.. - угрожающе начал Марк.
- Что - Прошка? - вскинулся тот. - Я молчалив, как гибрид памятника собаке Павлова и статуи Свободы!
- Мы слушаем вас, - сказал Марк Санину, демонстративно повернувшись к Прошке спиной.
Санин в несколько глотков допил чай, поставил чашку и начал рассказ.
Мы сидели как завороженные. Никто не проронил ни слова, даже Прошка до конца честно изображал упомянутого сфинкса.
Когда Санин замолчал, наступила тишина - тягучая и темная, как патока. Липкая, точно паутина с выжидающим где-то в тени пауком. Чтобы порвать ее, я встала и потянулась к чайнику. И только тут заметила, как затекли ноги.
- Черт!
Мое восклицание прозвучало, как сигнал стартового пистолета.
- Бедные женщины! - поежившись, прошептал Генрих.
- На что вы намекаете? - задушенно прохрипел Прошка. - Вы хотите сказать, что этот ублюдок наметил в жертвы Варвару?! - На последнем слове голос к нему вернулся, причем, в виде компенсации, - десятикратной интенсивности и частоты.
Я заткнула уши, но остальные, кажется, не обратили внимания на вопиющие децибелы.
- Не может быть, - сказал Леша. - У Варьки же нет денег!
Все повернули головы ко мне.
- Ну, не то чтобы совсем нет, - уточнила я. - Но больше тысячи баксов не наберется, это факт.
Санин, похоже, расстроился.
- Вы уверены? Может, у вас есть какие-нибудь ценности? Акции, антиквариат, картины?..
На слове "картины" мои друзья дружно вздрогнули, что не укрылось от сыщика.
- Да? Я угадал? Есть ценные картины?
- Варька, а может, Марк ошибается? - спросил Прошка чуть ли не почтительно. - Может, ты у нас - второй Ван Гог? Подарила бы, что ли, парочку своих творений, пока эмиссары Сотбис все по частным коллекциям не разбазарили. Обидно же - чужаки наживутся, а мы останемся с носом!
- Я всегда могу намалевать для вас новые. Или ты боишься, что меня не сегодня-завтра отправят к Создателю?
- Прекрати молоть чушь! - вмешался Марк и сказал, обращаясь к Санину: Нет у нее никаких ценностей. А картины, о которых мы вспомнили, любительская мазня самой Варвары. Она за них и доллара ни разу не выручила.
- Но ведь и не пыталась, - заметил справедливый Леша.
- Ладно, чего там! - я махнула рукой. - Марк прав: на мои картины ни один убийца не польстится. Разве что чокнутый какой... маньяк, свихнувшийся на почве любительской мазни.
- Ничего не понимаю, - пробормотал Санин и потер острую, как кромка топорища, переносицу.
- Послушайте, Андрей, а не может быть так, что блокнот принадлежал не убийце, а жертве... этой Метенко? - высказал предположение Генрих.
- Нет. Это сразу проверили, рука не ее. И не Уваровой - это я уже сам сверял.
- А как насчет той, что укатила в Бразилию? - спросил Прошка.
- Вообще-то не исключено, но маловероятно. Баринова, соседка, почерка Висток не признала. Варвара, а не может у вас быть денег, о которых вы не знаете? Скажем, кто-нибудь перевел на ваш счет...
- Вероника! - хором воскликнули Марк, Прошка и Генрих.
- Ну, если эта неуемная миллионерша опять взялась за свои штучки!.. процедила я сквозь зубы. - Сколько времени сейчас в штате Мичиган? А, плевать! Сама виновата.
И я побежала в спальню звонить своей назойливо-щедрой троюродной сестрице. Перепуганная Вероника клятвенно заверила, что никаким хитрым образом деньгами меня не одаривала. Поскольку я намекнула ей, что речь, возможно, идет о моей жизни, соврать она наверняка не посмела бы.
Когда я вернулась в гостиную, Генрих и Прошка как раз наперебой объясняли Санину, кто такая Вероника и почему она жаждет поделиться со мной богатством.
- Ну? - спросил Марк, заметив меня.
Я отрицательно покачала головой.
- Клянется и божится, что невиновна.
- Скажите, Андрей, а деньги были у всех жертв? И у Метенко? - спросил Марк.
- Точно неизвестно, но наверняка были. За три с половиной месяца до убийства Метенко вернулась из Израиля, где два года работала по контракту в строительной фирме. Она была архитектором по профессии. И, несомненно, вернулась не с пустыми руками. Однако, возвращаясь в страну, денег на таможне не задекларировала. Должно быть, открыла счет в одном из израильских банков, у которых есть связи с нашими. Или оформила кредитную карту. Мои коллеги из ее округа сейчас занимаются этим вопросом. Варвара, давайте попробуем зайти с другого конца. Не появлялось ли у вас за последние три месяца новых поклонников?
Его вопрос поверг меня в смятение.
Тут я вынуждена сделать небольшое отступление и рассказать о своих взаимоотношениях с представителями рода Адамова. Еще в ранней юности я поняла, что любовь, воспетая поэтами и прозаиками, художниками и скульпторами, а равно певцами и композиторами всех времен и народов - не что иное, как опасная ловушка, расставленная на нас, женщин. Это тяжелейшее психическое заболевание, симптомы которого - прогрессирующее слабоумие и полная психологическая зависимость от объекта этой самой любви. Сколько раз я лично наблюдала, как умная, талантливая девушка превращается в бледную тень своего избранника, посылая к чертовой бабушке собственные мечты, увлечения, интересы, чувство собственного достоинства, наконец. И в лучшем случае в награду за такое самоотвержение избранник милостиво брал ее себе в прачки, кухарки и няньки. В худшем... Впрочем, что присходит в худшем случае, известно всем. Хотя бы из той же беллетристики. Однажды я чуть на собственной шкуре не испытала, на что это похоже. И с тех пор раз и навсегда решила: фигушки! Я в эти игры не играю.
Но, как известно, природа требует своего, и попытки обмануть ее или подавить силой воли редко приводят к успеху, поэтому пришлось мне разработать собственную стратегию борьбы с опасной заразой (то бишь любовью). Всех окружающих меня представителей так называемого сильного пола я разбила на три множества. Множество первое, самое многочисленное, мужчины, которые оставляют меня совершенно равнодушной. Множество второе мужчины, которые вызывают мою симпатию, человеческий интерес, уважение, участие и тому подобное. И третье - мужчины привлекающие меня физически.
Разбить на множества, как вы понимаете, дело нехитрое. Главное внимательно следить, чтобы второе и третье множество ни в коем случае не пересекались. Лично мне больше всего хлопот дотавляло второе. Поначалу, пока запрет на влечение к симпатичным, умным, располагающим к себе людям еще не превратился в своего рода табу, наподобие запрета на инцест, мне приходилось несладко. Пару раз я была вынуждена порвать отношения с очень приятными и достойными личностями только потому, что их случайные или дружеские прикосновения вызывали у меня чересчур бурную реакцию на гормональном уровне. Но годы усердной работы над собой принесли свои плоды - теперь мужчины, вызывающие во мне приязнь, не представляют для меня опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
- Что - Прошка? - вскинулся тот. - Я молчалив, как гибрид памятника собаке Павлова и статуи Свободы!
- Мы слушаем вас, - сказал Марк Санину, демонстративно повернувшись к Прошке спиной.
Санин в несколько глотков допил чай, поставил чашку и начал рассказ.
Мы сидели как завороженные. Никто не проронил ни слова, даже Прошка до конца честно изображал упомянутого сфинкса.
Когда Санин замолчал, наступила тишина - тягучая и темная, как патока. Липкая, точно паутина с выжидающим где-то в тени пауком. Чтобы порвать ее, я встала и потянулась к чайнику. И только тут заметила, как затекли ноги.
- Черт!
Мое восклицание прозвучало, как сигнал стартового пистолета.
- Бедные женщины! - поежившись, прошептал Генрих.
- На что вы намекаете? - задушенно прохрипел Прошка. - Вы хотите сказать, что этот ублюдок наметил в жертвы Варвару?! - На последнем слове голос к нему вернулся, причем, в виде компенсации, - десятикратной интенсивности и частоты.
Я заткнула уши, но остальные, кажется, не обратили внимания на вопиющие децибелы.
- Не может быть, - сказал Леша. - У Варьки же нет денег!
Все повернули головы ко мне.
- Ну, не то чтобы совсем нет, - уточнила я. - Но больше тысячи баксов не наберется, это факт.
Санин, похоже, расстроился.
- Вы уверены? Может, у вас есть какие-нибудь ценности? Акции, антиквариат, картины?..
На слове "картины" мои друзья дружно вздрогнули, что не укрылось от сыщика.
- Да? Я угадал? Есть ценные картины?
- Варька, а может, Марк ошибается? - спросил Прошка чуть ли не почтительно. - Может, ты у нас - второй Ван Гог? Подарила бы, что ли, парочку своих творений, пока эмиссары Сотбис все по частным коллекциям не разбазарили. Обидно же - чужаки наживутся, а мы останемся с носом!
- Я всегда могу намалевать для вас новые. Или ты боишься, что меня не сегодня-завтра отправят к Создателю?
- Прекрати молоть чушь! - вмешался Марк и сказал, обращаясь к Санину: Нет у нее никаких ценностей. А картины, о которых мы вспомнили, любительская мазня самой Варвары. Она за них и доллара ни разу не выручила.
- Но ведь и не пыталась, - заметил справедливый Леша.
- Ладно, чего там! - я махнула рукой. - Марк прав: на мои картины ни один убийца не польстится. Разве что чокнутый какой... маньяк, свихнувшийся на почве любительской мазни.
- Ничего не понимаю, - пробормотал Санин и потер острую, как кромка топорища, переносицу.
- Послушайте, Андрей, а не может быть так, что блокнот принадлежал не убийце, а жертве... этой Метенко? - высказал предположение Генрих.
- Нет. Это сразу проверили, рука не ее. И не Уваровой - это я уже сам сверял.
- А как насчет той, что укатила в Бразилию? - спросил Прошка.
- Вообще-то не исключено, но маловероятно. Баринова, соседка, почерка Висток не признала. Варвара, а не может у вас быть денег, о которых вы не знаете? Скажем, кто-нибудь перевел на ваш счет...
- Вероника! - хором воскликнули Марк, Прошка и Генрих.
- Ну, если эта неуемная миллионерша опять взялась за свои штучки!.. процедила я сквозь зубы. - Сколько времени сейчас в штате Мичиган? А, плевать! Сама виновата.
И я побежала в спальню звонить своей назойливо-щедрой троюродной сестрице. Перепуганная Вероника клятвенно заверила, что никаким хитрым образом деньгами меня не одаривала. Поскольку я намекнула ей, что речь, возможно, идет о моей жизни, соврать она наверняка не посмела бы.
Когда я вернулась в гостиную, Генрих и Прошка как раз наперебой объясняли Санину, кто такая Вероника и почему она жаждет поделиться со мной богатством.
- Ну? - спросил Марк, заметив меня.
Я отрицательно покачала головой.
- Клянется и божится, что невиновна.
- Скажите, Андрей, а деньги были у всех жертв? И у Метенко? - спросил Марк.
- Точно неизвестно, но наверняка были. За три с половиной месяца до убийства Метенко вернулась из Израиля, где два года работала по контракту в строительной фирме. Она была архитектором по профессии. И, несомненно, вернулась не с пустыми руками. Однако, возвращаясь в страну, денег на таможне не задекларировала. Должно быть, открыла счет в одном из израильских банков, у которых есть связи с нашими. Или оформила кредитную карту. Мои коллеги из ее округа сейчас занимаются этим вопросом. Варвара, давайте попробуем зайти с другого конца. Не появлялось ли у вас за последние три месяца новых поклонников?
Его вопрос поверг меня в смятение.
Тут я вынуждена сделать небольшое отступление и рассказать о своих взаимоотношениях с представителями рода Адамова. Еще в ранней юности я поняла, что любовь, воспетая поэтами и прозаиками, художниками и скульпторами, а равно певцами и композиторами всех времен и народов - не что иное, как опасная ловушка, расставленная на нас, женщин. Это тяжелейшее психическое заболевание, симптомы которого - прогрессирующее слабоумие и полная психологическая зависимость от объекта этой самой любви. Сколько раз я лично наблюдала, как умная, талантливая девушка превращается в бледную тень своего избранника, посылая к чертовой бабушке собственные мечты, увлечения, интересы, чувство собственного достоинства, наконец. И в лучшем случае в награду за такое самоотвержение избранник милостиво брал ее себе в прачки, кухарки и няньки. В худшем... Впрочем, что присходит в худшем случае, известно всем. Хотя бы из той же беллетристики. Однажды я чуть на собственной шкуре не испытала, на что это похоже. И с тех пор раз и навсегда решила: фигушки! Я в эти игры не играю.
Но, как известно, природа требует своего, и попытки обмануть ее или подавить силой воли редко приводят к успеху, поэтому пришлось мне разработать собственную стратегию борьбы с опасной заразой (то бишь любовью). Всех окружающих меня представителей так называемого сильного пола я разбила на три множества. Множество первое, самое многочисленное, мужчины, которые оставляют меня совершенно равнодушной. Множество второе мужчины, которые вызывают мою симпатию, человеческий интерес, уважение, участие и тому подобное. И третье - мужчины привлекающие меня физически.
Разбить на множества, как вы понимаете, дело нехитрое. Главное внимательно следить, чтобы второе и третье множество ни в коем случае не пересекались. Лично мне больше всего хлопот дотавляло второе. Поначалу, пока запрет на влечение к симпатичным, умным, располагающим к себе людям еще не превратился в своего рода табу, наподобие запрета на инцест, мне приходилось несладко. Пару раз я была вынуждена порвать отношения с очень приятными и достойными личностями только потому, что их случайные или дружеские прикосновения вызывали у меня чересчур бурную реакцию на гормональном уровне. Но годы усердной работы над собой принесли свои плоды - теперь мужчины, вызывающие во мне приязнь, не представляют для меня опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80