..
– А-а-а!.. – понимающе протянул желающий уехать в город. – Тогда понятно! Извини, братуха!
"Клиент" развернулся к своим товарищам, что-то негромко им сказал, и они все вместе, дружно направились к площадке, на которой стояли несколько машин с "шашечками" на крышах. Василий проводил их взглядом и видел, как мужички расселись по машинам... По разным...
Понятно... Местные таксисты "пробивали" на предмет конкуренции. И если бы Скопцов погнался за легким рублем, то отъехали бы немного от аэропорта, в темноту, да вчетвером замесили бы его в тесто. Побили бы стекла машины, порезали колеса... Чтобы неповадно было... А следующий за четверкой на своей тачке друган подхватил бы "группу разбора" и доставил назад, на стоянку...
"Вот же суки!" – беззлобно ухмыльнулся Скопцов. Мафия, конечно... Но они не беспределят, как те, в правительстве... Просто стараются выжить, не подпуская посторонних к своей кормушке.
Василий взглянул на часы. Время "Ч" приближалось. Так же, как и летящий сейчас из Москвы самолет. Значит, пора идти в здание аэровокзала...
Василий заглушил двигатель машины, выбрался из салона. С заднего сиденья вытащил небольшой картонный плакатик, на котором одна знакомая – и в свое время весьма близко – учительница иностранных языков нарисовала черной тушью по-немецки: "Иоганн Бергман".
Запирая автомобиль, Скопцов думал о том, насколько идиотский вид он будет иметь с этим плакатиком в руках...
3
– ...Тише, бля!.. – Сова настороженно огляделся по сторонам. – Фули ты гремишь, как ненормальный! Ща кто-нибудь из соседей спалит нас!..
Горыныч, белобрысый худенький малый, больше похожий на мальчишку-школьника, чем на "откинувшегося" со "строгача" бывалого зэка, оглянулся на двери квартир, находящихся сбоку и за спиной. Тишина... Дверные "глазки" они сразу же, как поднялись на площадку, заклеили обрывками фольги от сигаретных пачек.
– Не-е... – прошептал Горыныч. – Все нормально... Тишина...
– Ладно... – Сова взял протянутую ему фомку и начал медленно и осторожно вставлять ее в узкую щель между косяком и дверью...
...Встреча освободившегося зэка прошла, можно сказать, на высшем уровне. К КПП колонии подкатили с шиком, на иномарке-такси угольно-черного цвета.
Вышедший из машины Сова демонстративно, на глазах стоящих на КПП охранников, обнял освободившегося друга. Стоящие рядом с мужчинами Люда и Нина, невысокая пухленькая блондинка, под аккомпанемент своего визга выстрелили вверх пробкой из бутылки шампанского.
Сам виновник торжества растерянно вертел головой – воздух свободы пьянил покруче любого шампанского...
– Давай, брателла, падай в тачку, – по-хозяйски уверенно распорядился Сова, выпив свою порцию шипучего напитка, игравшего в хрустальном бокале... Кстати, эти бокалы были взяты из запасов Альбины Трофимовны. И, разумеется, без разрешения. И сама Люда, и ее возлюбленный как-то пренебрегли такими условностями.
Все еще растерянный Димка забрался в машину, на заднее сиденье. Слева от него оказалась Люда, справа – Нина. Женские улыбки, щекочущий ноздри аромат духов, обтянутые черным капроном округлые аппетитные коленки... Последний раз Горыныч видел настоящих, живых девушек семь лет назад...
Димка Ужаков родом был, как и Сова, с Урала. "Подсел" еще по "малолетке", в шестнадцать. В групповой драке толпа на толпу ткнул ножом в живот своего противника. Лезвие ножа было не особенно чистым, раненый в больницу сразу не обратился – вроде как неплохо себя чувствовал... В результате – перитонит и смерть...
"Малолетка"... Потом, по достижении совершеннолетия, поднялся на "взросляк". Примкнул к "отрицалову", отказывался от работы, постоянно нарушал режим содержания. Даже удостоился вполне приличного погоняла – Горыныч... Ну, ассоциативная цепочка довольно проста: Ужаков – уж – змея – змей – Горыныч...
Но, несмотря ни на что, особым авторитетом в среде общения не пользовался. Зэки с уважением относятся к людям умным и рассудительным, способным на словах решить любую возникшую проблему.
А в поведении Горыныча было больше показушничества, истерики, психопатии... Такие типы частенько становятся непредсказуемы в поступках и их опасаются. Не в том смысле, что они способны на жестокую расправу, а в том, что они могут втянуть в какой-нибудь "блудняк" все свое окружение...
Единственный человек, с которым более или менее близко сошелся Ужаков, был Сова. Сыграл свою роль признак землячества. Ну а кроме того, оба они занимали несколько похожее положение. Вроде бы и в "отрицалове", но в то же время далеко от верхушки лагерной иерархии...
И вот теперь оба оказались на свободе. Ни тот, ни другой не собирались возвращаться домой, на Урал. Нечего там делать "деловому" пацану... Городки, из которых оба "садились", слишком маленькие. А здесь – огромный город, почти миллионное население. Намного легче затеряться. Тем более что ни Сова, ни Горыныч не собирались жить честно...
В квартире Горной, которую Сова уже про себя называл своей, ждал роскошно накрытый стол. Опять шампанское, водка, на закуску – икра и другие деликатесы. Дешевый шик...
Впрочем, неискушенному в вольной жизни Димке это показалось верхом совершенства.
– Ну, блин, спасибо, братуха! – Растроганный подобным вниманием к своей персоне, до которой никогда и никому не было дела, он обнял Сову.
– Да че там!.. – Тот был доволен произведенным эффектом. – Для братана... Давай за стол! Отметим твое возвращение в вольную жизнь!..
Ну а дальше – все, как и следовало ожидать... Обычная безыскусная пьянка, где само представление о веселье заменяется количеством выпитого...
"Гвоздь программы" – блондинистая Нина – пила наравне с мужчинами. Да и ее подруга, Люда, не отставала... Вся компания быстро хмелела... Люда начала ластиться к сидящему рядом с ней Сове, Нина пока что только дарила "откинувшемуся" Димке многообещающие взгляды...
...Праздник продолжался три дня. Единственная из всех имевшая постоянную работу Люда позвонила в больницу и сказалась нездоровой. А потом понеслось... Выпивка, закуска, секс... Песни и танцы... Ну, а через три дня небольшая зарплата Люды полностью закончилась. У Совы, Горыныча и Нины денег вообще не было.
Неопохмеленные собутыльники заторможенно бродили по квартире, которую за эти дни успели изрядно загадить, и не знали, куда себя девать.
– Ща че-нибудь придумаем! – решил Сова и полез в кладовку. Минут десять чем-то там гремел, потом выбрался. На губах его была торжествующая улыбка, а в руках он держал черный изогнутый гвоздодер. Уж бог его знает, для чего он понадобился одинокой старухе...
– Вот оно! – взмахнул Сова гвоздодером. – Классный "фомич"!
– И что с того? – не понял сразу Горыныч. – На кой эта железяка?
– Ты че?! – удивился Сова. – Ща пойдем, какую-нибудь хату побогаче подломим – и все дела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– А-а-а!.. – понимающе протянул желающий уехать в город. – Тогда понятно! Извини, братуха!
"Клиент" развернулся к своим товарищам, что-то негромко им сказал, и они все вместе, дружно направились к площадке, на которой стояли несколько машин с "шашечками" на крышах. Василий проводил их взглядом и видел, как мужички расселись по машинам... По разным...
Понятно... Местные таксисты "пробивали" на предмет конкуренции. И если бы Скопцов погнался за легким рублем, то отъехали бы немного от аэропорта, в темноту, да вчетвером замесили бы его в тесто. Побили бы стекла машины, порезали колеса... Чтобы неповадно было... А следующий за четверкой на своей тачке друган подхватил бы "группу разбора" и доставил назад, на стоянку...
"Вот же суки!" – беззлобно ухмыльнулся Скопцов. Мафия, конечно... Но они не беспределят, как те, в правительстве... Просто стараются выжить, не подпуская посторонних к своей кормушке.
Василий взглянул на часы. Время "Ч" приближалось. Так же, как и летящий сейчас из Москвы самолет. Значит, пора идти в здание аэровокзала...
Василий заглушил двигатель машины, выбрался из салона. С заднего сиденья вытащил небольшой картонный плакатик, на котором одна знакомая – и в свое время весьма близко – учительница иностранных языков нарисовала черной тушью по-немецки: "Иоганн Бергман".
Запирая автомобиль, Скопцов думал о том, насколько идиотский вид он будет иметь с этим плакатиком в руках...
3
– ...Тише, бля!.. – Сова настороженно огляделся по сторонам. – Фули ты гремишь, как ненормальный! Ща кто-нибудь из соседей спалит нас!..
Горыныч, белобрысый худенький малый, больше похожий на мальчишку-школьника, чем на "откинувшегося" со "строгача" бывалого зэка, оглянулся на двери квартир, находящихся сбоку и за спиной. Тишина... Дверные "глазки" они сразу же, как поднялись на площадку, заклеили обрывками фольги от сигаретных пачек.
– Не-е... – прошептал Горыныч. – Все нормально... Тишина...
– Ладно... – Сова взял протянутую ему фомку и начал медленно и осторожно вставлять ее в узкую щель между косяком и дверью...
...Встреча освободившегося зэка прошла, можно сказать, на высшем уровне. К КПП колонии подкатили с шиком, на иномарке-такси угольно-черного цвета.
Вышедший из машины Сова демонстративно, на глазах стоящих на КПП охранников, обнял освободившегося друга. Стоящие рядом с мужчинами Люда и Нина, невысокая пухленькая блондинка, под аккомпанемент своего визга выстрелили вверх пробкой из бутылки шампанского.
Сам виновник торжества растерянно вертел головой – воздух свободы пьянил покруче любого шампанского...
– Давай, брателла, падай в тачку, – по-хозяйски уверенно распорядился Сова, выпив свою порцию шипучего напитка, игравшего в хрустальном бокале... Кстати, эти бокалы были взяты из запасов Альбины Трофимовны. И, разумеется, без разрешения. И сама Люда, и ее возлюбленный как-то пренебрегли такими условностями.
Все еще растерянный Димка забрался в машину, на заднее сиденье. Слева от него оказалась Люда, справа – Нина. Женские улыбки, щекочущий ноздри аромат духов, обтянутые черным капроном округлые аппетитные коленки... Последний раз Горыныч видел настоящих, живых девушек семь лет назад...
Димка Ужаков родом был, как и Сова, с Урала. "Подсел" еще по "малолетке", в шестнадцать. В групповой драке толпа на толпу ткнул ножом в живот своего противника. Лезвие ножа было не особенно чистым, раненый в больницу сразу не обратился – вроде как неплохо себя чувствовал... В результате – перитонит и смерть...
"Малолетка"... Потом, по достижении совершеннолетия, поднялся на "взросляк". Примкнул к "отрицалову", отказывался от работы, постоянно нарушал режим содержания. Даже удостоился вполне приличного погоняла – Горыныч... Ну, ассоциативная цепочка довольно проста: Ужаков – уж – змея – змей – Горыныч...
Но, несмотря ни на что, особым авторитетом в среде общения не пользовался. Зэки с уважением относятся к людям умным и рассудительным, способным на словах решить любую возникшую проблему.
А в поведении Горыныча было больше показушничества, истерики, психопатии... Такие типы частенько становятся непредсказуемы в поступках и их опасаются. Не в том смысле, что они способны на жестокую расправу, а в том, что они могут втянуть в какой-нибудь "блудняк" все свое окружение...
Единственный человек, с которым более или менее близко сошелся Ужаков, был Сова. Сыграл свою роль признак землячества. Ну а кроме того, оба они занимали несколько похожее положение. Вроде бы и в "отрицалове", но в то же время далеко от верхушки лагерной иерархии...
И вот теперь оба оказались на свободе. Ни тот, ни другой не собирались возвращаться домой, на Урал. Нечего там делать "деловому" пацану... Городки, из которых оба "садились", слишком маленькие. А здесь – огромный город, почти миллионное население. Намного легче затеряться. Тем более что ни Сова, ни Горыныч не собирались жить честно...
В квартире Горной, которую Сова уже про себя называл своей, ждал роскошно накрытый стол. Опять шампанское, водка, на закуску – икра и другие деликатесы. Дешевый шик...
Впрочем, неискушенному в вольной жизни Димке это показалось верхом совершенства.
– Ну, блин, спасибо, братуха! – Растроганный подобным вниманием к своей персоне, до которой никогда и никому не было дела, он обнял Сову.
– Да че там!.. – Тот был доволен произведенным эффектом. – Для братана... Давай за стол! Отметим твое возвращение в вольную жизнь!..
Ну а дальше – все, как и следовало ожидать... Обычная безыскусная пьянка, где само представление о веселье заменяется количеством выпитого...
"Гвоздь программы" – блондинистая Нина – пила наравне с мужчинами. Да и ее подруга, Люда, не отставала... Вся компания быстро хмелела... Люда начала ластиться к сидящему рядом с ней Сове, Нина пока что только дарила "откинувшемуся" Димке многообещающие взгляды...
...Праздник продолжался три дня. Единственная из всех имевшая постоянную работу Люда позвонила в больницу и сказалась нездоровой. А потом понеслось... Выпивка, закуска, секс... Песни и танцы... Ну, а через три дня небольшая зарплата Люды полностью закончилась. У Совы, Горыныча и Нины денег вообще не было.
Неопохмеленные собутыльники заторможенно бродили по квартире, которую за эти дни успели изрядно загадить, и не знали, куда себя девать.
– Ща че-нибудь придумаем! – решил Сова и полез в кладовку. Минут десять чем-то там гремел, потом выбрался. На губах его была торжествующая улыбка, а в руках он держал черный изогнутый гвоздодер. Уж бог его знает, для чего он понадобился одинокой старухе...
– Вот оно! – взмахнул Сова гвоздодером. – Классный "фомич"!
– И что с того? – не понял сразу Горыныч. – На кой эта железяка?
– Ты че?! – удивился Сова. – Ща пойдем, какую-нибудь хату побогаче подломим – и все дела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93