Даже не с кем познакомиться.
— Дурак, такие по улицам не ходят, — мрачно проговорил Сурков. — Шел бы в ГАИ «мерседесы» останавливать. Вот с такой бы и познакомился. Она бы тебе вместо штрафа на заднем сидении…
— Отвлеклись от темы, — прикрикнул Самохин. — Давайте о женщинах в нерабочее время. Что вот это за ребятня? Что это ещё за партия бритоголовых?
— Шестерки Груздя. Вот этого, мордатого, — Сурков показал пальцем на экране. — Такое умиление у него на лице, словно он не на похоронах, а на собственной свадьбе.
— Кто это такой? — поинтересовался Тарасенко.
— Пора бы знать, Тарасенко, — нравоучительно заметил Костя и нажал стоп-кадр. На экране застыло пухлое лицо Валеры. — Валерий Притыкин. Авторитет. Косит под бизнесмена. Чем его фирма занимается, одному Богу известно. Или черту. Больше известен под кличкой Груздь. Не сидел. Поэтому у нас на него ничего нет. Даже отпечатков пальцев. Но все знают, что он полгорода держит. Рестораны, торговые фирмы, притоны. Вроде и наркоту. Мне про него один человек все рассказал. Перед тем, как его отправили вот на это самое кладбище.
— Между прочим, Груздь через наркоту мог быть связан с Горбуновым, — сказал Сурков. — Может, он его и…
— Здесь все с Горбуновым были как-то связаны, — заметил Самохин.
— А вот вам и купец! — радостно сказал Костя и присмотрелся повнимательней.
За спиной Груздя светилось несколько незнакомых лиц. Солидные личности в возрасте держались независимо и самоуверенно. Они были не похожи на друзей убитого, ни тем более на чьих-то шестерок. Эти люди пришли не попрощаться с убитым, а отметиться на сходке. Если не засветился на похоронах, значит, плюнул в лицо братве. Поэтому лучше поприсутствовать, чтоб потом разговоров не было.
— Эх, жаль нельзя покрупнее. Ну точно — он! Вот этот самый Димон и есть. Давно наркотой торгует. Мне про него тот самый покойник рассказывал. Значит, он в городе. А мне сказали, уехал. Я все про него узнал. Поволяев Дмитрий Александрович. И даже домашний адрес выяснил. Ну, теперь не отвертится. Кстати, у него тоже мог быть свой мотив. Скажем, Горбунов взял у него партию и не расплатился. За это Димон решил с ним больше дела не иметь.
— Мотивы могли быть у любого, — резко высказался Самохин, словно подводя итог и закрывая повестку дня. — Будем отрабатывать всех. Установите, кто присутствовал на похоронах, выключите из списка шестерок и детей. Остальные — подозреваемые. Где-то физиономия Махрова проскальзывала? Ну-ка, Костя, ещё разок его покажи.
Костя промотал обратно, нашел Махрова. Тот стоял у самого края могилы, когда туда опускали гроб. На его лице благоговейная скорбь. Скорбь неподдельная, но вот по какому поводу он скорбит, большой вопрос. Скорее всего, не столько Серегу жаль, сколько за себя обидно: если не отомстит, все поймут, что он сходит со сцены. А там смешают с грязью и затопчут ногами.
— Нет, как стоит, красавец! Какие чувства на лице! Словно родную тещу хоронит. Как теперь без нее, любимой, жить! Артист! Он тоже спокойно мог заказать. — Костя начал развивать идею. Чего-чего, а версий у него было хоть отбавляй. Вот только доказательств кот наплакал. А версия без доказательств — это просто мыльный пузырь. Но по словам полковника Самохина, из каждого пузыря можно состряпать солидное дело, а он знает, что говорит. — Как сейчас делают. Взяли крупный кредит и в бега. Фирма — банкрот, хозяева поехали на Канары отдыхать от разорения. А капитал надо же перед этим разумно поделить между собой. Чтоб никому не обидно было. Лучше всего это сделать так: одному — деньги, другому — пышные похороны. И тот доволен, и другой. Вернее, другому уже все равно, но это мелочи.
— Мы уже решили: Махров — подозреваемый номер один, — сказал Самохин. — Если найдем хоть одну зацепку, можно сажать в кутузку. По финансовым делам его фирмы сейчас работают парни из «ОБЭПа». Что-то они там уже нашли. То ли у неё нет никакого дохода, то ли они его умело скрывают. В общем, темный лес. Ну, а мы будем копать по личным. Анатолий, твоя задача. Ты у нас лицо, приближенное к императору.
— Есть, — устало выдохнул Сурков.
Глава 15
В три часа дня после похорон и коротких поминок для своих в ореховом кабинете собралась вся шайка Махрова, в которую чудом угодил и Андрей, чтобы обсудить план дальнейших действий и возможность в ближайшие дни наведаться в гости к «бизнесмену». Увидев на кладбище злорадную физиономию Груздя, он решил приступить к подготовке кражи немедленно, чтобы не терять время впустую. Не желая поднимать лишний шум, Махров решил ограничиться кругом непосредственно причастных к делу людей, и возможно, с устранением в дальнейшем одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
На экране плыли кадры похорон. Серьезные лица мужчин, опущенные головы, зажатые в кулаках жухлые цветы. Всхлипывающие женщины, утирающие платочками глаза. Гроб с телом и открытой крышкой на краю могилы. Голос Махрова за кадром, произносящего последнее слово.
— Смотрите внимательней, — сказал Самохин. — Среди этих скорбных лиц — лицо убийцы. Конечно, у него на лбу не написано об этом, мы можем только гадать. Костя, ты у нас самый проницательный. Если не угадаешь, тоже неплохо. Но за правильный ответ звездочку обещаю.
Костя подсел поближе к телевизору, уткнулся в экран. Сурков и Тарасенко тоже пододвинули стулья. Если зашел разговор о звездочке, можно и поднапрячь интуицию. Конечно, определение преступника в толпе непричастных — это гадание на кофейной гуще, но вглядеться в лица подозреваемых не помешает. Вполне может случится, что зрительный образ наложится на вещественное доказательство, и личность заказчика установить будет проще.
— Ну, я думаю, он не будет смеяться и хлопать в ладоши, — предположил Костя. — Попробует сохранить присущее моменту выражение лица. Может, наоборот, будет плакать навзрыд. Вот, смотрите, мужик платком глаз вытирает. Кто это такой?
— Гречихин, — подал голос Сурков. — Кажется, он директор мебельной фирмы. Не, этот из сочувствующих. Вернее, из солидарных. Если начали директоров отстреливать, то у него тоже очко не железное. Себя жалеет.
— Вон баба ревет, — заметил Тарасенко. — Может, она? По прикиду богатая. Запросто может киллеров нанять.
Самохин нацепил очки, пригнулся к экрану.
— Ну-ка, Костя, прокрути назад.
Костя нажал кнопку на пульте, прокрутил кадры в обратном порядке. Женщина сначала утирает глаза, потом плачет. Костя нажал стоп-кадр.
— Нет, вряд ли, — высказал сомнение Самохин. — Это искренние слезы. Понимать надо. Видать, одна из его подружек. Вон их сколько! Правда, женщина может искренне плакать по любому поводу, даже от радости.
— Как на подбор! — заметил Костя. — Где же он таких красавиц-то брал? Я сколько по улице хожу, все какие-то замызганные домохозяйки попадаются. Даже не с кем познакомиться.
— Дурак, такие по улицам не ходят, — мрачно проговорил Сурков. — Шел бы в ГАИ «мерседесы» останавливать. Вот с такой бы и познакомился. Она бы тебе вместо штрафа на заднем сидении…
— Отвлеклись от темы, — прикрикнул Самохин. — Давайте о женщинах в нерабочее время. Что вот это за ребятня? Что это ещё за партия бритоголовых?
— Шестерки Груздя. Вот этого, мордатого, — Сурков показал пальцем на экране. — Такое умиление у него на лице, словно он не на похоронах, а на собственной свадьбе.
— Кто это такой? — поинтересовался Тарасенко.
— Пора бы знать, Тарасенко, — нравоучительно заметил Костя и нажал стоп-кадр. На экране застыло пухлое лицо Валеры. — Валерий Притыкин. Авторитет. Косит под бизнесмена. Чем его фирма занимается, одному Богу известно. Или черту. Больше известен под кличкой Груздь. Не сидел. Поэтому у нас на него ничего нет. Даже отпечатков пальцев. Но все знают, что он полгорода держит. Рестораны, торговые фирмы, притоны. Вроде и наркоту. Мне про него один человек все рассказал. Перед тем, как его отправили вот на это самое кладбище.
— Между прочим, Груздь через наркоту мог быть связан с Горбуновым, — сказал Сурков. — Может, он его и…
— Здесь все с Горбуновым были как-то связаны, — заметил Самохин.
— А вот вам и купец! — радостно сказал Костя и присмотрелся повнимательней.
За спиной Груздя светилось несколько незнакомых лиц. Солидные личности в возрасте держались независимо и самоуверенно. Они были не похожи на друзей убитого, ни тем более на чьих-то шестерок. Эти люди пришли не попрощаться с убитым, а отметиться на сходке. Если не засветился на похоронах, значит, плюнул в лицо братве. Поэтому лучше поприсутствовать, чтоб потом разговоров не было.
— Эх, жаль нельзя покрупнее. Ну точно — он! Вот этот самый Димон и есть. Давно наркотой торгует. Мне про него тот самый покойник рассказывал. Значит, он в городе. А мне сказали, уехал. Я все про него узнал. Поволяев Дмитрий Александрович. И даже домашний адрес выяснил. Ну, теперь не отвертится. Кстати, у него тоже мог быть свой мотив. Скажем, Горбунов взял у него партию и не расплатился. За это Димон решил с ним больше дела не иметь.
— Мотивы могли быть у любого, — резко высказался Самохин, словно подводя итог и закрывая повестку дня. — Будем отрабатывать всех. Установите, кто присутствовал на похоронах, выключите из списка шестерок и детей. Остальные — подозреваемые. Где-то физиономия Махрова проскальзывала? Ну-ка, Костя, ещё разок его покажи.
Костя промотал обратно, нашел Махрова. Тот стоял у самого края могилы, когда туда опускали гроб. На его лице благоговейная скорбь. Скорбь неподдельная, но вот по какому поводу он скорбит, большой вопрос. Скорее всего, не столько Серегу жаль, сколько за себя обидно: если не отомстит, все поймут, что он сходит со сцены. А там смешают с грязью и затопчут ногами.
— Нет, как стоит, красавец! Какие чувства на лице! Словно родную тещу хоронит. Как теперь без нее, любимой, жить! Артист! Он тоже спокойно мог заказать. — Костя начал развивать идею. Чего-чего, а версий у него было хоть отбавляй. Вот только доказательств кот наплакал. А версия без доказательств — это просто мыльный пузырь. Но по словам полковника Самохина, из каждого пузыря можно состряпать солидное дело, а он знает, что говорит. — Как сейчас делают. Взяли крупный кредит и в бега. Фирма — банкрот, хозяева поехали на Канары отдыхать от разорения. А капитал надо же перед этим разумно поделить между собой. Чтоб никому не обидно было. Лучше всего это сделать так: одному — деньги, другому — пышные похороны. И тот доволен, и другой. Вернее, другому уже все равно, но это мелочи.
— Мы уже решили: Махров — подозреваемый номер один, — сказал Самохин. — Если найдем хоть одну зацепку, можно сажать в кутузку. По финансовым делам его фирмы сейчас работают парни из «ОБЭПа». Что-то они там уже нашли. То ли у неё нет никакого дохода, то ли они его умело скрывают. В общем, темный лес. Ну, а мы будем копать по личным. Анатолий, твоя задача. Ты у нас лицо, приближенное к императору.
— Есть, — устало выдохнул Сурков.
Глава 15
В три часа дня после похорон и коротких поминок для своих в ореховом кабинете собралась вся шайка Махрова, в которую чудом угодил и Андрей, чтобы обсудить план дальнейших действий и возможность в ближайшие дни наведаться в гости к «бизнесмену». Увидев на кладбище злорадную физиономию Груздя, он решил приступить к подготовке кражи немедленно, чтобы не терять время впустую. Не желая поднимать лишний шум, Махров решил ограничиться кругом непосредственно причастных к делу людей, и возможно, с устранением в дальнейшем одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103