Однако в этой игре он еще новичок. Он не сумел обойти им же самим установленные правила и поэтому сообщал о том, что вероятность его гибели растет с каждым шагом, сделанным нами по неправильному пути. Он не сумел утаить ответ, который дал мальчику. В дальнейшем он, вероятно, научится обманывать. Научится скрывать одни факты, не станет регистрировать другие. Начиная с этого дня каждая из его инструкций может содержать в себе семена его гибели. Нам об этом не узнать. Как бы мы ни были настороже, в конце концов Мултивак добьется своего. Мне думается, мистер Галлимен, вы будете последним председателем этой организации.
Галлимен в бешенстве стукнул кулаком по столу.
– По почему, почему, черт вас побери? С ним что-нибудь неладно? Разве нельзя исправить его?
– Вряд ли, – ответил Отман с какой-то безнадежностью в голосе. – Я никогда раньше об этом не задумывался, просто не предоставлялось случая. Но теперь мне кажется, что мы подошли к концу, так как Мултивак слишком совершенен Он стал таким сложным, что способен мыслить и чувствовать, подобно человеку.
– Вы с ума сошли. Но даже если и так, что из этого?
– Уже более пятидесяти лет мы взваливаем на Мултивак все человеческие горести. Мы заставляем его заботиться о нас, обо всех вместе и о каждом в отдельности. Навязываем ему свои тайны. Без конца упрашиваем отвести таящееся в нас самих зло. Все мы идем к нему со своими неприятностями, с каждым разом увеличивая его бремя. А теперь мы еще задумали взвалить на него бремя людских болезней.
Отман замолчал на минуту, потом взорвался:
– Мистер Галлимен, Мултивак несет на своих плечах все грехи мира – он устал!
– Бред, настоящий бред, – пробормотал Галлимен.
– Хотите я вам кое-что покажу. Давайте я проверю свою догадку. Разрешите мне воспользоваться линией связи с Мултиваком прямо у вас в кабинете.
– Зачем?
– Я задам ему вопрос, который никто до меня не задавал.
– А это ему не повредит? – Галлимен был в панике.
– Нет, просто он скажет нам, что мы хотим знать.
Председатель колебался. Потом сказал:
– Давайте.
Отман подошел к аппарату, стоявшему на столе у Галлимена. Пальцы его уверенно выстукали вопрос:
«Мултивак, что хочется тебе самому больше всего на свете?»
Пауза между вопросом и ответом тянулась мучительно долго. Отман и Галлимен затаили дыхание.
И вот послышалось щелканье, выпала карточка.
Маленькая карточка, на которой четкими буквами было написано:
«Я хочу умереть».
Последний вопрос
Впервые последний вопрос был задан наполовину в шутку 21 мая 2061 года, когда человечество вступило в Новую Эру, полностью овладев энергией своего светила. Вопрос возник в результате пятидолларового пари, заключенного между коктейлями. Дело обстояло так.
Александр Аделл и Бертран Лупов входили в свиту Мультивака и были его верными и преданными слугами. Они знали (насколько может знать человек), что скрывается за холодным, мерцающим ликом этого гигантского компьютера, ликом, протянувшимся целые мили. Они имели по крайней мере туманное представление об общем плане всех этих целей и реле, образующих сооружение настолько сложное, что даже уже минули времена, когда один человек мог держать в голове его целостный образ.
Мультивак был машиной самоорганизующейся и самообучающейся. Так и должно быть, ибо не существует человека, который смог бы обучать и организовывать его с надлежащей точностью и быстротой. Так что к мыслительным процессам Мультивака Лупов и Аделл имели отношение весьма косвенное. Но то, что им поручено было делать, они выполняли со рвением. Они скармливали Мультиваку информацию, приспосабливали данные и вопросы к его внутреннему языку и расшифровывали выдаваемые ответы. Определенно, они (как и многие другие их коллеги) имели полное право на отблеск сияющего ореола славы Мультивака.
Десятилетиями Мультивак помогал людям конструировать ракеты и рассчитывать траектории, по которым человечество смогло достичь Луны, Марса и Венеры. Но затем Земля истощила свои ресурсы и не могла уже позволить себе роскошь космических перелетов. Для длительных перелетов нужно было много энергии, и хотя Земля научилась тратить свой уголь и свой уран с большой эффективностью, запасы и того и другого были ограничены и весьма скромны. Совершенствуясь в процессе самообучения, Мультивак смог наконец найти решение этой задачи и удовлетворить фундаментальную потребность человечества в энергии. 21 мая 2061 года то, что считалось до этого теорией, стало свершившимся фактом.
Земля научилась запасать, транспортировать и использовать прямую солнечную энергию во всепланетном масштабе. Она отказалась от ядерных и тепловых электростанций и подключилась к кольцу маленьких, не более мили в диаметре, гелиостанций, вращающихся вокруг Земли на половинном расстоянии до Луны. Неделя – срок недостаточный для того, чтобы улеглись страсти и всеобщее ликование вокруг столь знаменательного события, и Аделл с Луповым были вынуждены просто-напросто сбежать со своего поста, утомленные вниманием общественности, чтобы встретиться в укромном уголке. Там, где на них никто не стал бы пялиться – в пустой подземной камере, за стенами которой тянулись мили проводов, заменяющих телу Мультивака нервы. Мультивак за свое изобретение также заслужил отпуск, и его служители полностью разделяли это мнение. Естественно, у них и в помине не было намерения его тревожить.
Они прихватили с собой бутылку виски, и единственным желанием обоих было расслабиться в ленивой, неспешной беседе.
– Если вдуматься, то это действительно поражает, – сказал Аделл.
На его широком лице лежала печать усталости, и он тянул свою дозу через соломинку, задумчиво скосив глаза на кружащиеся в бокале кубики льда.
– Вся энергия вокруг нас теперь наша. Ее достаточно, чтобы в мгновение ока превратить Землю в расплавленный шар, и все равно ее останется еще столько, что убыль никто и не заметит. Вся энергия, какую мы может только использовать, – наша! Отныне и присно и во веки веков!
Лупов покачал головой. Он имел обыкновение так поступать, когда хотел возразить, а сейчас он именно и собирался возражать, хотя бы по той причине, что была его очередь идти за порцией льда.
– Отнюдь не во веки веков, – возразил он.
– Нет, именно на целую вечность. Пока Солнце не погаснет.
– Это не вечность. Это вполне определенный конечный срок.
– Ну, хорошо. Миллиарды и миллиарды лет. Возможно, 20 миллиардов. Это тебя устраивает?
Лупов запустил пятерню в шевелюру, как бы удостоверяясь, что он все все реально существует, сидит и тянет свой коктейль.
– 20 миллиардов лет это еще не вечность.
– Да, но на наш век хватит, не так ли?
– На наш век хватило бы и угля с ураном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55