Если передачу перехватят – всем пятерым конец. Если Мазендарян не поверит Рассольникову – всем пятерым конец. Если начальство не даст глиссер– всем пятерым конец… Археологу стало не по себе от таких мыслей, и он громогласно объявил:
– Уверен: съемочная группа уже мчит в космопорт. – Уверенности не было ни малейшей.
Муравейник только покачал головой.
Теперь время работало на них, и надо было решать все отложенные на потом вопросы.
– Что будем делать с Кребдюшином? – осведомился Платон. – Предлагаю оставить его тут. Он сможет встретиться со своими нанимателями, и они заплатят ему по счетам. Щедро заплатят.
– Разумно, – согласился Непейвода. – Отведем полукровку в кают-компанию, а гриба позовем на мостик – ждать осталось недолго. Да и с комендантом надо решать. Пора.
Когда напарники вошли в кубрик, где содержались пленники, оказалось, что Кребдюшину плохо. Он обвис в эластичных путах, уронил голову на грудь. Сандерсон с опаской поглядывал на соседа. Их разделяли метров пять. Оба были крепко привязаны к титанитовым скобам обшивки. И за ними внимательно следили датчики движения.
– Что с тобой? – спросил Платон полукровку, тронув за плечо. Голова пленного мотнулась. Он не ответил.
Двунадесятый Дом поднял ему веко и посмотрел зрачок, пощупал пульс и констатировал:
– Без сознания. Но скорее жив, чем мертв.
– Что с ним происходит? – спросил археолог лейб-коммодора.
– Корчился, мычал, требовал врача, а потом скис. Чем вы его накачали?
– Боюсь, он приболел…– раздумчиво произнес Дом, достал из стоящей на полу сумки кибердиагноста и пристроил на плече Креб-дюшина. Развязывать больного он не стал.
Пока Автомедик сканировал полукровку, Платон обратился к Сан-дерсону:
– А с тобой что прикажешь делать, комендант? Сам-то ты чего хочешь? Вернешься в Карантин? Или решил уйти в отставку?
– Вы меня отпустите? – подняв голову, спросил лейб-коммодор.
– За нами должок, – буркнул Непейвода.
На лице Сандерсона возникло мечтательное выражение.
– Я хотел бы сменить внешность, получить новые документы и начать другую жизнь.
Напарники были слегка озадачены таким поворотом. Они переглянулись, затем муравейник сморщил лицо, будто жевал лимон, и процедил:
– Так и быть…
Бывший комендант пытался спрятать улыбку, а она упрямо вылезала на лицо. Полукровка тем временем очнулся, обвел мутным взором кубрик и застонал.
– Сильнейшая интоксикация, – мягким, врачебным голосом объявил кибердиагност. – Генезис пока не ясен – незнакомый тип организма. Придется очищать ткани, менять кровь. Дело долгое и кропотливое. Нужен стационар.
– Стационара не будет, – заявил Двунадесятый Дом. – Делай, что можешь.
– Делаю, – беспомощно ответил Автомедик. В дверях кубрика показался гриб, медленно перевалил порог. Шляпка покрылась множеством струпьев, бахрома почернела и осклизла. На ножке возникли бурые узлы, из которых что-то сочилось. За грибом по полу тянулись липкие нити. Похоже, срок жизни автономного плодового тела подходит к концу. Это мицелий живет тысячелетия, а его дети недолговечны.
– Что вы собираетесь с ним делать? – проскрипел гриб.
– Подлечим, а потом оставим здесь… Мы освобождаем тебя от всяких обязательств перед Кребдюшином, и можешь катиться на все четыре стороны. Хочешь, доставим тебя на родину?
– Вы должны отправить его домой, – прокаркал гриб и закашлялся, роняя на пол ошметки шляпочных пластинок.
– Мы никому ничего не должны! – разозлился Непейвода.
– Вы не понимаете, – упорствовал гриб. – Он уже был болен, когда напал на вас. А сейчас он умирает. Его надо отвезти домой. Там его вылечат… или похоронят.
– Да ты как будто нам грозишь, – пробормотал Платон. – А если мы не согласимся?
– Вы можете меня убить! – прокаркал гриб, выпрямившись во весь рост. По его шляпке от напряжения пошли трещины. – Я свое дело сделал. Пусть я погибну – Мицелий торжествует! Я могу уйти со спокойной совестью. Я – всего лишь плодовое тело, каких триллионы. Наша задача – нести споры по Галактике, распространять Великий Мицелий на новые миры. Наша жизнь сама по себе ничего не значит. В отличие от многих, я выполнил свое предназначение. Я доволен.
– Ты хочешь сказать, что…– археолог не договорил. Волосы у него встали дыбом.
Сандерсон, как видно, тоже сообразил, что к чему, и побледнел.
– Почему я так долго терпел это ничтожество? – скрипуче спросил гриб и сам же ответил: –Я выполнял свою миссию и ждал. Сейчас Кребдюшин превратился в ходячий инкубатор спор. Он больше не живет самостоятельно, эта споры живут в нем, заставляют его передвигать ноги, пить и есть.
– А мы?!
– Вы тоже кое-что впитали через дыхание. Кха-кха-кха!
Напарники впервые увидели, как гриб смеется. Дергаясь, он терял кусочки своего дряблого тела.
– Мы можем сжечь полукровку вместе с проросшими спорами, – решительно заговорил Дом. – А из себя попытаемся их вытравить. Есть множество способов лечения грибковых заболеваний.
– Наши споры трудно убить – они умеют защищаться. Я сам вылечу вас – прямо здесь, если вы дадите мне слово…– Гриб устал и говорил едва слышно. – Обещайте, что не будете уничтожать тело полукровки и доставите его по назначению, и я…– Он страшно закашлялся.
Платон подумал, что гриб в любую минуту сам может помереть.
– Мицелий должен прорасти…– поборов кашель, проскрипел гриб. – Любой ценой… Вы же хотите спасти личинки Цариц… Вы должны меня понять…
И Непейвода его понял.
Радары на тральщике не работали. В распоряжении напарников были только собственные глаза и прекрасный цейссовский фотоумножитель. Так что им приходилось болтаться в скафандре около «Поскребыша-113», привязавшись фалом к скобе обшивки. Дежурили по очереди.
От напряженного разглядывания пустоты у Рассольникова глаза саднило – словно туда песка сыпанули. Незадолго до конца вахты он обнаружил, что километрах в ста от тральщика возник корабль. Слишком большой для глиссера «Си-Эн-Эн».
Платон прибавил увеличение. Корабль был военный, и он осторожно приближался к тральщику. Вскоре археолог уже мог разглядеть, что это фрегат, обросший огневыми башнями, как пароходное дно – ракушками. Фрегат «Грохотун-44» из ударной эскадры термопсисов. Он прочесывал вместе с другими кораблями эскадры ближайшие к Тиугальбе сектора Галактики и по случайности выскочил из подпространства неподалеку от «Поскребыша-112». Кто-то рано или поздно должен был обнаружить застрявший здесь дохлый тральщик.
– Твои «дружки» пожаловали, – по рации сообщил Платон Двунадесятому Дому. – Эх, надо было мин накидать!..
– Они предупредили, чтоб мы не дергались. Можем послать им навстречу шлюпку.
– У нас кому-то жить надоело?
– Гриб вызвался. Ему остался день или два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93