— Я с большим удовольствием стираю из памяти бортового компьютера последний сюжет как слишком неприятный, чтобы прибегать к нему еще когда-нибудь снова.
— Но, — возразил ему Фрэйзер, трясущимися руками пытаясь разжечь трубку, — терапевтический эффект получился в высшей степени приличным. С точки зрения восстановления душевного здоровья.
— Сюжет вышел из-под нашего контроля, — заметила Сью Смарт.
— Так оно и предполагалось с самого начала, — произнес Бэббл, не переставая заниматься другими членами команды, поднимая их, выясняя, что им в данный момент требуется. — Это было то, что мы называем абсолютным катарсисом, то есть полным очищением. Теперь враждебность между нами на борту этого корабля стала куда слабее.
— Бэббл, — сказал Бен Толлчиф, — я могу надеяться на то, что ваша враждебность ко мне исчезла теперь совершенно? — И добавил. — А за то, что вы сделали мне… — тут он озорно подмигнул Бэбблу.
— Значит, это корабль, — пробормотал Сет Морли.
— Да, — несколько язвительно заметил капитан Белснор. — И о чем еще вы начисто позабыли на сей раз? Вы желаете, чтобы вас ввели в курс дела?
Он стал дожидаться ответа, но Сет Морли молчал. Казалось, что он все еще никак не может прийти в себя.
— Дайте ему что-нибудь вроде амфетамина, — велел Белснор доктору Бэбблу. — Чтобы у него прояснился рассудок. — С Сетом Морли всегда так; у него почти начисто отсутствует способность быстрой адаптации к обстановке на борту космического корабля после пребывания в полиэнцефалически сконструированном мире.
— Не беспокойтесь. Все будет в порядке, — сказал Сет Морли. И снова закрыл усталые веки.
***
С большим трудом поднявшись на ноги, Мэри Морли подошла к своему мужу, опустилась на колени рядом с его койкой и приложила руку к его плечу. Он начал было отодвигаться от нее, все еще помня о ране в плече…, и вдруг, к удивлению своему, обнаружил, что боль прошла. Он осторожно провел ладонью по плечу. Раны не чувствовалось. Тяжелой, сильно кровоточащей раны. Странно, подумал он. Впрочем, так, кажется, бывает всегда. Насколько мне помнится.
— Что-нибудь принести тебе? — спросила у него жена.
— А у тебя самой все в порядке? — поинтересовался он. — Мэри кивнула. — Зачем ты убила Сью Смарт? — произнес он, однако, увидев, как вдруг резко перекосилось ее лицо, тут же добавил. — Да бог с нею. Не знаю сам, почему, — продолжал он, — но на этот раз все как-то необычайно сильно задело меня за живое. Все эти убийства. У нас никогда прежде не бывало их так много. На этот же раз — просто жуть какая-то. Аварийный психовыключатель должен был немедленно прекратить это слияние, как только произошло самое первое убийство.
— Ты слышал, что сказал Фрэйзер? — сказала Мэри. — Это было необходимо ради нашего собственного душевного здоровья. Слишком уж невыносимо напряженной стала обстановка на борту корабля.
Я теперь понимаю, подумал Морли, почему взорвался тэнч. Когда мы спросили у него, что означает «Персус-9». Неудивительно, что он лопнул…, а с ним распался и весь сюжет. Фрагмент за фрагментом.
Огромное, давно ставшее привычным внутреннее помещение корабля приковало к себе его внимание. Он ощутил нечто вроде омерзительного страха, увидев его снова. Для него реальность корабля стала намного более невыносимой, чем — как называлась планета в этом последнем случае — Дельмак-О, вспомнил он, что верно, то верно. Мы располагаем в случайном порядке буквы, выбрасываемые нам бортовым компьютером…, это мы сами придумали такое название, а затем с головой окунулись в продумывание до мельчайших деталей всей этой затеи. И волнующее приключение обернулось нашей поголовной гибелью.
Он поглядел на календарь своих наручных часов. Прошло двенадцать суток реального времени, двенадцать долгих-предолгих суток. А в полиэнцефалическом времени — чуть больше двадцати четырех часов. Если не считать «восьми лет» в «Тэкел Упарсине». Это была искусственная память, введенная в его рассудок в процессе слияния, чтобы придать большее правдоподобие всему полиэнцефалическому приключению.
Что это мы на этот раз придумали особое, спросил он у самого себя, соображая все еще довольно смутно. Целую теологическую систему, припомнил он. В бортовой компьютер были введены все сведения, которыми они располагали о самых распространенных религиозных системах. В «ТЭНЧ-889В» была введена в самых мельчайших подробностях информация об иудаизме, христианстве, исламе, зороастризме, буддизме…, огромный массив сведений, опираясь на который «ТЭНЧ-889В» должен быть сконструировать новую сложнейшую систему религиозных верований, в которой все пригнано друг к другу самым совершенным образом. И ему удалось это сделать, отметил про себя Сет Морли. Содержание «Библии» Спектовскового все еще наполняло весь его разум. Заступник, Странник-по-Земле, Наставник — и противостоящий им Форморазрушитель. Рафинированный продукт переработки всего того, над чем неустанно билась пытливая человеческая мысль в процессе своего многотысячелетнего обращения к Богу — цельная, логичная система, вполне пригодная для того, чтобы сопровождать человека с первых дней его сознательной жизни и до самой смерти, успокаивающая, утешающая и ободряющая человека во всех его невзгодах, паутина верований, разработанная компьютером на основе небольшого количества введенных в него постулатов — в частности, постулата о том, что Бог существует.
И сам Спектовский… Тут он закрыл глаза, пытаясь припомнить.
Эгон Спектовский был первым настоящим капитаном этого звездолета. Он погиб во время катастрофы, которая вывела из строя их корабль. Великолепный штрих, придуманный «ТЭНЧем-8898» — сделать их прежнего, горячо всеми любимого капитана, пророком распространившегося по всей галактике вероучения, которое стало одной из главных внутренних пружин, что двигали этим последним из миров, в котором они только что побывали. Благоговейным чувством, которое они питали к Эгону Спектовскому, было пронизано почти все, что происходило с ними на Дельмаке-О, и в каком-то смысле он был для них божеством еще тогда, когда жил с ними на борту корабля. Этот штрих придал сконструированному миру еще более правдоподобный характер, потому что очень точно сочетался с имевшимися у них психическими установками.
Полиэнцефалический разум, подумал он. Первоначально — игра в уход от действительности, чтобы хоть как-то убить скуку нашего двадцатилетнего полета.
Хотя в общем-то мы могли бы прожить двадцать лет и без подобной психологической поддержки, отметил Сет Морли, зная о том, что полет в любом случае закончится после прибытия к месту назначения. Одна мысль об этом поддерживала бы в нас жизнь и здравый рассудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62