Черт побери, ведь уже неделю, две недели назад он мог бы узнать о Тане, мог бы уже с нею встретиться, забрать ее куда-то в безопасное место. Ридель придумал бы что-нибудь. А теперь? Сколько времени его там продержат – а если и в самом деле здесь начнут эвакуировать иностранцев за Рейн? Где ее потом снова искать по всей Германии?
На окраине Клеве машина остановилась у ворот неприметного двухэтажного дома, посигналила. Ворота медленно раскрылись, за ними был маленький асфальтированный дворик, зарешеченные окна. С Болховитинова сняли наручник, велели выходить из машины, подтолкнули к двери. Потом он долго ждал, пока его наконец не привели в другую комнату, где за столом сидел немолодой толстяк в штатском. На столе перед толстяком лежали отобранные у Болховитинова бумаги, он глянул на него мельком и указал на привинченный к полу стул.
– Ну, рассказывайте, – буркнул он, когда Болховитинов сел.
– О чем рассказывать?
– Все, все, без утайки. Кто такой, что здесь делаете, откуда появились. Ну, живее.
– Все вы можете прочитать в моих бумагах, они перед вами.
– Не указывайте, что я могу и чего я не могу. В этом я разберусь сам. Сейчас я хочу услышать, что скажете вы.
– Как угодно, но только я не очень свободно говорю по-немецки.
– Вы что же, действительно русский? – толстяк глянул на него исподлобья.
– Так точно.
– Но ведь не тот русский?
– Не тот, – согласился Болховитинов.
– Рассказывайте, я жду.
Пока Болховитинов рассказывал, гестаповец слушал молча, курил, сопел все более недовольно. Потом махнул рукой.
– Ладно, хватит! Или вы наглый лгун, и тогда вам не поздоровится, или здесь в управлении собралась самая безмозглая банда идиотов, которая когда-нибудь собиралась под одной крышей. Ступайте, я проверю то, что вы тут наговорили...
Болховитинов рассчитывал, что его могут выпустить уже к вечеру (проверить-то и в самом деле было проще простого), но его не выпустили и на следующий день. Лишь во вторник утром, когда он совсем уже решил, что о нем забыли, дверь камеры вдруг распахнулась, и ему велено было выходить; в комнатке с барьером, похожей на полицейский участок, он расписался в получении документов, часов и денег, после чего оказался на улице.
Первое, что он увидел, был знакомый бежевый «адлер», за рулем которого сидел Ридель.
– Да-а, – сказал Ридель, – тебе сейчас только в кино сниматься, Пабст обожал такие бандитские типажи. И физиономию, я вижу, уже успели подпортить...
– Да нет, это еще там, при задержании, – объяснил Болховитинов, забираясь в машину. – Откуда у тебя этот фаэтон?
– Поразительное дело, – Ридель запустил двигатель, – бывают люди, которые умеют выйти невредимыми из любой переделки... Таков я, скажу без ложной скромности. Но бывают и такие, которые ухитряются извлечь самые катастрофические последствия из любого пустяка. Ты ничего умнее не мог придумать, как обратиться к этой вонючке Клауверту?
– Меня к нему полицейский привел, – огрызнулся Болховитинов. Ты же сам тогда посоветовал – «беги в полицию, они все устроят!». Вот и устроили. Что там делается на трассе? А что с десантом?
– Десант, похоже, накрылся, людей мы вывели, шанцевый инструмент побросали... теперь тодтовское начальство грозится снять за это голову, только не знает с кого.
– Ты был в Калькаре, в отеле?
– О да, и пухленькая черкешенка рассказала мне про твою находку. Но следует поторопиться, их ведь сегодня угоняют.
– Как, уже?!
– Уже, уже. Сейчас заедем в Калькар, прихватим с собой Анхен... Дело в том, что если мы не увидим твою Татьяну, то могут найтись какие-то ее знакомые, знающие, где она. Анхен поможет нам сориентироваться в море славянских лиц, я не берусь..Да, ты спрашивал насчет машины – ты прав, это та самая. Часть репарации, взятой мною с господина Клауверта... а остальное там, – он ткнул большим пальцем через плечо, указывая на заднее сиденье. – Два кило копченого шпига, да, да, мой милый, два кило... Если уж Людвиг Ридель за что берется, он доводит дело до конца. Два кило шпига и право пользования машиной в случаях крайней военной необходимости. С его бензином, естественно.
– Пожалуйста, давай побыстрее. Как тебе это удалось?
– Сначала я хотел уничтожить его морально, но потом сообразил, что едва ли это осуществимо в отношении человека, не знающего, что такое мораль. Меня, например, морально не уничтожишь. Ну, и тогда я – уже имея на руках бумагу из ОТ с просьбой освободить задержанного по ложному обвинению ценного специалиста, эт цетера, эт цетера, – пришел с этой бумагой к нему. И дал прочитать. И сказал, что из-за того, что по вине пораженца и саботажника Клауверта ценный специалист не смог прибыть к месту службы, военно-инженерное ведомство понесло громадный материальный ущерб, размер коего устанавливается следственной комиссией... Ну, остальное понятно. Ты что, спал там, не раздеваясь? И как я догадываюсь, не мылся. Ничего, сейчас в отеле приведешь себя в порядок...
– Еще чего. Сначала съездим туда, их же действительно могут угнать на правый берег!
– Думаю, что нет. Я утром побывал в Аппельдорне, сборный пункт там, а оттуда их поведут на Реес, где переправа. Местный шупа сказал, что раньше трех-четырех часов всех не соберут.
Болховитинов поглядывал на небо – не хватало только, чтобы какой-нибудь ковбой решил за ними поохотиться. Самолеты раза два пролетали, но довольно высоко, не обратив внимания на одинокую машину; до Калькара доехали без приключений.
– Ой, Кирилл Андреич! – Анна, вышедшая из дверей им навстречу, замерла на месте. – Да что же это с вами такое?
Ридель, догадавшись по интонации о смысле сказанного, закивал головой.
– Вот-вот, скажи ему сама! Можно ли ему ехать с нами в таком похабном виде? Небритый, немытый, глаз подбит, костюм, словно коровы жевали, – ты хоть подумай о том, что мне, возможно, придется иметь дело с полицией, чтобы вытащить твою подружку. Как это будет выглядеть? Элегантный, внушающий доверие господин в полувоенной форме – это я – и рядом гнусная личность, явно из притона. Ты можешь все испортить, пойми!
– Верно он говорит, Кирилл Андреич, – поддержала Анна. – Вы сейчас помойтесь, побрейтесь. Надька пиджак вам погладит, рубашку даст чистую, а мы съездим. Найдем, не переживайте вы, куда денется?
Болховитинов нехотя согласился. Пожалуй, его присутствие и впрямь ничему там не поможет, Ридель справится лучше. Только бы успели...
Они успели. Как потом рассказывала Анна, все оказалось проще простого. Когда приехали в Аппельдорн, колонна уже была в пути; они догнали ее на реесском шоссе, несколько сот человек с чемоданами и перевязанными веревкой картонными коробками брели не спеша, позади шли с велосипедами в руках двое полицейских. Ридель повел машину совсем медленно, Анна с заднего сиденья высматривала знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164