..
Летом, когда подходили к концу выпускные экзамены в школе, раздался телефонный звонок. Катя в это время готовилась к последнему экзамену, отец был на работе, бабушка, переехавшая жить к ним, возилась на кухне...
- Здравствуйте, Катя, - раздался басок на том конце провода.
Катя вздрогнула и похолодела. Вот и весточка ОТТУДА.
- Здравствуйте, - еле слышно пролепетала она.
- Вы должны меня помнить. Я Дмитрий Степанович.
- Я вас узнала.
- Вы извините за беспокойство, но... у меня к вам письмо. Мое дело передать...
- Где? Когда?
- Подъезжайте к метро "Университет" через полчасика.
- Хорошо.
Катя быстро собралась, села на троллейбус и поехала к метро. Она летела, слово бабочка на огонь, ей в голову не приходило, что это могло быть ловушкой. Но, во-первых, она верила Дмитрию Степановичу, а во-вторых, её какой-то неведомой силой тянуло к этому письму. Что он мог там написать? Угрозы? Оскорбления? Странный, жгучий интерес будоражил ее...
Здесь, около метро "Университет" они всегда встречались с Андреем Зоричем. Она удивлялась сама себе, насколько же ей теперь стал безразличен её первый мужчина. После тех странных фантасмагорических дней, проведенных с Вороном и его друзьями, Андрей Зорич казался неким бледным фантомом из другой, благополучной жизни, к которой она теперь уже не имела никакого отношения, не имела права иметь.
Она стояла и думала в ожидании весточки о т т у д а. Ждать пришлось минут десять.
- Извините, Катя, - окликнул её голос. Она оглянулась и увидела серебристый БМВ. За рулем сидел Хряк, Дмитрий Степанович, помолодевший, посвежевший, хорошо одетый, довольный. - Садитесь. Извините, опоздал. Пробки, понимаете... А ладно, что я об этом? Вот... бросили мне в почтовый ящик. И кто-то позвонил, назвал ваш номер телефона. Вот..., - с извиняющимся выражением на лице Хряк протянул ей конверт, просто белый конверт без адреса и марок, на котором было написано печатными буквами "Для Кати". Она дрожащими пальцами вскрыла конверт. На белой бумажке было написано: "Люблю тебя. Жди". Катя вздрогнула и крепко зажала клочок бумаги в ладони. Такого она не ожидала.
- И это все? - спросила она.
- Все.
- А где он?
- Далеко. За границей. Где именно, не знаю. Он тогда исчез, никого не предупредив. Мы потеряли его из виду. Я, во всяком случае, никаких вестей от него не имею.
- А как тогда? - робко спросила Катя, чувствуя, что снова окунается в тот омут, в тот страшный сон, из которого с таким трудом выбралась. Но ведь выбралась-то благодаря кому? - Не было у вас... с ним... ?
- Разборок, имеете в виду? - усмехнулся Хряк. - А как же без них? Но... Бог миловал, сама видишь, - перешел он на "ты", как и прежде.
- Ладно, спасибо, Дмитрий Степанович, - тихо произнесла Катя, открывая дверцу машины. - Я пошла.
- Катя! - остановил он её. - Погоди, послушай. Вот тебе мой номер телефона, в случае чего, звони. Понимаешь, я не нагнетаю, избави Бог, но знаю по опыту, что плохо живется на свете тем, кто знаком с ним. И тебе не повезло, и... другим. И ты правильно поступила, что не обратилась тогда в милицию. Его милицией не напугаешь, он ведет войну против всех и обычно выигрывает. Пока выигрывает. Но я его не боюсь, так что, звони в случае чего. Я тогда тебе помог, может быть, и ещё пригожусь. Мне пятьдесят лет, у меня растет сын, чуть постарше тебя, Павлик. Я ведь..., - чуть было не сказал лишнего Хряк. - Я обязан тебе помочь. Звони.
- Спасибо, - сказала в какой-то задумчивости Катя. - А вы не знаете, что же все-таки связывало этого человека с моими родителями?
- Не знаю, Катя, честное слово, не знаю. Что-то он говорил такое, что будто бы твой отец причинил вред его двоюродному брату, что, вроде бы, он из-за него погиб... Но подробностей он не рассказывал. Он хотел, правда, рассказать... - Хряк едва заметно усмехнулся. - На следующий день после твоего ухода. Не получилось у него, помешали нам. А если бы рассказал, я бы уж никому не передал.
Катя пристально поглядела на него с чувством благодарности в глазах.
- Мне кажется, что он любил твою мать, - задумчиво произнес Хряк. - А теперь эта любовь перешла на тебя.
Катя продолжала внимательно глядеть на Хряка.
- Но избави тебя Бог от этой любви, - добавил Хряк.
- Бог-то, как видно, не избавляет, - с горечью произнесла Катя.
- Да..., - вздохнул Хряк. - Ладно, Катя, будь здорова. Все будет хорошо, ты замечательная девушка, и должна быть счастливой. А я чем могу, помогу, не теряй мой номер телефона.
- Вы знаете, что мой отец остался жив? - спросила Катя.
- Да, слышал! - оживился Хряк. - Это хорошо, это так хорошо... Я думал, ты осталась круглой сиротой... Я так рад, что он остался жив, ты даже не представляешь... Ты рассказывала ему о том, что произошло?
- Нет. Я не могу. Я не могу вслух этого произнести. Мой отец стал совсем другим. Он словно мертвец, словно призрак. Да и чем он может помочь?
- Да, правильно, думаю, ты права. Не надо ему лишних стрессов. Ему и так в жизни досталось... Так-то, Катя, многое в жизни приходится решать самой, без посторонней помощи.
- Ну все, Дмитрий Степанович. Спасибо вам ещё раз.
Он отвернулся и прикусил губу, вспомнив тот ноябрьский полдень, скользкую дорогу у моста, летящую с обрыва "Волгу".... Встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя ужасные воспоминания...
Катя вышла из машины и пошла вдоль коммерческих ларьков, растущих как грибы, продираясь сквозь шумящую толпу, и вышла на широкий Ломоносовский проспект. Ветер раздувал её летнее платье, на неё заглядывались прохожие мужчины и удивлялись её словно отрешенному ото всего земного странному взгляду...
КНИГА ТРЕТЬЯ
ВОРОНЫ
1.
Апрель 1995 г.
Почему-то в это апрельское утро Дмитрию Степановичу Рыщинскому не спалось. Какая-то непонятная тревога вдруг охватила его, и откуда взялась эта тревога, он никак себе объяснить не мог. Дмитрию Степановичу было уже за пятьдесят, человек он был умудренный весьма серьезным житейским опытом и известен в определенных кругах, как Хряк, человек, не сгибаемый ни при каких обстоятельствах, смелый и бескомпромиссный. Много чего было за его спиной...
Всего два года назад он стал почтенным членом общества - владельцем недвижимости, сначала квартиры в сталинском доме на Мосфильмовской улице, а затем и дачи, кстати, того же самого домика недалеко от кольцевой дороги около Одинцова, который он снимал и в котором разыгрались столь драматические события. Он женился на своей бывшей жене Ларисе, шикарно отремонтировал квартиру, купил себе БМВ - 520, который через год поменял на "Вольво"-740, он вел спокойный достойный образ жизни, его сын Павлик учился в институте и жил отдельно от них, Ларисина двухкомнатная в Кузьминках осталась ему. Лариса некоторое время продолжала работать, но совсем недавно он уговорил её все же оставить работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Летом, когда подходили к концу выпускные экзамены в школе, раздался телефонный звонок. Катя в это время готовилась к последнему экзамену, отец был на работе, бабушка, переехавшая жить к ним, возилась на кухне...
- Здравствуйте, Катя, - раздался басок на том конце провода.
Катя вздрогнула и похолодела. Вот и весточка ОТТУДА.
- Здравствуйте, - еле слышно пролепетала она.
- Вы должны меня помнить. Я Дмитрий Степанович.
- Я вас узнала.
- Вы извините за беспокойство, но... у меня к вам письмо. Мое дело передать...
- Где? Когда?
- Подъезжайте к метро "Университет" через полчасика.
- Хорошо.
Катя быстро собралась, села на троллейбус и поехала к метро. Она летела, слово бабочка на огонь, ей в голову не приходило, что это могло быть ловушкой. Но, во-первых, она верила Дмитрию Степановичу, а во-вторых, её какой-то неведомой силой тянуло к этому письму. Что он мог там написать? Угрозы? Оскорбления? Странный, жгучий интерес будоражил ее...
Здесь, около метро "Университет" они всегда встречались с Андреем Зоричем. Она удивлялась сама себе, насколько же ей теперь стал безразличен её первый мужчина. После тех странных фантасмагорических дней, проведенных с Вороном и его друзьями, Андрей Зорич казался неким бледным фантомом из другой, благополучной жизни, к которой она теперь уже не имела никакого отношения, не имела права иметь.
Она стояла и думала в ожидании весточки о т т у д а. Ждать пришлось минут десять.
- Извините, Катя, - окликнул её голос. Она оглянулась и увидела серебристый БМВ. За рулем сидел Хряк, Дмитрий Степанович, помолодевший, посвежевший, хорошо одетый, довольный. - Садитесь. Извините, опоздал. Пробки, понимаете... А ладно, что я об этом? Вот... бросили мне в почтовый ящик. И кто-то позвонил, назвал ваш номер телефона. Вот..., - с извиняющимся выражением на лице Хряк протянул ей конверт, просто белый конверт без адреса и марок, на котором было написано печатными буквами "Для Кати". Она дрожащими пальцами вскрыла конверт. На белой бумажке было написано: "Люблю тебя. Жди". Катя вздрогнула и крепко зажала клочок бумаги в ладони. Такого она не ожидала.
- И это все? - спросила она.
- Все.
- А где он?
- Далеко. За границей. Где именно, не знаю. Он тогда исчез, никого не предупредив. Мы потеряли его из виду. Я, во всяком случае, никаких вестей от него не имею.
- А как тогда? - робко спросила Катя, чувствуя, что снова окунается в тот омут, в тот страшный сон, из которого с таким трудом выбралась. Но ведь выбралась-то благодаря кому? - Не было у вас... с ним... ?
- Разборок, имеете в виду? - усмехнулся Хряк. - А как же без них? Но... Бог миловал, сама видишь, - перешел он на "ты", как и прежде.
- Ладно, спасибо, Дмитрий Степанович, - тихо произнесла Катя, открывая дверцу машины. - Я пошла.
- Катя! - остановил он её. - Погоди, послушай. Вот тебе мой номер телефона, в случае чего, звони. Понимаешь, я не нагнетаю, избави Бог, но знаю по опыту, что плохо живется на свете тем, кто знаком с ним. И тебе не повезло, и... другим. И ты правильно поступила, что не обратилась тогда в милицию. Его милицией не напугаешь, он ведет войну против всех и обычно выигрывает. Пока выигрывает. Но я его не боюсь, так что, звони в случае чего. Я тогда тебе помог, может быть, и ещё пригожусь. Мне пятьдесят лет, у меня растет сын, чуть постарше тебя, Павлик. Я ведь..., - чуть было не сказал лишнего Хряк. - Я обязан тебе помочь. Звони.
- Спасибо, - сказала в какой-то задумчивости Катя. - А вы не знаете, что же все-таки связывало этого человека с моими родителями?
- Не знаю, Катя, честное слово, не знаю. Что-то он говорил такое, что будто бы твой отец причинил вред его двоюродному брату, что, вроде бы, он из-за него погиб... Но подробностей он не рассказывал. Он хотел, правда, рассказать... - Хряк едва заметно усмехнулся. - На следующий день после твоего ухода. Не получилось у него, помешали нам. А если бы рассказал, я бы уж никому не передал.
Катя пристально поглядела на него с чувством благодарности в глазах.
- Мне кажется, что он любил твою мать, - задумчиво произнес Хряк. - А теперь эта любовь перешла на тебя.
Катя продолжала внимательно глядеть на Хряка.
- Но избави тебя Бог от этой любви, - добавил Хряк.
- Бог-то, как видно, не избавляет, - с горечью произнесла Катя.
- Да..., - вздохнул Хряк. - Ладно, Катя, будь здорова. Все будет хорошо, ты замечательная девушка, и должна быть счастливой. А я чем могу, помогу, не теряй мой номер телефона.
- Вы знаете, что мой отец остался жив? - спросила Катя.
- Да, слышал! - оживился Хряк. - Это хорошо, это так хорошо... Я думал, ты осталась круглой сиротой... Я так рад, что он остался жив, ты даже не представляешь... Ты рассказывала ему о том, что произошло?
- Нет. Я не могу. Я не могу вслух этого произнести. Мой отец стал совсем другим. Он словно мертвец, словно призрак. Да и чем он может помочь?
- Да, правильно, думаю, ты права. Не надо ему лишних стрессов. Ему и так в жизни досталось... Так-то, Катя, многое в жизни приходится решать самой, без посторонней помощи.
- Ну все, Дмитрий Степанович. Спасибо вам ещё раз.
Он отвернулся и прикусил губу, вспомнив тот ноябрьский полдень, скользкую дорогу у моста, летящую с обрыва "Волгу".... Встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя ужасные воспоминания...
Катя вышла из машины и пошла вдоль коммерческих ларьков, растущих как грибы, продираясь сквозь шумящую толпу, и вышла на широкий Ломоносовский проспект. Ветер раздувал её летнее платье, на неё заглядывались прохожие мужчины и удивлялись её словно отрешенному ото всего земного странному взгляду...
КНИГА ТРЕТЬЯ
ВОРОНЫ
1.
Апрель 1995 г.
Почему-то в это апрельское утро Дмитрию Степановичу Рыщинскому не спалось. Какая-то непонятная тревога вдруг охватила его, и откуда взялась эта тревога, он никак себе объяснить не мог. Дмитрию Степановичу было уже за пятьдесят, человек он был умудренный весьма серьезным житейским опытом и известен в определенных кругах, как Хряк, человек, не сгибаемый ни при каких обстоятельствах, смелый и бескомпромиссный. Много чего было за его спиной...
Всего два года назад он стал почтенным членом общества - владельцем недвижимости, сначала квартиры в сталинском доме на Мосфильмовской улице, а затем и дачи, кстати, того же самого домика недалеко от кольцевой дороги около Одинцова, который он снимал и в котором разыгрались столь драматические события. Он женился на своей бывшей жене Ларисе, шикарно отремонтировал квартиру, купил себе БМВ - 520, который через год поменял на "Вольво"-740, он вел спокойный достойный образ жизни, его сын Павлик учился в институте и жил отдельно от них, Ларисина двухкомнатная в Кузьминках осталась ему. Лариса некоторое время продолжала работать, но совсем недавно он уговорил её все же оставить работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114