Мы сидели у него дома, где всюду были развешены фото Мэгги, прежней Мэгги, одно другого уродливей.
– Вы все еще тоскуете по ней, Октавиус, – сказал я.
– Ужасно, – ответил он. – Могу только надеяться, что она счастлива.
– Насколько я знаю, это не так. Она могла бы к вам вернуться.
Октавиус грустно покачал головой:
– Мэгги уже никогда ко мне не вернется. Может быть, ко мне хотела бы вернуться женщина по имени Мелисанда, но я бы ее не принял. Она не Мэгги – моей любимой Мэгги нет.
– Мелисанда, – заметил я, – красивей, чем Мэгги.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
– А в чьих глазах? – спросил он. И сам ответил: – Только не в моих.
Больше я никого из них не видел.
Минуту мы сидели в молчании, а потом я сказал:
– Захватывающая история, Джордж. Вы меня тронули.
Более неудачный выбор слов в этой ситуации трудно было вообразить.
Джордж сказал:
– Это мне напомнило об одной вещи, старина, – не мог бы я одолжить у вас пять долларов этак на недельку? Максимум десять дней.
Я достал бумажку в пять долларов, поколебался и сказал:
– Джордж, ваша история того стоит. Возьмите насовсем. Это ваши деньги (в конце концов, любая ссуда Джорджу оборачивается подарком де-факто).
Джордж принял банкнот без комментариев и вложил его в изрядно потрепанный бумажник. (Он, наверное, был потрепан, еще когда Джордж его купил, потому что с тех пор не использовался.) А Джордж, сказал:
– Возвращаясь к теме; могу я одолжить у вас пять долларов на недельку? Максимум десять дней.
Я опешил:
– Но ведь у вас есть пять долларов!
– Это мои деньги, – сказал Джордж, – и вам до них дела нет. Когда вы у меня занимаете, разве я комментирую состояние ваших финансов?
– Да я же никогда…
Я осекся, вздохнул и дал Джорджу еще пять долларов.

1 2 3 4