Они
предпочитали "воевать" там. Конечно, были и исключения. Но исключений
этих было не много. Офицеры и бойцы Советской Армии и все население
страны видели все это; и неудивительно, что начали расти и крепнуть мысли
критические о роли евреев в жизни страны. Новый "правящий класс" оказался
не на высоте.
То равноправие, которого они не имели при царском режиме, они получили
после его свержения и ни одного голоса протеста не было слышно против
этого. Но не прошло и несколько лет, как равноправные превратились в
привилегированных. Да еще каких!... Покрепче прежних князей и дворян... В
дворяне-то прежде можно было выслужиться, даже в графы и князья... Мало
ли было таких, что, по словам Пушкина, "прыгали из хохлов в князья"... А
попробуй прыгнуть в еврея?... Никак невозможно!
Обо всем этом как-то, уже после войны, беседовали мы - несколько таких же,
как я, бывших советских инженеров, оказавшихся в одном из беженских
лагерей в побежденной Германии. "Да, пановали они!" - сказал один из
собеседников, украинец из Полтавы. - "Не пановали, а боговали", - поправил его
земляк, харьковчанин... А когда я, как великоросс, переспросил, что это значит
- он мне объяснил, что "боговать" - это значит жить, как боги...
Так что же делать? Как с ними поступить, когда народ сможет свободно сам
решать, как устроить жизнь в своей Стране? - задал вопрос один из нас. "От
люльки до бороды!... - сердито буркнул четвертый наш собеседник, угрюмый и
молчаливый мордвин, который когда-то с нами вместе учился на Рабфаке...
Мы все возмутились: "Как так? Как немцы?... Ведь мы же не звери"!.. Не я
один - все так говорили, когда видели их, с вещами и семьями в вагонах и
машинах, а мы, ленинградцы, спасались от окружения пешком, бросивши все...
Попадись они тогда нам - в клочья бы разорвали... Мои все с голоду погибли в
Ленинграде..."
Мы все замолчали. И вспоминали наши встречи с новым правящим классом.
Вспоминал и я, может быть в сотый раз, списки на Гороховой улице...
А в это время один из собеседников вытащил из рюкзака библию, которую не
так давно получил от какого-то баптиста и старательно ее изучал, и,
обращаясь к нам, сказал: вот послушайте о том, что очень похоже на наши
времена и на to, чего свидетелями и мы все были. И медленно с чувством
прочитал "книгу Эсфирь". Мы слушали с затаенным дыханием... Для нас,
выросших при советской власти, не знавших ни Евангелия, ни Библии, это
было откровением... Уничтожить безнаказанно в один день 75 000 человек
только потому, что, по мнению евреев, они против них зло мыслили, но ничего
не сделали... Разве это не тот же красный террор?... И еще этот день
праздновать из года в год!... Просто не верилось, что нечто подобное могло
быть в Священном Писании...
Долго еще мы сидели и обменивались воспоминаниями и мыслями,
начавшимися со списков на Гороховой и закончившимися чтением Библии. А
"еврейского вопроса" Так и не решили. Поступить, как рассказывает Библия
или как на наших глазах поступил Гитлер - нельзя; но нельзя же и
примириться с тем, что этот новый "правящий класс" на веки вечные
останется тем, что он стал после октябрьского переворота, а мы все и
дальше в своей стране будем гражданами второго или третьего класса".
* * *
Приведенное выше повествование заслуживает того, чтобы над ним глубоко
задуматься. Ведь все сказанное - не вымысел, не злостная пропаганда тех, кого
называют "Антисемитами", а факты, имена, реальная картина того, что
имело место в России, переименованной в СССР, в течение первых трех
десятилетий Советского режима когда, по словам еврея Бикермана, "русский
человек видит еврея и судьей, и палачом", когда все без исключения командные
должности и руководящие посты государства, созданного русским народом,
находятся в руках иноплеменного и инородного незначительного меньшинства,
чуждого русскому народу по своему миросозерцанию, миропониманию и
правосознанию.
Отрицать все сказанное невозможно - ибо, действительно, так было.
Широкие народные массы все это видели, но принуждены были молчать,
запуганные жестокими мерами нового "правящего класса", беспощадно
подавлявшего все попытки проявления недовольства. Не только каких-либо
действий скопом - бунтов, демонстраций - но даже критики или обсуждения
создавшегося ненормального положения, когда незначительное иноплеменное и
иноверное меньшинство заняло все командные посты в жизни великой страны
Вот что читаем мы по этому вопросу в книге "Россия и евреи" (стр. 63) в
статье И. Бикермана: "И всего меньше она (новая власть) может допускать
нападения скопом на евреев; она хорошо ведь знает, что от разгрома евреев
один только шаг до разгрома власти, глубоко ненавидимой и считаемой
еврейской. Еврейский погром объявлен поэтому делом контрреволюционным,
то есть направленным против советской власти". То, что эти слова
написаны евреем и напечатаны в еврейском сборнике заслуживают особого
внимания.
Но как только наступал момент, когда новая власть где-нибудь теряла свою
силу, настроения революционных, красногвардейских масс выливались в
жесточайшие еврейские погромы, как это имело место в Глухове и Новгород-
Северске в 1918 году. "Эти погромы количеством жертв, нарочитым
зверством и издевательствами над замученными превзошли известный погром
в Калуше в 1917 году, произведенный революционными солдатами... красные
войска не раз порывались расправиться с евреями и во многих случаях это им
удавалось; нередки были тогда и невоенные погромы: громили евреев горожане,
крестьяне, вернувшиеся с фронта солдаты... Погромы тогда (1918 г.) не
только были, но и совершались безнаказанно,.. Советская власть замолчала и
глуховскую, и новгород-северскую резню, виновных не нашла, ибо не искала"...
(стр. 64 сборника "Россия и евреи", Берлин, 1924 г.)
Так обстояло дело с еврейскими погромами, объявленными
"контрреволюцией", в первый год власти нового правящего класса. Ни
обуздать, ни предотвратить их она не могла, несмотря на несомненную
революционность, подчиненных ей вооруженных сил страны, во главе которых
тогда стоял Бронштейн-Троцкий, и множество комиссаров - пропагандистов
евреев. Настроения масс были таковы, что, как указано выше, власть не
решалась производить расследование и наказывать виновных - "погромщиков",
которые были объявлены "вне закона" и подлежали расстрелу на месте.
Еше резче и определеннее проявились антиеврейские настроения масс в конце
1918-го и в 1919 году на Украине и в районах, где шла гражданская война.
Еврейские погромы сопутствовали вооруженным силам украинских
националистов - "петлюровцев", "махновцев", разных "атаманов" за все
время их деятельности в эти бурные годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
предпочитали "воевать" там. Конечно, были и исключения. Но исключений
этих было не много. Офицеры и бойцы Советской Армии и все население
страны видели все это; и неудивительно, что начали расти и крепнуть мысли
критические о роли евреев в жизни страны. Новый "правящий класс" оказался
не на высоте.
То равноправие, которого они не имели при царском режиме, они получили
после его свержения и ни одного голоса протеста не было слышно против
этого. Но не прошло и несколько лет, как равноправные превратились в
привилегированных. Да еще каких!... Покрепче прежних князей и дворян... В
дворяне-то прежде можно было выслужиться, даже в графы и князья... Мало
ли было таких, что, по словам Пушкина, "прыгали из хохлов в князья"... А
попробуй прыгнуть в еврея?... Никак невозможно!
Обо всем этом как-то, уже после войны, беседовали мы - несколько таких же,
как я, бывших советских инженеров, оказавшихся в одном из беженских
лагерей в побежденной Германии. "Да, пановали они!" - сказал один из
собеседников, украинец из Полтавы. - "Не пановали, а боговали", - поправил его
земляк, харьковчанин... А когда я, как великоросс, переспросил, что это значит
- он мне объяснил, что "боговать" - это значит жить, как боги...
Так что же делать? Как с ними поступить, когда народ сможет свободно сам
решать, как устроить жизнь в своей Стране? - задал вопрос один из нас. "От
люльки до бороды!... - сердито буркнул четвертый наш собеседник, угрюмый и
молчаливый мордвин, который когда-то с нами вместе учился на Рабфаке...
Мы все возмутились: "Как так? Как немцы?... Ведь мы же не звери"!.. Не я
один - все так говорили, когда видели их, с вещами и семьями в вагонах и
машинах, а мы, ленинградцы, спасались от окружения пешком, бросивши все...
Попадись они тогда нам - в клочья бы разорвали... Мои все с голоду погибли в
Ленинграде..."
Мы все замолчали. И вспоминали наши встречи с новым правящим классом.
Вспоминал и я, может быть в сотый раз, списки на Гороховой улице...
А в это время один из собеседников вытащил из рюкзака библию, которую не
так давно получил от какого-то баптиста и старательно ее изучал, и,
обращаясь к нам, сказал: вот послушайте о том, что очень похоже на наши
времена и на to, чего свидетелями и мы все были. И медленно с чувством
прочитал "книгу Эсфирь". Мы слушали с затаенным дыханием... Для нас,
выросших при советской власти, не знавших ни Евангелия, ни Библии, это
было откровением... Уничтожить безнаказанно в один день 75 000 человек
только потому, что, по мнению евреев, они против них зло мыслили, но ничего
не сделали... Разве это не тот же красный террор?... И еще этот день
праздновать из года в год!... Просто не верилось, что нечто подобное могло
быть в Священном Писании...
Долго еще мы сидели и обменивались воспоминаниями и мыслями,
начавшимися со списков на Гороховой и закончившимися чтением Библии. А
"еврейского вопроса" Так и не решили. Поступить, как рассказывает Библия
или как на наших глазах поступил Гитлер - нельзя; но нельзя же и
примириться с тем, что этот новый "правящий класс" на веки вечные
останется тем, что он стал после октябрьского переворота, а мы все и
дальше в своей стране будем гражданами второго или третьего класса".
* * *
Приведенное выше повествование заслуживает того, чтобы над ним глубоко
задуматься. Ведь все сказанное - не вымысел, не злостная пропаганда тех, кого
называют "Антисемитами", а факты, имена, реальная картина того, что
имело место в России, переименованной в СССР, в течение первых трех
десятилетий Советского режима когда, по словам еврея Бикермана, "русский
человек видит еврея и судьей, и палачом", когда все без исключения командные
должности и руководящие посты государства, созданного русским народом,
находятся в руках иноплеменного и инородного незначительного меньшинства,
чуждого русскому народу по своему миросозерцанию, миропониманию и
правосознанию.
Отрицать все сказанное невозможно - ибо, действительно, так было.
Широкие народные массы все это видели, но принуждены были молчать,
запуганные жестокими мерами нового "правящего класса", беспощадно
подавлявшего все попытки проявления недовольства. Не только каких-либо
действий скопом - бунтов, демонстраций - но даже критики или обсуждения
создавшегося ненормального положения, когда незначительное иноплеменное и
иноверное меньшинство заняло все командные посты в жизни великой страны
Вот что читаем мы по этому вопросу в книге "Россия и евреи" (стр. 63) в
статье И. Бикермана: "И всего меньше она (новая власть) может допускать
нападения скопом на евреев; она хорошо ведь знает, что от разгрома евреев
один только шаг до разгрома власти, глубоко ненавидимой и считаемой
еврейской. Еврейский погром объявлен поэтому делом контрреволюционным,
то есть направленным против советской власти". То, что эти слова
написаны евреем и напечатаны в еврейском сборнике заслуживают особого
внимания.
Но как только наступал момент, когда новая власть где-нибудь теряла свою
силу, настроения революционных, красногвардейских масс выливались в
жесточайшие еврейские погромы, как это имело место в Глухове и Новгород-
Северске в 1918 году. "Эти погромы количеством жертв, нарочитым
зверством и издевательствами над замученными превзошли известный погром
в Калуше в 1917 году, произведенный революционными солдатами... красные
войска не раз порывались расправиться с евреями и во многих случаях это им
удавалось; нередки были тогда и невоенные погромы: громили евреев горожане,
крестьяне, вернувшиеся с фронта солдаты... Погромы тогда (1918 г.) не
только были, но и совершались безнаказанно,.. Советская власть замолчала и
глуховскую, и новгород-северскую резню, виновных не нашла, ибо не искала"...
(стр. 64 сборника "Россия и евреи", Берлин, 1924 г.)
Так обстояло дело с еврейскими погромами, объявленными
"контрреволюцией", в первый год власти нового правящего класса. Ни
обуздать, ни предотвратить их она не могла, несмотря на несомненную
революционность, подчиненных ей вооруженных сил страны, во главе которых
тогда стоял Бронштейн-Троцкий, и множество комиссаров - пропагандистов
евреев. Настроения масс были таковы, что, как указано выше, власть не
решалась производить расследование и наказывать виновных - "погромщиков",
которые были объявлены "вне закона" и подлежали расстрелу на месте.
Еше резче и определеннее проявились антиеврейские настроения масс в конце
1918-го и в 1919 году на Украине и в районах, где шла гражданская война.
Еврейские погромы сопутствовали вооруженным силам украинских
националистов - "петлюровцев", "махновцев", разных "атаманов" за все
время их деятельности в эти бурные годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95