Судя по всему, вы превосходный специалист, но боже меня упаси спрашивать, какая организация готовит такие кадры. — Он морщится от боли, держась за раненый бок. — И еще, Герасим, в связи с последними событиями я понял, что совершенно невыгодно и просто опасно быть вашим врагом. Поэтому считайте меня своим другом… — смеется Виталий Валерьевич и я вместе с ним.
Машина готова к дороге. В аэропорт меня отвезет Жека. Майя также собирается ехать с нами, но я ее отговариваю. Не люблю проводы, мне больше нравится, когда меня встречают.
— Я не очень верю, что ты когда-нибудь снова сюда приедешь, — тихо говорит Майя, положив ладони мне на грудь. — Но я буду тебя ждать, Герасим, ждать всю жизнь…
Она приникает ко мне. Я обнимаю ее за талию и целую в мягкие влажные губы. Ее дыхание похоже на шелест полевых цветов.
Кажется, наш поцелуй длился лишь мгновение, но Жека нетерпеливо давит на клаксон. С сожалением отрываемся друг от друга. Смотрю на часы и не верю своим глазам — прошло полчаса.
— До свиданья, Майя, — говорю я, дотрагиваясь до ее волос.
— До свиданья, Гера. Я буду ждать тебя… Всегда… — повторяет она.
Ее взгляд сулит мне бездну наслаждения, но я не могу туда кинуться. Пока не могу. Я еще не разобрался в себе и, черт возьми, не знаю, разберусь ли когда-нибудь.
Не оборачиваясь, иду к машине и забираюсь на заднее сиденье.
Жека тут же газует, и «мерседес» плавно, но мощно срывается с места. Минуту спустя мы уже несемся в ночи, рассекая теплый летний воздух, напоенный пьянящими запахами тайги.
Какой-нибудь писатель, случись ему узнать историю моей жизни, сравнил бы меня, наверное, с диким зверем, обреченным на одиночество и постоянную борьбу за выживание, зверем, для которого дом — вот эти безбрежные таежные дебри, таящие в себе и отдых, и пищу, и вообще все радости жизни…
Глава двадцать третья
Я же говорил, что больше всего люблю, когда меня встречают. Даже если со стволом в руках, все равно приятно, что о тебе помнят.
Обрадованный моим появлением Афанасий Сергеевич трясет мне руку. Катя звонко чмо-кает в щеку. Действительно приятно, черт возьми.
Они, как я им сказал, поселились в гостинице и с нетерпением и тревогой ждали от меня известий.
Слава богу, генерал не выходил с ними на связь и не знает о моих незапланированных подвигах в Омске. Разговор у меня с ним должен состояться лишь после нашего отлета из Новосибирска.
— Как вы съездили, Герасим? Удачно? — волнуется за меня историк. Улыбаясь, киваю.
— Даже еще помада не стерлась… — язвительно говорит Катя.
Машинально дотрагиваюсь до щеки рукой и пытаюсь рассмотреть воротник рубашки. Катя хохочет:
— Специалист по диверсиям! Ребенок ты! Я ведь тебя, как мальчика, поймала!..
Вот ведь прокол! Действительно поймала! Ох, Катя… Ох, ведьма…
— Поймала, — соглашаюсь с ней. Историк понимающе улыбается, слушая нашу перепалку.
— Кстати, насчет умыться и почиститься. Вода горячая в этом богоугодном заведении имеется? — обращаюсь к подопечным.
— Для героев чего тут только нет… — язвительно отвечает Катя, переходя на свой обычный тон.
— Представьте, Гера, мы добыли недостающие знаки, — говорит мне Афанасий Сергеевич.
— Как это, сами? — удивляюсь я.
— Сходили на кладбище и срисовали, — с вызовом подтверждает Катя. — На тебя-то надеяться нельзя — то появишься, то исчезаешь, чтобы выручать какую-нибудь девчонку…
Спорить с Катей бесполезно, она меня ревнует и не может думать ни о чем другом. Обращаюсь с укором к историку:
— Афанасий Сергеевич, я же вас просил!
Историк смущенно разводит руками.
— Ну, а что такого мы сделали? — оправдывается он. — Погуляли с Катюшей, посмотрели… Никто вроде за нами не следил. Мы срисовали все, что нам нужно, и вернулись в гостиницу. За час с небольшим управились.
Пристально гляжу на Катю. Она, потупив взгляд, произносит:
— Там был один… он в стороне стоял, довольно далеко от нас. Мне его трудно было прослушать, но он наблюдал именно за нами, это точно.
Историк с Катей, конечно же, прокололись. Ладно, теперь все равно ничего не сделаешь. Слава богу, хоть живы остались.
— Это было снова на кладбище? — интересуюсь у Афанасия Сергеевича.
Он кивает:
— Полковник выбирал места, которые не подвержены действию времени и не зависят от смены власти. Но Катюша мне ничего не говорила насчет слежки за нами…
— А зачем? — удивляется Катя. — Если уж они взялись следить, то будут это делать и дальше, тем более что места, в которых мы должны появиться, им известны.
Ну все, хорош болтать. Для тех, кто нас сейчас, возможно, слушает, наговорили мы вполне достаточно. Делаю Кате знак рукой. Она тут же замолкает.
— Ладно, о чем разговор… — нарочито безразличным тоном. — Возможно, это простое совпадение. Пойти, что ли, душ принять…
Беру сканер и проверяю комнаты на предмет «жучков». Два «клопа» имеются. Один — в трубке телефона, это уж как полагается, второй — в комнате историка. Катю почему-то прослушивать не захотели. Или у них «клопов» не хватило?
Приняв душ и переодевшись, предлагаю всем прогуляться по городу. Начало восьмого утра, и Катя с Афанасием Сергеевичем смотрят на меня с недоумением. Наконец девушка понимает, что к чему.
— Действительно, почему бы и не прогуляться? — поддерживает сна мое предложение. — Пойдемте, Афанасий Сергеевич, подышим свежим воздухом…
Историк, пожав плечами, идет собираться. Я ставлю сигнальные метки на чемоданах и сумках. После прогулки посмотрим, побывают ли в номере незваные гости за время нашего отсутствия. Впрочем, я не сомневаюсь, что они к нам заглядывают, так как хотят заполучить недостающие страницы дневника. Правда, они не уверены, что историк уже сумел установить местонахождение сокровищ, поэтому предпочитают пока следить. Но это пока. Скоро все должно измениться в худшую сторону. Во всяком случае, от меня они просто мечтают избавиться…
— Дорогой, как тебе нравится мое новое платье? — спрашивает Катя, выходя из, свой комнаты.
Она, как всегда, великолепна. Платье довольно смело декольтировано, в меру короткое, с широким поясом, выгодно подчеркивает талию и смотрится шикарно.
— Изумительно! Я в тебя почти влюбился… — заверяю ее.
— Почти… — повторяет за мной Катя презрительно.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи. Чувствую, что девушка мгновенно напряглась. Я хотел ее поцеловать, но теперь делать этого не стоит.
— «Почти» — это значит, что я тебя… Впрочем, нет, тебя любить трудно… — говорю со смущенной улыбкой и, отпустив девушку, отступаю на пару шагов.
— Можно подумать, с тобой все так просто и легко… — сникает Катя, теряя свою обычную выдержку.
Я делаю вид, что хочу пройти у нее за спиной, чтобы задернуть портьеру. Девушка собирается посторониться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Машина готова к дороге. В аэропорт меня отвезет Жека. Майя также собирается ехать с нами, но я ее отговариваю. Не люблю проводы, мне больше нравится, когда меня встречают.
— Я не очень верю, что ты когда-нибудь снова сюда приедешь, — тихо говорит Майя, положив ладони мне на грудь. — Но я буду тебя ждать, Герасим, ждать всю жизнь…
Она приникает ко мне. Я обнимаю ее за талию и целую в мягкие влажные губы. Ее дыхание похоже на шелест полевых цветов.
Кажется, наш поцелуй длился лишь мгновение, но Жека нетерпеливо давит на клаксон. С сожалением отрываемся друг от друга. Смотрю на часы и не верю своим глазам — прошло полчаса.
— До свиданья, Майя, — говорю я, дотрагиваясь до ее волос.
— До свиданья, Гера. Я буду ждать тебя… Всегда… — повторяет она.
Ее взгляд сулит мне бездну наслаждения, но я не могу туда кинуться. Пока не могу. Я еще не разобрался в себе и, черт возьми, не знаю, разберусь ли когда-нибудь.
Не оборачиваясь, иду к машине и забираюсь на заднее сиденье.
Жека тут же газует, и «мерседес» плавно, но мощно срывается с места. Минуту спустя мы уже несемся в ночи, рассекая теплый летний воздух, напоенный пьянящими запахами тайги.
Какой-нибудь писатель, случись ему узнать историю моей жизни, сравнил бы меня, наверное, с диким зверем, обреченным на одиночество и постоянную борьбу за выживание, зверем, для которого дом — вот эти безбрежные таежные дебри, таящие в себе и отдых, и пищу, и вообще все радости жизни…
Глава двадцать третья
Я же говорил, что больше всего люблю, когда меня встречают. Даже если со стволом в руках, все равно приятно, что о тебе помнят.
Обрадованный моим появлением Афанасий Сергеевич трясет мне руку. Катя звонко чмо-кает в щеку. Действительно приятно, черт возьми.
Они, как я им сказал, поселились в гостинице и с нетерпением и тревогой ждали от меня известий.
Слава богу, генерал не выходил с ними на связь и не знает о моих незапланированных подвигах в Омске. Разговор у меня с ним должен состояться лишь после нашего отлета из Новосибирска.
— Как вы съездили, Герасим? Удачно? — волнуется за меня историк. Улыбаясь, киваю.
— Даже еще помада не стерлась… — язвительно говорит Катя.
Машинально дотрагиваюсь до щеки рукой и пытаюсь рассмотреть воротник рубашки. Катя хохочет:
— Специалист по диверсиям! Ребенок ты! Я ведь тебя, как мальчика, поймала!..
Вот ведь прокол! Действительно поймала! Ох, Катя… Ох, ведьма…
— Поймала, — соглашаюсь с ней. Историк понимающе улыбается, слушая нашу перепалку.
— Кстати, насчет умыться и почиститься. Вода горячая в этом богоугодном заведении имеется? — обращаюсь к подопечным.
— Для героев чего тут только нет… — язвительно отвечает Катя, переходя на свой обычный тон.
— Представьте, Гера, мы добыли недостающие знаки, — говорит мне Афанасий Сергеевич.
— Как это, сами? — удивляюсь я.
— Сходили на кладбище и срисовали, — с вызовом подтверждает Катя. — На тебя-то надеяться нельзя — то появишься, то исчезаешь, чтобы выручать какую-нибудь девчонку…
Спорить с Катей бесполезно, она меня ревнует и не может думать ни о чем другом. Обращаюсь с укором к историку:
— Афанасий Сергеевич, я же вас просил!
Историк смущенно разводит руками.
— Ну, а что такого мы сделали? — оправдывается он. — Погуляли с Катюшей, посмотрели… Никто вроде за нами не следил. Мы срисовали все, что нам нужно, и вернулись в гостиницу. За час с небольшим управились.
Пристально гляжу на Катю. Она, потупив взгляд, произносит:
— Там был один… он в стороне стоял, довольно далеко от нас. Мне его трудно было прослушать, но он наблюдал именно за нами, это точно.
Историк с Катей, конечно же, прокололись. Ладно, теперь все равно ничего не сделаешь. Слава богу, хоть живы остались.
— Это было снова на кладбище? — интересуюсь у Афанасия Сергеевича.
Он кивает:
— Полковник выбирал места, которые не подвержены действию времени и не зависят от смены власти. Но Катюша мне ничего не говорила насчет слежки за нами…
— А зачем? — удивляется Катя. — Если уж они взялись следить, то будут это делать и дальше, тем более что места, в которых мы должны появиться, им известны.
Ну все, хорош болтать. Для тех, кто нас сейчас, возможно, слушает, наговорили мы вполне достаточно. Делаю Кате знак рукой. Она тут же замолкает.
— Ладно, о чем разговор… — нарочито безразличным тоном. — Возможно, это простое совпадение. Пойти, что ли, душ принять…
Беру сканер и проверяю комнаты на предмет «жучков». Два «клопа» имеются. Один — в трубке телефона, это уж как полагается, второй — в комнате историка. Катю почему-то прослушивать не захотели. Или у них «клопов» не хватило?
Приняв душ и переодевшись, предлагаю всем прогуляться по городу. Начало восьмого утра, и Катя с Афанасием Сергеевичем смотрят на меня с недоумением. Наконец девушка понимает, что к чему.
— Действительно, почему бы и не прогуляться? — поддерживает сна мое предложение. — Пойдемте, Афанасий Сергеевич, подышим свежим воздухом…
Историк, пожав плечами, идет собираться. Я ставлю сигнальные метки на чемоданах и сумках. После прогулки посмотрим, побывают ли в номере незваные гости за время нашего отсутствия. Впрочем, я не сомневаюсь, что они к нам заглядывают, так как хотят заполучить недостающие страницы дневника. Правда, они не уверены, что историк уже сумел установить местонахождение сокровищ, поэтому предпочитают пока следить. Но это пока. Скоро все должно измениться в худшую сторону. Во всяком случае, от меня они просто мечтают избавиться…
— Дорогой, как тебе нравится мое новое платье? — спрашивает Катя, выходя из, свой комнаты.
Она, как всегда, великолепна. Платье довольно смело декольтировано, в меру короткое, с широким поясом, выгодно подчеркивает талию и смотрится шикарно.
— Изумительно! Я в тебя почти влюбился… — заверяю ее.
— Почти… — повторяет за мной Катя презрительно.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи. Чувствую, что девушка мгновенно напряглась. Я хотел ее поцеловать, но теперь делать этого не стоит.
— «Почти» — это значит, что я тебя… Впрочем, нет, тебя любить трудно… — говорю со смущенной улыбкой и, отпустив девушку, отступаю на пару шагов.
— Можно подумать, с тобой все так просто и легко… — сникает Катя, теряя свою обычную выдержку.
Я делаю вид, что хочу пройти у нее за спиной, чтобы задернуть портьеру. Девушка собирается посторониться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64