Служба безопасности делала все, что было в ее силах. Пентагон и вашингтонская полиция держали под ружьем четыре тысячи человек, включая отряд полицейских из Нью-Йорка, присланных городскими властями за счет своих средств. В процессии должны были идти агенты охраны Белого дома, 64 сотрудника ЦРУ, 40 агентов ФБР, 250 сотрудников службы безопасности госдепартамента и отборные сотрудники полиции иностранных государств. Одного де Голля охраняли 12 телохранителей Франции и 10 агентов охраны от госдепартамента. Однако беспокойство не исчезало. Дин Раск признался в Голубом зале членам кабинета, что он «очень встревожен». Конкретизируя свои опасения, он тут же привел в качестве примера де Голля, «уже четырежды явившегося мишенью для убийц». Анастас Микоян, по его словам, тоже был целью «первостепенной важности». Дуглас Диллон тут же согласился с ним. Его страшила одна мысль, что «в Микояна могут стрелять». Орвил Фримэн в свою очередь признался, что «невероятно обеспокоен». Джордж Болл был настолько встревожен, что принял решение отказаться от участия во всех предстоящих церемониях. Он и Алексис Джонсон дежурили в это время в здании государственного департамента на углу Двадцать первой улицы и Виргиния-стрит на случай, если на расстоянии шести кварталов раздадутся выстрелы и возникнут какие-либо критические ситуации.
До последней минуты делались попытки уговорить отдельных участников пешей процессии следовать в машинах. Ллуэлин Томпсон напомнил русским, что Микоян имеет прекрасный предлог для того, чтобы ехать в автомобиле. Ему было немало лет, и к тому же он только что оправился от перенесенной им операции и связанного с ней заболевания гепатитом. Однако первый заместитель председателя Совета Министров был столь же непреклонен, как и другие. Невозможно было повлиять на ирландского президента де Валера, решившего идти в составе процессии. Его состояние было настолько тяжелым, что его сын, врач по профессии, вынужден был шагать рядом со шприцем в кармане. Как и следовало ожидать, и здесь главным источником их решимости была Жаклин Кеннеди. Поскольку она собиралась возглавить траурное шествие, все должны были следовать ее примеру. Ни один из лидеров мужского пола не мог уклониться от опасности, если она смотрела ей в лицо. А Жаклин была непреклонна.
Последние три уведомления о готовящихся покушениях поступили от Королевской конной полиции Канады, ФБР и ЦРУ. Канадская полиция «получила сведения» о том, что неопознанный канадец французского происхождения, затаив какую-то никому не известную обиду, выехал на юг, чтобы застрелить генерала де Голля. ФБР изъяснялось даже более туманным языком: Директор был «обеспокоен» и «рекомендовал не принимать участия» в шествии. Это переполнило чашу терпения Сарджента Шривера. Вновь этот подтянутый бизнесмен угодил в трясину бюрократической волокиты и весь пылал от гнева.
— Это же чушь, — резко бросил он, — мы все обеспокоены. Не надо быть директором ФБР, чтобы предсказать, что грозит какая-то опасность. Даже швейцару Белого дома это ясно. Все эти штучки нужны только для того, чтобы в случае, если кого-нибудь застрелят, Директор мог заявить: «Я же вас предупреждал». Он просто хочет перестраховаться.
Данные ЦРУ носили более конкретный характер. В 10. 30 посыльный передал Маккоуну срочное донесение, поступившее по прямому проводу из штаб-квартиры ЦРУ по ту сторону реки Потомак. Маккоун был явно взволнован содержанием документа. На нем стоял гриф «A-I-A», означавший на жаргоне ЦРУ, что сведения «абсолютно достоверны». Они поступили от агентов ЦРУ в Женеве через центр связи в Нью-Йорке. Резидентура ЦРУ считала, что ей удалось получить неоспоримые доказательства весьма продуманного заговора с целью убить генерала де Голля при входе в собор Святого Матфея. Маккоун был убежден, что дело приобретает «угрожающий» характер и надо немедленно информировать генерала. Маккоун разыскал начальника протокольного отдела государственного департамента Дьюка, который лучше владел французским языком, нежели он сам, но тот в свою очередь призвал себе на помощь Макджорджа Банди, безупречно говорившего по-французски.
— В результате всего этого, — рассказывает Банди, — на Дьюка и меня пал жребий вступить в переговоры с де Голлем.
Сообщив генералу суть тревожных слухов, оба посланца принялись настоятельно уговаривать его воспользоваться закрытым лимузином. Они утверждали, что, не подвергая свою жизнь опасности, он тем самым окажет любезность госпоже Кеннеди. Ответ генерала можно было предсказать заранее. Правда, впоследствии его собеседники несколько разошлись в своих воспоминаниях о том, в каких точно выражениях был дан этот ответ. Как припоминал Дьюк, де Голль сказал, что «он может оказать любезность по отношению к госпоже Кеннеди», лишь «проявив пренебрежение к собственной жизни». Банди же слышал лишь односложный ответ «нон», произнесенный генералом в его «самой холодной и гнусавой манере». Однако ЦРУ могло похвалиться более теплым приемом, чем ФБР. Реакция генерала на донесение ФБР не может быть предметом расхождений. Когда для придания вящей убедительности данным Маккоуна де Голлю показали рапорт ФБР, то Шривер собственными глазами увидел, как губы де Голля собрались в презрительную складку. Ответ де Голля Гуверу ограничился лишь звуком «пфт».
Но вот настало время трогаться в путь. Родственники покойного президента с опозданием на несколько мину г вышли из Белого дома и сели в один из бесконечного каравана. лимузинов, стоявших в ожидании у входа. Кавалькада машин направилась к Капитолию, где длинными шеренгами стояли воинские части. Ими командовал генерал-майор Уил, командующий Вашингтонским военным округом. За его спиной раскинулась радуга парадных мундиров, столь же знакомая американцам, как звезды и полосы на их национальном флаге. Алые мундиры музыкантов оркестра военно-морского флота, серое обмундирование кадетов военной академии Уэст-Пойнт, темно-синяя формa гардемаринов и светло-голубые кители летчиков сливались в один многокрасочный узор. А позади сводного оркестра и сверкающей золотом галунов шеренги начальников Объединенной группы штабов одиноко без всадника — им должен был быть главнокомандующий вооруженными силами США — стоял скакун Черный Джек с гордо поднятой точеной головой. На начищенных до блеска сапогах и на серебряных ножнах меча, притороченных к сбруе, отражались холодные лучи зимнего солнца.
Процессия приблизилась к Белому дому. Раздался колокольный звон, и хор из Аннаполиса запел «Лондонская высь» и «О, бессмертный наш пастор». Военный эскорт взял «на караул» и по команде остановился на Семнадцатой улице рядом с Белым домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171