– Развлекаются, – вздохнула Валентина.
На берегу их ждала охрана – два дюжих молодца, одетых в черные брюки и белые майки. Рок заметил, что оба носят наплечную кобуру, которую не скрывали под куртками и пиджаками.
– Этот остров принадлежит Михею? – догадался Рок.
– В некотором роде, – уклончиво ответила Валентина.
На ее лице отразилось недовольство – очевидно, ей не хотелось распространяться на эту тему.
– Вносит посильный вклад в благоустройство края, – с иронией продолжил Рок.
Они пересекли песчаную полосу, вышли на асфальт.
– Пройдемся пешком – тут недалеко, – улыбнулась Валентина, проигнорировав насмешливое замечание Сергея. Два телохранителя – матрос остался на берегу – следовали за ними.
– Там веселятся друзья брата, коллеги, приезжающие из центра, – объяснила Валентина, видя, что Рок все время смотрит на гостиницу. – А там, – показала она подбородком вперед, – за небольшой горкой – мой домик. Его отсюда не видно, – добавила она.
– Таинственный Сераль, – усмехнулся Рок. – Там же был рыбачий поселок, – удивился он.
– Жители поселка получили квартиры кто где: одни на материке, другие на Таруте.
– Представляю, что это за квартиры, – состроил кислую гримасу Рок, – какие-нибудь лачуги и хрущевки.
– А что их ждало тут? – с вызовом произнесла Валентина. – А теперь здесь все по-другому…
– Братва отдыхает на горе, народ попроще – внизу, – хрипло рассмеялся Рок, – а сестра авторитета – в скромном коттедже с видом на море.
Рок с усмешкой обозревал «фазенду» Валентины. Она была отделена от прочего острова сеткой-рабицей, выступавшей на несколько десятков метров в море. Валентина подалась вправо, туда, где находились охраняемые вооруженными до зубов молодцами ворота. Проникнув на территорию, Рок на миг остановился. Перед ним открылось в высшей степени приятное и покойное зрелище – двухэтажный особняк в двухстах метрах от воды, к которому вели два пандуса. Над пандусами располагалась беседка, с высокими колоннами и полукруглой крышей. По краям – нечто вроде садиков, за ними, по обоим склонам холма, взбирались хвойные деревья. Мохнатые лапы ближних из них таинственно нависали над самыми удаленными от беседки участками сада и придавали ландшафту завершенность и некую сказочность. К дому вела массивная, отделанная мрамором лестница.
– Страна чудес, – восхитился Рок, оглядывая причал и пляж. – Это, насколько я понимаю, твой личный пляж?
– Да, – со скромным видом кивнула Валентина.
Они направились к дому. Поднимаясь по лестнице, Рок различал внизу дремотную мглу папоротниковых зарослей, а за ними – дверь в подземный гараж. Гулявший над морем ветер долетал сюда ослабленным и усталым. Он без всякого старания шевелил папоротники и окончательно терялся в игольчатом изумруде сосен и елей.
– Только павлинов не хватает, – усмехнулся Сергей.
– Не хватает бассейна, – сделав серьезное лицо, возразила Валентина, – но это дело недалекого будущего.
– Я просто уверен в этом, – съязвил Рок.
Возле парадной двери их ждали еще два бугая, одетые в неизменные черные брюки и белые майки. С наплечными кобурами.
– Похоже на загородную резиденцию колумбийского наркодельца, – прокомментировал Рок, входя в особняк.
Здесь произошла рокировка. Сопровождающие их телохранители остались у дверей, а два других, охранявших вход, – вошли следом за Роком и Валентиной.
– Теперь ты видишь, как любит меня брат, – самодовольно улыбнулась Валентина, – ничего для меня не жалеет.
Рок промолчал. На него нахлынули воспоминания. Он вспомнил те далекие времена, когда они с отцом, отправляясь в погожие летние дни на рыбалку, частенько заходили на Серафиму. Он играл с детьми местных рыбаков, купался, грелся под лучами ленивого июньского солнца, а отец, куря папиросу за папиросой, болтал с рыбаками, потягивая пиво. Остров был каменистым, в иных местах неприступным. Это теперь навезли песок, сделали пляжи…
Маленькому мальчику Сереже казалось, что конца и края не будет этой вольготной беззаботности, этим овеянным морскими ветрами дням. А вот теперь след тех людей, которых когда-то знал он, Рок, и его отец, растаял в воздухе, растворился в кислоте всеобщей меркантильности и наживы. Эта кислота разъела человеческие сердца, испепелила его грезы, сожгла его надежду.
– Проходи, что ты замер? – Валентина открыла ведущую в просторный холл дверь.
Рок очнулся. По контрасту с его ностальгическими воспоминаниями лицо стоявшей перед ним женщины выглядело до отчаяния четким и динамичным, словно развеянная пыль и песок истекших лет сплавились на миг в этот белый овал. Рок поморщился. Ему стало тяжело.
– Ну проходи же, – Валентина взяла его за руку.
Рок повиновался. Телохранители подались куда-то в боковую комнату. Над холлом амфитеатром нависал второй этаж, огороженный никелированными перилами. Эта конструкция сообщала холлу почти пугающую глубину и пустоту. Но стоило опустить взор, как вы попадали в царство неги и комфорта – бежевые диваны, лимонные ковры, белые стойки под теле– и аудиоаппаратуру, сама эта аппаратура, в том числе и громадный «Томсон» со сверхплоским экраном, пальмы в кадках, бледно-зеленого оттенка стены, увешанные картинами, варьировавшие одну и ту же тему – море и берег, низкие столики на изогнутых ножках, заставленные декоративными тарелками, коралловыми ветками и журналами полки.
Рок сел на диван. Валентина устроилась напротив.
– Выпьешь чего-нибудь?
Рок кивнул.
– Виски, если можно.
Валентина прошлась до бара, открыла его, достала бутылку «Джек Даниэлз», два стакана и села за стол. Рок разлил виски по стаканам, и они выпили.
– Как тебе здесь? – не желая скрывать самодовольной радости, спросила Валентина.
– Ничего, – небрежно улыбнулся Рок, – можно еще виски?
– Конечно! – откликнулась Валентина.
Выпив эту порцию и еще несколько, так что початая бутылка оказалась и вовсе пустой, они поднялись наверх, в спальню. Она тоже была набита красивыми и полезными вещами, в том числе и аппаратурой. Рок сел на широкую, застеленную светло-коричневым покрывалом кровать. Рядом с кроватью стоял круглый столик, на котором, в голубоватой вазе, рдели, синели и золотились фрукты – виноград, яблоки, апельсины, бананы и манго. Венчал этот способный пристыдить любого мастера цвета и композиции «натюрморт» огромный ананас. Его победоносно торчащий хвост словно уравновешивался горлышком бутылки французского шампанского «Кордон руж». Два фужера на витых ножках выглядели умопомрачительно хрупко и изящно. И тут же, в резных бумажных тарелочках, уложенные на двухъярусном блюде из матового стекла, ласкали взор и будили аппетит ванильные, шоколадные, ореховые, коньячные и винные «Плоды греха» Ленотра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89