— Я понимаю, что рискую шестью сотнями жизней, если король-калиф Гелимер начнет убийства через несколько минут, а не часов, как мы надеемся.
— Я не о том.
— Понимаю. Но это тоже правда.
— Дерьмо! — Аш огляделась по сторонам. У дверей трапезной появился Анжелотти — итальянец взволнованно толковал о чем-то полковнику Баязету. Кроме бургундских стражников, окруживших визиготов, там виднелось зеленое одеяние женщины: сестра-настоятельница Саймона безнадежно пыталась убедить Аделизу выбраться из-под стола.
Старуха пускала слюни и сопли, с плачем отбиваясь от протянутых к ней рук монахини. Рядом с Аш держался Фернандо дель Гиз, тщетно пытавшийся скрыть отвращение, написанное на его лице. Аш отвела взгляд, чувствуя, что краснеет.
— Христа в душу! — воскликнула она с горечью, уперев кулаки в бедра. — Скоро здесь весь город соберется. Роберто! Никого не впускать.
Ансельм не стал оглядываться, ожидая дозволения герцогини. Джонвилль двинулся ему наперерез, но его остановил холодный голос Флоры:
— Никого не впускать — кроме самого аббата!
— Балаган на ярмарке, — вздохнул Джон де Вир. — Капитан, возможностью допросить вражеского командира пренебрегать нельзя — это может переломить весь ход осады. И хотя дело касается не только Дижона, в первую очередь мы отвечаем за жизни тех, кто находится в городе: мы не должны жертвовать ими без необходимости.
Фернандо дель Гиз, сложив руки на груди, растерянно оглядел монастырский зал и покачал головой с коротким смешком, ясно выражавшим: «А что я могу сделать?»
— Хотел бы я видеть сейчас рожу короля-калифа!..
Короткий приказ Аш — и двое из отряда Джонвилля выпроводили его за дверь. Фернандо не сопротивлялся. Аш снова обернулась к Фарис.
— Зачем? — спросила она.
Свет из широких окон трапезной ярко освещал лицо Фарис. Теперь Аш разглядела, как она осунулась: бледная, с покрасневшими веками. Левой рукой женщина нащупывала что-то у бедра. Зеркальное отражение жеста Аш: рука тянется к эфесу меча. Наконец она заговорила, тихо обращаясь к Аш на диалекте карфагенского, привычном для военных лагерей.
— Не забывай, я дозволила провести охоту.
— Что? — Флора шагнула к Аш, не сводя глаз с лица визиготки. — Я не разобрала.
— Напоминает, что она позволила выезд на охоту. Что, если бы не она, здесь бы не было никакой герцогини.
Она встретила взгляд Флориан и удостоверилась, что та разделяет ее мрачное веселье.
— Это правда, — сказала Аш, — так оно и есть.
Фарис проглотила комок в горле. Ее голос звучал напряженно:
— Скажи это своей бургундке. Этим она обязана мне.
— Этим? — переспросила Аш.
Визиготка перешла на язык южной Бургундии. Она говорила неуверенно, с отчетливым акцентом:
— Убежище. Право убежища. Я дала приказ. Я удержала своих офицеров, когда вы выезжали в лес.
Ей было неловко в европейском платье, в рейтузах. Она то и дело бессознательно пыталась одернуть короткие полы камзола. За пять недель, прошедшие с тех пор, как Аш видела ее за столом в визиготском лагере, Фарис сильно похудела — а может, дело было в том, что не было на ней лат и не окружали ее солдаты, — но она казалась еще моложе, чем была.
— С тех пор прошло больше месяца, — угрюмо сказала Аш. — За это время можно было добраться до Карфагена и уничтожить machina rei militaris. Вот это было бы стоящее дело.
На лице Фарис мелькнул страх.
— А ты бы отправилась в Карфаген? Ты бы хотела снова оказаться так близко от Диких Машин? — Ее глаза, опухшие и покрасневшие от долгого недосыпа, встретили глаза Аш, и у той хватило времени подумать: «Вот так и я сейчас выгляжу?» — прежде, чем Фарис добавила: — Я хотела бы это сделать. Но не могла. Не могла решиться подойти так близко к ним… — Она потерла висок. — Пока они здесь… они могли… использовать меня, против моей воли. Ты ведь тоже слышишь их.
— Нет.
— Я тебе не верю! — голос сорвался на крик.
Аделиза заскулила громче.
Фарис смолкла, протянула руку и чуткими пальцами погладила седую голову женщины. Виоланта пренебрежительно взглянула на нее, опустилась на колени и обняла старуху, силясь обхватить ручонками ее плечи.
— Не бойся, — проговорила Фарис на языке карфагенских рабов, которого Аш почти не понимала. — Не бойся, Аделиза.
Старая Аделиза легонько оттолкнула девочку, погладив по груди — нет, не по груди, сообразила Аш. Старуха погладила маленький движущийся комок под рубашкой, который, извиваясь, пробивался к вороту Виоланты.
Аш смотрела, как пегая крыска лижет пальцы ее матери.
Аделиза гладила зверька, приговаривая:
— Бедненький, бедненький… Ничего. Тихо, тихо, не бойся…
— Я говорила с моим отцом, Леофриком. — Рука Фарис все гладила седые волосы.
— Он еще может говорить? — ядовито удивилась Аш.
— Мы с ним пытались убедить калифа Гелимера, что каменный голем должен быть уничтожен. Он не согласился. Гелимер не верит ни единому слову моего отца. Он считает, что Дикие Машины — просто политическая интрига Дома Леофрика, и не намерен обращать на них внимания.
— Черти траханые! — Брань Аш заглушила голоса Флоры и де Вира. — У тебя здесь два легиона, что мешало вам прикончить Гелимера, вернуться в Карфаген и превратить каменного голема в кучу щебня? Что?
Ее гнев испарился при виде изумления на лице Фарис. «Она двадцать лет слышала каменного голема, сколько она себя помнит, он был ее советником в битвах, а вся ее жизнь была отдана королю-калифу — нет, ей и подумать невозможно вернуться домой во главе армии мятежников…»
— Я понимаю, что мы преданы, — заговорила Фарис, — и что моих людей ждет смерть, победят ли они или проиграют. Я пыталась спасти их жизни. Сперва, отказавшись от штурма, предоставив осаду орудиям; потом, позволив жить герцогине Бургундии, стоящей на пути демонов юга. Ты бы сделала то же самое, сестра.
— Нашла сестру! Ради Христа, да ведь мы едва знакомы!
— Ты сестра мне. Мы обе — воины. — Пальцы Фарис замерли на волосах Аделизы. — Вспомни хотя бы о том, что это наша мать.
Аш вскинула руки, обернулась к Флоре:
— Сама с ней разговаривай!
Она почувствовала взгляд Ансельма и заметила, что и Роберт, и Анжелотти, не замечая того, переводят взгляды с нее на Фарис и обратно. Джон де Вир шепнул что-то Баязету, и турок тоже повернулся к Фарис.
Лекарь-герцогиня спросила:
— Зачем вы явились в Дижон?
— Просить убежища, — отвечала визиготка.
— Почему именно теперь?
Оливер де Ла Марш, а за ним и Джонвилль, шагнули вперед, словно заслоняя собой герцогиню. Джонвилль заговорил, не дав ответить Фарис:
— Ваша милость, напрашивается предположение, что ее цель — проникнуть в город и убить вас. Здесь я согласен с нашей Девой, с Аш. Она не скажет ничего существенного. Прикажите казнить ее без промедления.
Фарис, с первым проблеском горького юмора, так свойственного Аш, проговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211