Но его появление в чужом для него доме показалось мне слишком нахальным. Он решил воспользоваться определенным преимуществом, думалось мне, поставив меня в положение, когда в присутствии сестры я вынужден был держаться с ним вежливо, нравится это мне или нет.
Я холодно пожал ему руку. Он достал из-под пальто длинный бумажный сверток и почтительно вручил его Максин.
— Это бутылка охлажденного коктейля, — пояснил он. — Может, если ваш отец не будет возражать, мы немного выпьем.
— Мой отец? — недоуменно переспросила Максин, затем весело рассмеялась. — Ты слышишь, Джимми? Он думает, что ты мой отец!
— Ничего такого он не думает, — сказал я. — Он самый отъявленный лгун во всей стране и набрался наглости явиться сюда...
— Дорогой мой! — Элли изумленно уставился на меня. — Такие выражения при молодой девушке!
И сестра с упреком воззрилась на меня. Она принесла стаканы, и я неохотно позволил налить себе напиток. Элли вел благопристойный разговор с Максин.
— Такая замечательная погода, — говорил он сюсюкающим голосом пай-мальчика. — В такую погоду я люблю поехать за город и полюбоваться на птичек и на цветы.
Он вздохнул и трепетно взмахнул ресницами. Максин восхищенно посмотрела на него.
— Ты слышишь, Джимми? Почему мы с тобой не интересуемся природой и... всякими приятными вещами, как это делает мистер Иверс?
— Мистер Иверс, — сказал я, — просто здорово навеселе.
— Ничего подобного, Джим! Думаю, я могу определить, когда человек пьян.
— Насчет Элли этого никогда не скажешь, — возразил я, — пока не узнаешь его так же хорошо, как я. Что ж, может, он все-таки скажет, зачем явился сюда...
— Как? — Казалось, Элли действительно обижен. — Джим, а я думал, мы с тобой покатаемся на автомобиле. Думал, мы сможем загладить кое-какие шероховатости. Я знаю, ты прошел в жизни большой путь, а я все еще на прежней дороге. Но...
— Постой, — смущенно сказал я. — Ты знаешь, я не стал бы задирать перед тобой носа, Элли. Просто это такой вопрос...
— Так как насчет прогулки? Это машина нашей компании. Ты даже отсюда можешь разглядеть на ней табличку с номером торговой лицензии.
Я выглянул через затянутую сеткой дверь.
— Ладно, — пробурчал я. — Давай покатаемся.
Мы отъехали от дома и взяли направление на Седьмую Западную улицу. Элли вел машину превосходно — успокаивающий, но удивительный факт. В отличие от большинства людей выпивка на нем никак не сказывалась. Единственным следствием выпитого было еще большее обострение его и без того очень развитого чувства юмора.
Оказавшись за городом, на автостраде он развил большую скорость. Постепенно Элли заговорил. Он рассуждал о том, что я стал высокомерным задавакой, который не желает идти ни на какие компромиссы со своими старыми друзьями. История с жульничеством в отношении издательства в Оклахома-Сити была ярким тому примером. С его стороны она была ошибкой, и он сразу бы это признал — если бы у меня сохранилось более терпимое отношение к людям, свойственное мне раньше. Но я утратил это чувство и, вместо того чтобы пошутить, обругал его, заставил его считать себя униженным и ничего не стоящим человеком. И при наших следующих встречах продолжал держаться высокомерно и отчужденно.
— А ты сам-то? — отозвался я. — В тот вечер в Оклахома-Сити ты повел себя просто по-хамски.
— Это дело другое, и ты это знаешь. Порой я могу наговорить черт-те что, но это ничего не значит. Кто я такой вообще-то? Но когда ты стал на меня орать, как сейчас в доме своей сестры...
— Да ладно тебе, Элл и, — усмехнулся я. — Я же просто шутил, и ты это знал. Да и вообще, ты первый начал.
— Я тебе сказал, что это другое дело. Если человек идет с палочкой, ты не станешь над ним смеяться из-за того, что он хромает.
Я смутно понимал, к чему он ведет, но не знал, что делать, и признался ему в этом.
— Во-первых, можешь хоть время от времени посмеяться. И вылезь из этой раковины, в которую ты забрался, и начни вести себя как нормальный парень.
— Я смеюсь, когда есть над чем смеяться, — сказал я, — и люди считают меня вполне нормальным человеком.
— Ну а я с ними не согласен, — возразил Элли. — Я... Эй! Посмотри-ка вон туда!
Я повернулся и посмотрел на прерии в том направлении, куда он указывал.
— На что здесь смотреть? Я не вижу...
— Да гляди же, самолет — вон там, над этими облаками! И только что из него выпал человек!
Я прикрыл глаза ладонью и начал пристально всматриваться в облака, но так и не увидел ничего напоминающего самолет или летящего к земле человека.
— Что ты пытаешься мне... — Я повернулся на сиденье. — Элли! — заорал я. — Элли!
Кровь отхлынула у меня от лица. Я чуть не умер от страха. Потому что внезапно машина набрала скорость, но Элли за рулем не было!
Он расслабленно сидел на заднем сиденье, на коленях у него валялась куртка, а голова безвольно перекатывалась с боку на бок.
Вдруг машина свернула и помчалась к кювету. Выровнявшись в последнее мгновение, она вильнула и понеслась к кювету с противоположной стороны шоссе. Я взвыл и бросился к рулю. Он не поворачивался, его заклинило.
Это последнее обстоятельство должно было послужить мне намеком на происходящее, но я не был в состоянии рассуждать. Пока машина мчалась по дороге и ее отчаянно кидало из стороны в сторону, я мог думать только об одном: выпивка все-таки сказалась на Элли, и в результате мы оказались в невероятно сложной ситуации.
Мы неслись на слишком большой скорости, чтобы я мог выпрыгнуть из машины. Мои испуганные крики и мольбы не вызывали у Элли ничего, кроме приступов пьяного смеха. Я попытался нажать на тормоза. Никакого результата. Я повернул ключ зажигания — но машина продолжала рваться вперед. И с каждым ярдом набирала скорость.
Не знаю, что думали другие автомобилисты, когда мы с ревом проносились мимо, — наверное, им казалось, что у них что-то со зрением. Я орал во всю мочь, безуспешно пытаясь справиться с рулем. Элли продолжал валяться на заднем сиденье, очевидно не понимая, в какую историю мы попали.
Казалось, прошли часы, но все это заняло лишь несколько минут. Когда я уже не мог больше кричать, когда мой ужас сам по себе истощился и я стал покорно ждать неизбежного конца, — тогда только эта безумная гонка закончилась. Машина медленно свернула к обочине и мягко затормозила.
Я недоверчиво протер глаза. По спине у меня побежали мурашки, и я обернулся назад.
Конечно, Элли не был пьян. Усмехнувшись мне, он откинул с колен куртку и указал себе на ноги. Я посмотрел туда и принялся бурно его проклинать.
— Двойное управление! Элли! Я убью тебя за твои проделки...
Я захлебнулся яростью. Затем внезапно наступила реакция, и я начал хохотать. Я смеялся до тех пор, пока не стал задыхаться, а по лицу моему ручьем текли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Я холодно пожал ему руку. Он достал из-под пальто длинный бумажный сверток и почтительно вручил его Максин.
— Это бутылка охлажденного коктейля, — пояснил он. — Может, если ваш отец не будет возражать, мы немного выпьем.
— Мой отец? — недоуменно переспросила Максин, затем весело рассмеялась. — Ты слышишь, Джимми? Он думает, что ты мой отец!
— Ничего такого он не думает, — сказал я. — Он самый отъявленный лгун во всей стране и набрался наглости явиться сюда...
— Дорогой мой! — Элли изумленно уставился на меня. — Такие выражения при молодой девушке!
И сестра с упреком воззрилась на меня. Она принесла стаканы, и я неохотно позволил налить себе напиток. Элли вел благопристойный разговор с Максин.
— Такая замечательная погода, — говорил он сюсюкающим голосом пай-мальчика. — В такую погоду я люблю поехать за город и полюбоваться на птичек и на цветы.
Он вздохнул и трепетно взмахнул ресницами. Максин восхищенно посмотрела на него.
— Ты слышишь, Джимми? Почему мы с тобой не интересуемся природой и... всякими приятными вещами, как это делает мистер Иверс?
— Мистер Иверс, — сказал я, — просто здорово навеселе.
— Ничего подобного, Джим! Думаю, я могу определить, когда человек пьян.
— Насчет Элли этого никогда не скажешь, — возразил я, — пока не узнаешь его так же хорошо, как я. Что ж, может, он все-таки скажет, зачем явился сюда...
— Как? — Казалось, Элли действительно обижен. — Джим, а я думал, мы с тобой покатаемся на автомобиле. Думал, мы сможем загладить кое-какие шероховатости. Я знаю, ты прошел в жизни большой путь, а я все еще на прежней дороге. Но...
— Постой, — смущенно сказал я. — Ты знаешь, я не стал бы задирать перед тобой носа, Элли. Просто это такой вопрос...
— Так как насчет прогулки? Это машина нашей компании. Ты даже отсюда можешь разглядеть на ней табличку с номером торговой лицензии.
Я выглянул через затянутую сеткой дверь.
— Ладно, — пробурчал я. — Давай покатаемся.
Мы отъехали от дома и взяли направление на Седьмую Западную улицу. Элли вел машину превосходно — успокаивающий, но удивительный факт. В отличие от большинства людей выпивка на нем никак не сказывалась. Единственным следствием выпитого было еще большее обострение его и без того очень развитого чувства юмора.
Оказавшись за городом, на автостраде он развил большую скорость. Постепенно Элли заговорил. Он рассуждал о том, что я стал высокомерным задавакой, который не желает идти ни на какие компромиссы со своими старыми друзьями. История с жульничеством в отношении издательства в Оклахома-Сити была ярким тому примером. С его стороны она была ошибкой, и он сразу бы это признал — если бы у меня сохранилось более терпимое отношение к людям, свойственное мне раньше. Но я утратил это чувство и, вместо того чтобы пошутить, обругал его, заставил его считать себя униженным и ничего не стоящим человеком. И при наших следующих встречах продолжал держаться высокомерно и отчужденно.
— А ты сам-то? — отозвался я. — В тот вечер в Оклахома-Сити ты повел себя просто по-хамски.
— Это дело другое, и ты это знаешь. Порой я могу наговорить черт-те что, но это ничего не значит. Кто я такой вообще-то? Но когда ты стал на меня орать, как сейчас в доме своей сестры...
— Да ладно тебе, Элл и, — усмехнулся я. — Я же просто шутил, и ты это знал. Да и вообще, ты первый начал.
— Я тебе сказал, что это другое дело. Если человек идет с палочкой, ты не станешь над ним смеяться из-за того, что он хромает.
Я смутно понимал, к чему он ведет, но не знал, что делать, и признался ему в этом.
— Во-первых, можешь хоть время от времени посмеяться. И вылезь из этой раковины, в которую ты забрался, и начни вести себя как нормальный парень.
— Я смеюсь, когда есть над чем смеяться, — сказал я, — и люди считают меня вполне нормальным человеком.
— Ну а я с ними не согласен, — возразил Элли. — Я... Эй! Посмотри-ка вон туда!
Я повернулся и посмотрел на прерии в том направлении, куда он указывал.
— На что здесь смотреть? Я не вижу...
— Да гляди же, самолет — вон там, над этими облаками! И только что из него выпал человек!
Я прикрыл глаза ладонью и начал пристально всматриваться в облака, но так и не увидел ничего напоминающего самолет или летящего к земле человека.
— Что ты пытаешься мне... — Я повернулся на сиденье. — Элли! — заорал я. — Элли!
Кровь отхлынула у меня от лица. Я чуть не умер от страха. Потому что внезапно машина набрала скорость, но Элли за рулем не было!
Он расслабленно сидел на заднем сиденье, на коленях у него валялась куртка, а голова безвольно перекатывалась с боку на бок.
Вдруг машина свернула и помчалась к кювету. Выровнявшись в последнее мгновение, она вильнула и понеслась к кювету с противоположной стороны шоссе. Я взвыл и бросился к рулю. Он не поворачивался, его заклинило.
Это последнее обстоятельство должно было послужить мне намеком на происходящее, но я не был в состоянии рассуждать. Пока машина мчалась по дороге и ее отчаянно кидало из стороны в сторону, я мог думать только об одном: выпивка все-таки сказалась на Элли, и в результате мы оказались в невероятно сложной ситуации.
Мы неслись на слишком большой скорости, чтобы я мог выпрыгнуть из машины. Мои испуганные крики и мольбы не вызывали у Элли ничего, кроме приступов пьяного смеха. Я попытался нажать на тормоза. Никакого результата. Я повернул ключ зажигания — но машина продолжала рваться вперед. И с каждым ярдом набирала скорость.
Не знаю, что думали другие автомобилисты, когда мы с ревом проносились мимо, — наверное, им казалось, что у них что-то со зрением. Я орал во всю мочь, безуспешно пытаясь справиться с рулем. Элли продолжал валяться на заднем сиденье, очевидно не понимая, в какую историю мы попали.
Казалось, прошли часы, но все это заняло лишь несколько минут. Когда я уже не мог больше кричать, когда мой ужас сам по себе истощился и я стал покорно ждать неизбежного конца, — тогда только эта безумная гонка закончилась. Машина медленно свернула к обочине и мягко затормозила.
Я недоверчиво протер глаза. По спине у меня побежали мурашки, и я обернулся назад.
Конечно, Элли не был пьян. Усмехнувшись мне, он откинул с колен куртку и указал себе на ноги. Я посмотрел туда и принялся бурно его проклинать.
— Двойное управление! Элли! Я убью тебя за твои проделки...
Я захлебнулся яростью. Затем внезапно наступила реакция, и я начал хохотать. Я смеялся до тех пор, пока не стал задыхаться, а по лицу моему ручьем текли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46