Но пьяный уэльский пони! Не приведи Бог снова встретить что-либо подобное! У него было четыре ноги, поэтому он умудрялся не падать. Но направлять себя он уже никак не мог, а позволить мне это сделать не желал. Тележка оказывалась то у одной обочины, то у другой; а не то останавливалась прямо посредине, поперек дороги. Я слышал, как сзади затренькал велосипедный звонок. Я не посмел повернуть голову, все, что я мог, это крикнуть велосипедисту, чтобы он держался подальше.
- Я хочу вас объехать! - прокричал тот, приблизившись.
- Ничего у вас не выйдет, - ответил я.
- Это почему? - удивился он. - Что вам, вся дорога нужна?
- Вся и даже больше, - отозвался я. - И чтоб, кроме меня, здесь никого не было!
С полмили он ехал за мною по пятам, не переставая ругаться. Несколько раз ему казалось, что он наконец может обогнать меня, и он начинал быстрее работать педалями, но пони всякий раз оказывался у него на пути. Можно было подумать, что животное делает это нарочно.
- Да ты и править-то не умеешь! - кричал он. Он был прав - я действительно ничего не мог поделать. Я совсем выбился из сил.
- Кого ты из себя строишь? - продолжал он. - Наездника из цирка? (Это был простой парень.) Дурак же хозяин, который доверил упряжку такому сопляку!
К этому времени я уже начал сердиться.
- Что толку, что ты орешь на меня? - разозлился я. - Вон пони, ну и ори на него, если без этого не можешь! Я и так замучился! И без твоей брехни! Отстань, тебе говорят! Видишь, он только хуже становится.
- А что с ним? - последовал вопрос.
- Разве не видишь, - ответил я, - он пьян!
Конечно, звучало это довольно глупо, но правда частенько кажется малоубедительной.
- Один из вас пьян. Уж это верно, - ответил он. - Подожди, вот я тебя сейчас выволоку из тележки!
Если бы он только выполнил свою угрозу! Я бы дорого дал, чтобы выбраться из этой злосчастной тележки. Но ему не представилось случая. Пони вдруг шарахнулся в сторону. А велосипедист, по-видимому, был слишком близко. Послышался вопль, отчаянная ругань, и в ту же минуту меня с ног до головы окатило водой из канавы. Потом эта скотина понесла. Навстречу ехала подвода с венскими стульями, возница дремал наверху. Тоже привычка у этих возниц! Дрыхнут повсюду. Я всегда удивляюсь, что еще мало бывает несчастных случаев. Возница, наверное, так и не понял, что с ним стряслось. Я не мог обернуться и не знаю, чем все кончилось. Я только видел, как он полетел вниз. Когда мы уже наполовину спустились с холма, нас попытался остановить полисмен. Я слышал, как он кричал что-то о недозволенной скорости. За полмили до Чешема мы нагнали группу школьниц; они шли парочками, у них это, кажется, "крокодил" называется. Девчонки, наверное, еще сейчас вспоминают об этом. Старушка-учительша небось добрый час не могла снова собрать их в кучку.
В Чешеме был базарный день. И ручаюсь, что такого шумного базара у них никогда не бывало - ни до этого - случая, ни после. Мы промчались через весь город со скоростью тридцати миль в час. Я еще ни разу не видал в этом городе такого оживления. Обычно это сонное царство. В миле от города нам повстречался почтовый дилижанс. Но мне уже было все равно. Я дошел до такого состояния, когда человеку плевать, что с ним дальше будет. Я испытывал только легкое любопытство. В десяти шагах от дилижанса пони остановился как вкопанный. Я слетел со своего места и очутился на дне тележки. Подняться я не мог. Меня придавило сиденьем. Все, что мне было видно, - это небо да уши пони, когда он вставал на дыбы. Но я слышал все, что говорил кучер. Ему, насколько я мог понять из его слов, тоже пришлось не сладко.
- Убери этот цирк с дороги! - вопил он. Будь у него хоть капля здравого смысла, он бы понял, что я ничего не могу сделать. Я слышал, как впереди начали биться лошади. Они всегда так: покажи им одного дурака, и они все начнут свою дурь показывать.
- Отведи его домой и привяжи к своей шарманке! - орал кондуктор.
С одной пожилой женщиной случилась истерика, и она принялась хохотать как гиена. Пони дернулся и понес снова, и, насколько я мог судить по мелькавшим надо мной облакам, мы проскакали одним махом мили четыре. Потом ему вздумалось взять с разбега забор. Обнаружив, по-видимому, что тележка ему мешает, он начал брыкаться, стараясь разбить ее в щепы. Если б я не видел этого своими глазами, я бы никогда не поверил, что из одной тележки можно наделать столько щепы. Отбив все, кроме одного колеса и крыла, он понесся дальше. Я остался позади среди прочих обломков и был очень доволен, что мог хоть немного отдохнуть. Пони возвратился только вечером, и я рад был продать его на следующей неделе за пять фунтов. Десять фунтов я потратил затем на свое лечение.
По сей день мне не дают прохода из-за этого пони, а местное Общество трезвости даже устроило по этому поводу лекцию. Вот ведь что получается, когда слушаешься чужих советов.
Я посочувствовал моему собеседнику. Я сам немало потерпел от чужих советов. У меня есть приятель, делец из Сити. Мы с ним изредка видимся. Ему до страсти хочется, чтобы я разбогател. Как встретит меня где-нибудь возле биржи, сейчас же остановит и говорит: "Вас-то мне и нужно, у меня есть для вас выгодное дельце. Мы тут сколачиваем небольшой синдикат". Он вечно "сколачивает" какой-нибудь небольшой синдикат и за каждую вложенную сотню фунтов обещает тысячу. Участвуй я во всех его синдикатах, я бы уже имел, по моим подсчетам, миллиона два с половиной. Но я не вступал во все эти синдикатики, я вложил деньги лишь в один из них. Это случилось давным-давно, когда я был моложе. Я и по сие время состою в этом синдикате. Мой друг убежден, что в один прекрасный день мои акции принесут мне огромные барыши. Но поскольку деньги мне нужны сейчас, я охотно уступил бы свой пай подходящему человеку за наличные с большою скидкой. Другой мой приятель знает человека, который неизменно бывает "в курсе всего", что касается скачек. У многих из нас есть такие знакомые. До скачек их обычно слушают, разинув рот, а сразу же после финиша разыскивают, чтобы поколотить. Третий мой доброжелатель увлекается вопросами диеты. Однажды он принес какой-то пакетик и с видом человека, который собирается навсегда избавить вас от всех несчастий, вручил его мне.
- Что это? - осведомился я.
- Откройте - увидите, - отвечал он таинственно, словно добрая фея в театре.
Я открыл пакет и заглянул внутрь, но по-прежнему остался в неведении.
- Это чай, - пояснил он.
- А-а, - протянул я, - а я думал, уж не табак ли это?
- Ну, положим, это не совсем обыкновенный чай, - продолжал он, - но вроде чая. Выпейте чашечку, одну только чашечку, и вы никогда больше не захотите никакого другого чая.
Он был совершенно прав. Я выпил чашечку; и после этого уже не хотел никакого чая, я вообще более ничего не хотел, только чтобы мне дали умереть спокойно.
1 2 3 4 5 6