И наш директор Юра поехал к ним в офис на Таганку, отвез билет, но передал не в руки, а положил на стол. Мы и не думали даже, что они приедут.
Презентация проходит замечательно, весело, все поют, танцуют, пьют, закусывают, и тут появляются Алла Борисовна и Филипп Киркоров с цветами. И дружно нас поздравляют. Мы, елки-палки, растерялись: как же так, никто и не предполагал, что такое может быть!
Алла Борисовна до конца сидела на презентации, а на следующий день позвонила нам и сказала:
— Ребята, приглашаю вас участвовать в «Рождественских встречах».
Это было просто чудом. О таком мы и мечтать не могли. Но потом, конечно, обрадовались, прыгали от счастья. Ну, во-первых, потому что «Рождественские встречи» очень престижны. А во-вторых, мы же никогда с Пугачевой не работали, только слышали, какой она замечательный человек.
И вот начались репетиции. Они были неповторимыми. Следить за Пугачевой, ее работой с исполнителями — уже школа. И удовольствие. Гарик Сукачев, приехавший на третий день репетиции, сидел несколько часов с нами, смотрел все и сказал:
— Это просто праздник!
Я впервые увидел эту женщину так близко и не поющей перед зрителями, а работающей. В ней был неиссякаемый заряд энергии. Она занималась всем на сцене: и светом, и звуком, и, конечно, постановкой. Трудно понять, как ее на все хватает, как она может со всем справляться одна, быть единой в десяти лицах. Памятник при жизни надо ставить таким людям.
Наша группа занимается молодежной танцевальной музыкой. Когда мы начали репетировать с Пугачевой, сразу поняли: она не только слышит музыку, она видит ее. Это особый дар. Еще она, как приемник, воспринимает все, что исходит от артиста, — его настроение и даже желания.
Она внимательно прослушала нашу песню «Чача», которую мы собирались спеть на «Встречах», и сказала:
— У вас, Шао-Бао, все нормально, но петь будете с балетом «Тодес». Я им займусь отдельно.
И так получилось, что и дальше мы репетировали порознь и встретились с «Тодесом» уже непосредственно перед самым выступлением. Волновались, конечно, тем более что нас поставили первым номером — мы открывали программу.
Вышли на сцену, сходим по подиуму вниз вместе с «Тодесом». Мы поем, они танцуют, а за нашей спиной — карнавал, конфетти. Впечатление — бешеное. И представьте, все у нас прошло гладко. Ну разве что ножки кому-то немножко оттоптали. Но это от волнения.
За кулисами — никакой нервозности, страха, все общались охотно, улыбались, хлопали друг друга по плечу. Как одна семья.
И какой успех «Встреч» был у зрителей! На Рождество, по-моему, вся страна сидела у телевизоров и смотрела программы Аллы Борисовны. Я помню, как мама, папа и я получали наслаждение от этого зрелища. Я и думать никогда не мог, что сам выступлю там. А наша группа стала потом чуть ли не завсегдатаем «Рождественских встреч».
А на репетициях случалось немало забавного. Помню, пришел Децл на репетицию, весь заросший, нечесаный, в брюках необъятных размеров, больших кроссовках — и все разного цвета. Наши все засмеялись, а Алла Борисовна спрашивает:
— Мальчик, ты кто? Как ты сюда попал?!
Потом она начала перекличку:
— Витас здесь? — спрашивает.
Рядом поднимается парень — по-моему, никто не знал, что это Витас.
— Слушай, а ты действительно берешь эту ноту? — интересуется она.
Витас кивает.
— Ну а можешь сейчас?
Он как дал! Все легли. Это такая высокая нота — заблудиться можно!
Мы благодарны Алле Борисовне, что «Встречи» сказались на всей нашей работе. На них родилась одна из наших хитовых песен — «Хочется русского». Мы ее написали после песенного мюзикла, что поставила Пугачева. Там был эпизод народного карнавала с ложечниками, трещотками, ряжеными, и мы пели и плясали в косоворотках и сапожках. И наша песня получилась очень веселой.
Александр Маршал: этим я обязан ей
Для того чтобы попасть на Запад, нужно, чтобы нашелся человек, который захочет на тебе заработать. Нам, «Парку Горького», повезло — продюсер, послушав наши записи, решил: «А что, сейчас, когда такой интерес к Горбачеву, нужно сделать этим ребяткам компакт на английском, он пойдет, и можно будет получить неплохие денежки!»
Мы приехали в Калифорнию, сделали записи, встретили их успешно, и мы зависли в Америке на десять лет. Единственный раз, когда за эти годы мы появились в Москве, пришелся на апрель 1989-го. Мы в Лос-Анджелесе, городе-герое, где круглый год тепло, красиво и здорово. И вдруг телефонный звонок:
— Ребята, вы не хотели бы приехать в Москву и выступить на концерте, посвященном дню рождения Аллы Пугачевой? У нее небольшой юбилей.
Мы говорим:
— Хотим! Но что для этого нужно? Спеть песню?
— Да. Выберите что-нибудь из Высоцкого.
Я обрадовался. У меня в жизни с ней многое связано. С детства я ценил ее записи наравне с «Лед дзепелин» или «Дип перпл». Такое вот сочетание. А личности Высоцкого и Пугачевой для меня равновеликие по многим параметрам, и их песни я знал наизусть. Эти личности я возьму с собой в могилу, не расстанусь с ними до конца жизни. И вот тогда, после звонка из Москвы, стал думать, как соединить их. Говорю Леше Белову:
— Помнишь песню «Я несла свою беду, по весеннему по льду»? Давай ее сделаем для юбилейного концерта!
Он на дыбы:
— Как мы сделаем?! Мы же — рок, мы — ежкин тузик, мы же блин да колосс?
Я настоял на своем, мы переложили песню на две гитары, немного подправив мелодию и чуть-чуть слова. Вместо «Я несла свою беду» я пел «Ты несла...». Удалось сделать такой крутой замес.
Я думаю, тот день выступления на юбилее стал отправной точкой наших отношений. Внешне вроде бы ничего не изменилось: спели и уехали. Но она тогда спросила:
— Ну что ты там делаешь?
— Делаю то же самое, что все американцы, — отвечаю. — Плачу налоги, живу правильной жизнью. У нас в Лос-Анджелесе приличный контракт, проблем с языком нет.
— Езжай домой, в Россию.
— Зачем? Ну хорошо. Приехал, а дальше что?
Она ничего больше не сказала, но этот разговор запал мне. Я понял: в Америке мне тяжело. Повторяю, не из-за языка — с ним все в порядке. Как бы я хорошо ни пел, на самом деле я пел не свою жизнь и не жизнь своих друзей, а чужую, американскую. Я пел о проблемах, которые их касаются, а не меня. Но ведь искусство певца, по-моему, заключается прежде всего в том, что мы должны трогать струны жизни, которой сами принадлежим.
И вот четыре года назад она сама мне позвонила в Штаты:
— Ты не хотел бы выступить в «Рождественских встречах»?
Я даже сразу не понял, что происходит, как такой человек может мне звонить. Да что бы там ни было, какие угодно проблемы ни стояли бы, работать с Аллой Борисовной — счастье для любого артиста на этой земле. Вплоть до Майкла Джексона, уверен.
Я приехал. Она спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Презентация проходит замечательно, весело, все поют, танцуют, пьют, закусывают, и тут появляются Алла Борисовна и Филипп Киркоров с цветами. И дружно нас поздравляют. Мы, елки-палки, растерялись: как же так, никто и не предполагал, что такое может быть!
Алла Борисовна до конца сидела на презентации, а на следующий день позвонила нам и сказала:
— Ребята, приглашаю вас участвовать в «Рождественских встречах».
Это было просто чудом. О таком мы и мечтать не могли. Но потом, конечно, обрадовались, прыгали от счастья. Ну, во-первых, потому что «Рождественские встречи» очень престижны. А во-вторых, мы же никогда с Пугачевой не работали, только слышали, какой она замечательный человек.
И вот начались репетиции. Они были неповторимыми. Следить за Пугачевой, ее работой с исполнителями — уже школа. И удовольствие. Гарик Сукачев, приехавший на третий день репетиции, сидел несколько часов с нами, смотрел все и сказал:
— Это просто праздник!
Я впервые увидел эту женщину так близко и не поющей перед зрителями, а работающей. В ней был неиссякаемый заряд энергии. Она занималась всем на сцене: и светом, и звуком, и, конечно, постановкой. Трудно понять, как ее на все хватает, как она может со всем справляться одна, быть единой в десяти лицах. Памятник при жизни надо ставить таким людям.
Наша группа занимается молодежной танцевальной музыкой. Когда мы начали репетировать с Пугачевой, сразу поняли: она не только слышит музыку, она видит ее. Это особый дар. Еще она, как приемник, воспринимает все, что исходит от артиста, — его настроение и даже желания.
Она внимательно прослушала нашу песню «Чача», которую мы собирались спеть на «Встречах», и сказала:
— У вас, Шао-Бао, все нормально, но петь будете с балетом «Тодес». Я им займусь отдельно.
И так получилось, что и дальше мы репетировали порознь и встретились с «Тодесом» уже непосредственно перед самым выступлением. Волновались, конечно, тем более что нас поставили первым номером — мы открывали программу.
Вышли на сцену, сходим по подиуму вниз вместе с «Тодесом». Мы поем, они танцуют, а за нашей спиной — карнавал, конфетти. Впечатление — бешеное. И представьте, все у нас прошло гладко. Ну разве что ножки кому-то немножко оттоптали. Но это от волнения.
За кулисами — никакой нервозности, страха, все общались охотно, улыбались, хлопали друг друга по плечу. Как одна семья.
И какой успех «Встреч» был у зрителей! На Рождество, по-моему, вся страна сидела у телевизоров и смотрела программы Аллы Борисовны. Я помню, как мама, папа и я получали наслаждение от этого зрелища. Я и думать никогда не мог, что сам выступлю там. А наша группа стала потом чуть ли не завсегдатаем «Рождественских встреч».
А на репетициях случалось немало забавного. Помню, пришел Децл на репетицию, весь заросший, нечесаный, в брюках необъятных размеров, больших кроссовках — и все разного цвета. Наши все засмеялись, а Алла Борисовна спрашивает:
— Мальчик, ты кто? Как ты сюда попал?!
Потом она начала перекличку:
— Витас здесь? — спрашивает.
Рядом поднимается парень — по-моему, никто не знал, что это Витас.
— Слушай, а ты действительно берешь эту ноту? — интересуется она.
Витас кивает.
— Ну а можешь сейчас?
Он как дал! Все легли. Это такая высокая нота — заблудиться можно!
Мы благодарны Алле Борисовне, что «Встречи» сказались на всей нашей работе. На них родилась одна из наших хитовых песен — «Хочется русского». Мы ее написали после песенного мюзикла, что поставила Пугачева. Там был эпизод народного карнавала с ложечниками, трещотками, ряжеными, и мы пели и плясали в косоворотках и сапожках. И наша песня получилась очень веселой.
Александр Маршал: этим я обязан ей
Для того чтобы попасть на Запад, нужно, чтобы нашелся человек, который захочет на тебе заработать. Нам, «Парку Горького», повезло — продюсер, послушав наши записи, решил: «А что, сейчас, когда такой интерес к Горбачеву, нужно сделать этим ребяткам компакт на английском, он пойдет, и можно будет получить неплохие денежки!»
Мы приехали в Калифорнию, сделали записи, встретили их успешно, и мы зависли в Америке на десять лет. Единственный раз, когда за эти годы мы появились в Москве, пришелся на апрель 1989-го. Мы в Лос-Анджелесе, городе-герое, где круглый год тепло, красиво и здорово. И вдруг телефонный звонок:
— Ребята, вы не хотели бы приехать в Москву и выступить на концерте, посвященном дню рождения Аллы Пугачевой? У нее небольшой юбилей.
Мы говорим:
— Хотим! Но что для этого нужно? Спеть песню?
— Да. Выберите что-нибудь из Высоцкого.
Я обрадовался. У меня в жизни с ней многое связано. С детства я ценил ее записи наравне с «Лед дзепелин» или «Дип перпл». Такое вот сочетание. А личности Высоцкого и Пугачевой для меня равновеликие по многим параметрам, и их песни я знал наизусть. Эти личности я возьму с собой в могилу, не расстанусь с ними до конца жизни. И вот тогда, после звонка из Москвы, стал думать, как соединить их. Говорю Леше Белову:
— Помнишь песню «Я несла свою беду, по весеннему по льду»? Давай ее сделаем для юбилейного концерта!
Он на дыбы:
— Как мы сделаем?! Мы же — рок, мы — ежкин тузик, мы же блин да колосс?
Я настоял на своем, мы переложили песню на две гитары, немного подправив мелодию и чуть-чуть слова. Вместо «Я несла свою беду» я пел «Ты несла...». Удалось сделать такой крутой замес.
Я думаю, тот день выступления на юбилее стал отправной точкой наших отношений. Внешне вроде бы ничего не изменилось: спели и уехали. Но она тогда спросила:
— Ну что ты там делаешь?
— Делаю то же самое, что все американцы, — отвечаю. — Плачу налоги, живу правильной жизнью. У нас в Лос-Анджелесе приличный контракт, проблем с языком нет.
— Езжай домой, в Россию.
— Зачем? Ну хорошо. Приехал, а дальше что?
Она ничего больше не сказала, но этот разговор запал мне. Я понял: в Америке мне тяжело. Повторяю, не из-за языка — с ним все в порядке. Как бы я хорошо ни пел, на самом деле я пел не свою жизнь и не жизнь своих друзей, а чужую, американскую. Я пел о проблемах, которые их касаются, а не меня. Но ведь искусство певца, по-моему, заключается прежде всего в том, что мы должны трогать струны жизни, которой сами принадлежим.
И вот четыре года назад она сама мне позвонила в Штаты:
— Ты не хотел бы выступить в «Рождественских встречах»?
Я даже сразу не понял, что происходит, как такой человек может мне звонить. Да что бы там ни было, какие угодно проблемы ни стояли бы, работать с Аллой Борисовной — счастье для любого артиста на этой земле. Вплоть до Майкла Джексона, уверен.
Я приехал. Она спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48