Тихомиров и мальчики двинулись дальше. Поднялись и двое идущих позади.
- А не лучше ли нам, - предложил Валерий Всеволодович, - спрямить путь и пойти через этот луг?
Все согласились. Лугом куда интереснее идти, чем по булыге.
Идущие позади тоже свернули на луг. Это уже было слишком. Валерий Всеволодович предложил новый привал, хотя в этом не было никакой надобности. И ребята снова сели на разостланный плащ. Когда же остановились и те, двое, Тихомиров направился к ним.
- Судари, - обратился он, - нельзя ли хотя бы немного отстать? Это роняет меня в глазах племянника. Он уже все понимает. Ведь я же не арестант.
Один из рыбаков, оказавшийся наиболее наглым, ответил на это:
- Вы сами по себе, мы сами по себе. Для нас нет запрета ходить, где мы желаем.
- Хорошо. Вам никто не может запретить этого. Как никто не может запретить и мне письменно заявить губернатору, что вы слишком грубые... р-рыбаки. Возвращайтесь!
Гонор сразу покинул обоих. Они остались сидеть. Тихомиров с мальчиками вернулся на большак. Их более не преследовали. Но не прошло и получаса, как послышался конский топот. Кто бы это мог?
Это был пристав Вишневецкий.
- Ба-а! Валерий Всеволодович! В такой компании! Куда же?
- В Женеву. В Швейцарию, милейший Ростислав Робертович, - негодуя, ответил Тихомиров.
Вишневецкий расхохотался так раскатисто, что его серый рысак, пугливо оглянувшись, зашевелил ушами.
- В таком случае садитесь... Вам предстоит длинный путь. - И снова, раскатисто смеясь, принялся рассыпаться в комплиментах: - В Мильве нет более остроумного человека, нежели вы...
Вишневецкий хотел еще раз расхохотаться, но не получилось. И он повторил:
- Садитесь же...
- Да нам же осталось двести - триста шагов...
- Все равно. Мне будет приятно доставить на мельницу такую милую компанию.
- Ну что же... Садитесь, ребята...
Мальчики влезли в пролетку. Кто сидя, кто стоя добрались до мельницы.
VIII
Омутихинский пруд был молчалив и угрюм. Приехавшие открыли дом. В него еще не входили после минувшей осени. Пахло мышами и мочальными матрацами.
- Благодарю вас за любезную доставку, - сказал Тихомиров, протягивая руку Вишневецкому.
А он:
- Напрасно вы хотите выпроводить меня так скоро и лишить зрелища ловли щук.
- Как вам будет угодно, Ростислав Робертович... Побудьте здесь, в этой компании, а я пройдусь по камышам и посмотрю, где посуше, чтобы не утопить моих молодых людей. - Он посмотрел на мальчиков и сказал, уходя, племяннику: - Викторин, не позабудь отдать Голиафу кости.
- Я с вами, я с вами... - забеспокоился Вишневецкий. - Что же я буду тут делать, в этом слишком серьезном обществе? Я не отстану от вас.
На это Валерий Всеволодович едва заметно улыбнулся и сказал:
- Вы тоже очень настойчивый рыбак... Извольте, пойдем вместе, если вы не боитесь увязнуть. Не сердитесь. Я предупреждал вас.
И они пошли вдоль камыша к вершине пруда. Мельница осталась далеко позади.
Болотная птица чувствовала здесь себя в безопасности. Мильва рядом, всего верст пять-шесть по прямой, а тут таежная глушь.
- Вон видите, - указал на селезня Тихомиров, - попробуйте его из пистолета.
- Да я же выехал налегке. Промять Серого. При мне ничего, кроме перочинного ножа.
- Как же это вы? А из чего же вы будете стрелять мне в спину, когда я побегу в Женеву?
- Да что это, право, далась вам сегодня эта Женева! Сказали бы хоть уж в Париж.
- Там меня никто не ждет!
- А в Женеве?
- Ждут.
Шутка чем-то походила на правду, но и не походила на нее чрезмерной прямотой.
Когда Тихомиров и Вишневецкий дошли до тихой заводи, то увидели в камышах на берегу двух удильщиков. Они, не обращая внимания на подошедших, следили за поплавками.
- Как ловится, господа? Доброе утро.
- Хуже нельзя, - ответил один из них, в котором Тихомиров не сразу узнал монаха, приходившего к нему. - Можно сматывать удочки! Зачем же время терять!
Другой рыбак, которым был Иван Макарович Бархатов, спросил:
- А вы с господином полицмейстером тоже, никак, рыбного счастья решили попытать?
- Да нет, - ответил Тихомиров, - господин пристав не рыбак. Он просто любит наблюдать за рыбаками. Не правда ли, Ростислав Робертович?
- О чем вы, милейший Валерий Всеволодович?
- Все о том же... Впрочем, хватит об этом. Кажется, уже подали лошадей...
- Д-да! Они ждут давно.
Вишневецкий побледнел:
- То есть как? Каких лошадей? Зачем?
- Я же вам сказал о своем отъезде в Женеву...
К Тихомирову в это время подошел Иван Макарович и его товарищ. Иван Макарович сказал:
- Господин полицмейстер, я надеюсь, что вы будете благоразумны и кинете в воду пистолет, рукоятка которого торчит у вас из правого кармана. Вы один, а нас не трое...
- Мне очень прискорбно, - сказал Тихомиров, - но я же предупреждал. Бросайте ваш пистолет в воду.
Вишневецкий выполнил требование, но пистолет был брошен слишком близко у берега. Иван Макарович достал его из воды и бросил вглубь.
- Теперь второй, - попросил Тихомиров, - тот маленький браунинг, который вы всегда носите при себе.
- Извольте, Валерий Всеволодович. Извольте! - сказал Вишневецкий, на лице которого проступили белые пятна.
Второй пистолет, булькнув, исчез под водой.
- Еще два слова, - предупредил Бархатов. - Папаша Валерия Всеволодовича не знает обо всем этом. И если вы, господин полицмейстер, позволите себе преследовать генерала Тихомирова... Не обессудьте, коли и вас не оставят без внимания. Это - одно. А второе - мальчикам не нужно сообщать о нашем разговоре. И вообще... Ушел и ушел Валерий Всеволодович... Затерялся в лесу, и вся недолга...
А мальчики не нуждались в сообщении пристава. Все происходило на их глазах. Они, посидев в одиночестве несколько минут, решили отправиться лесом к вершине пруда. Туда, где предполагался лов. На опушке леса их остановил незнакомый. В сапогах и с ружьем.
- Туда нельзя, - страшным шепотом сказал он. - Ложитесь и не шевелитесь.
И мальчики пролежали все это время в ельнике. Маврик увидел Ивана Макаровича и узнал его. Не все было понятно, что говорил он приставу, но все же слышно. Мальчики слышали, как Бархатов сказал:
- Теперь садитесь на бережок. Здесь сухо. Вам нужно просидеть тут не менее двух часов, чтобы потом благополучно и невредимо вернуться домой. Не позабудьте, что нас не трое... А место здесь глухое.
Тем временем Валерий Всеволодович уходил со вторым высоким мужчиной в лес вдоль берега Омутихи. Иван Макарович шел последним. Он не шел, а как бы пятился, не сводя глаз с пристава.
Пристав сидел опустив голову. Он думал не о том, что из его рук выскользнул Тихомиров и еще двое. Он думал о том, что теперь будет с ним.
Но кто может узнать, как это все было. Ведь не пойдут же доносить на него те, кто, наверно, сейчас не выпускает его из поля зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80