Но нет сомнения в том, что личность самого дона Себастьяна и его устремления сыграли в этом огромную роль. Все изъяны воспитания, наложившиеся на причудливый склад его натуры, нелады с бабкой, доной Катариной, неудачи матримониальных планов, желание поразить мир доблестью и отвагой – все это слилось в единую мечту об африканском военном походе, мечту, осуществление которой должно было поставить Себастьяна в один ряд с самыми выдающимися государями Лузитанского королевства.
Уже в 1571 г. под влиянием успехов Лушна де Атаиде Себастьян вознамерился отправиться на подвиги в Индию, и от этого его смог отговорить лишь дядя – старый кардинал Энрике.
Цель африканского предприятия была грандиозна, хотя и неопределенна: расширить границы Португалии, основать великую империю на севере Африки, победами католического войска противодействовать успехам гугенотов и лютеран. Мысленно Себастьян из государя второй половины XVI в., которому надлежало быть проницательным и дальновидным, перевоплотился в паладина рыцарских романов.
На некоторое время Себастьяна отвлекла идея антитурецкой Лиги, но перспектива делить славу с другими полководцами и не иметь возможности единолично влиять на ход событий заставила его отказаться от этих намерений и вновь обратиться к подготовке африканского похода. Впервые Себастьян побывал в Марокко в 1574 г. Раздосадованный неполадками, возникшими в этой первой очень плохо подготовленной экспедиции, король лично отредактировал представленную ему реляцию о походе. Этот документ рисует потомкам живой портрет дона Себастьяна, являя тщеславие в поведении, немалую самонадеянность в области военных знаний и мореходного дела, демонстрирует самолюбивого и гордого человека, мало способного отвлечься от собственной личности при изложении дела. Возвратясь, он активно продолжал готовить новую экспедицию, приближая будущие трагические события.
После возвращения короля из Танжера искушенные придворные мгновенно отметили, что благоволение Себастьяна снискали четыре кавалейру, особенно воодушевленные идеями короля и с энтузиазмом принимавшие его замыслы и предприятия. Это, надо полагать, сильно отличалось от точки зрения прежнего ближайшего окружения, у которого африканские прожекты короля не встречали поддержки. Теперь вопрос был решен.
Готовясь к африканскому походу, Себастьян объявил о решительном намерении связать себя наконец узами брака. Это было не безразлично для судеб королевства, ибо касалось престолонаследия. В супруги предполагалось взять испанскую инфанту. В Мадрид с миссией был отправлен Педру де Алкасова. Встречаясь и ведя переговоры с герцогом Альбой, он и не подозревал, что говорит с человеком, который спустя несколько лет после гибели дона Себастьяна войдет во главе войска в Португалию и покорит ее испанской короне. Кроме матримониальных дел на переговорах обсуждалась и возможность войны в Африке. Филипп II согласился встретиться с Себастьяном в Гуадалупе.
К этому времени Себастьяну исполнилось 22 года. Современники так описывают его: среднего роста, физически очень сильный, он мог легко обуздать коня, прекрасно владел боевым копьем. При ходьбе он слегка прихрамывал, едва заметно отклоняясь корпусом в левую сторону, однако, таким образом, что это не уродовало ни его облика, ни походки. Несмотря на тяжелую болезнь, перенесенную в детстве, внешне Себастьян производил впечатление вполне здорового человека, в избытке наделенного силой, иногда доходившей до грубости. Голубоглазый, с рыжеватыми волосами, он имел обычно вид не только серьезный, но преимущественно горделивый, даже заносчивый. Он был человеком, не привыкшим и не умевшим скрывать свои привязанности и антипатии. Всем поведением и внешним видом он демонстрировал наличие австрийской крови в жилах потомка португальских монархов. Привыкнув с малых лет подчинять себе окружающих, не встречая преград своему стремлению к господству, он, по свидетельствам, был убежден в том, что предназначен судьбой к высоким деяниям, которые сделают бессмертным его имя.
Таким предстал король Себастьян перед Филиппом II. На встрече в Гуадалупе испанский король согласился предоставить Португалии помощь, но только для военных действий на побережье Африки, и войско в 15 тыс. солдат, в том числе 6 тыс. немцев и 2 тыс. итальянцев, которое должен был оплатить Себастьян, и 5 тыс. испанцев, за которых платит Филипп, а также всяческое снабжение и снаряжение войск. Эта помощь могла быть оказана лишь в том случае, если не возникнет опасности со стороны турок или где-либо еще во владениях испанского короля.
Кроме того Себастьяну была обещана рука инфанты доньи Исабель по достижении ею брачного возраста.
Возможно, что именно эта обнадежившая Себастьяна встреча в Гуадалупе стала роковой в его судьбе. Испанскому королю приписывают фразу, якобы оброненную им вслед удалявшемуся Себастьяну: «Если он победит – мы приобретем славного зятя, если будет побежден – королевство». Трудно судить о подлинных чувствах Филиппа II, но не стоит искать в нем корыстные устремления в отношении португальского королевства. Есть свидетельства, что Филипп был озабочен тем, как бы отговорить племянника от задуманной авантюры. Но после торжественного возвращения Себастьяна в Лиссабон со всех сторон только и слышалось о будущих победах короля над неверными и африканских завоеваниях.
Снаряжение экспедиции требовало огромных средств. По договору с папой Григорием XIII для подготовки экспедиции, объявленной крестовым походом, королю была передана в 1576 г. треть всех доходов церкви в Португалии, хотя это вызвало возражения клира, считавшего, что африканская война вызвана не необходимостью, а прихотью короля. О протестах народа по поводу сбора этих средств ничего не известно, хотя Себастьян приказал провести перепись всего недвижимого имущества, забрал деньги из фонда сирот, выкупные деньги, ввел новые налоги. У прелатов, знати, коммерсантов и крупнейших городов король требовал «добровольных» взносов.
Ввиду недостатка денег Себастьян сделал крупный иностранный заем у Конрада Ротта из Аугсбурга – 400 тыс. крузаду на условиях 8 %. Большая сумма была получена и от «новых христиан», которые после долгих переговоров согласились дать заем в 240 тыс. крузаду в обмен на десятилетнюю отсрочку конфискации имущества осужденных инквизицией.
Бывший регент кардинал Энрике был весьма недоволен действиями племянника и жаловался в Рим, но безуспешно.
Мысль о том, что ресурсы Португалии ныне явно недостаточны для ведения такой заморской войны, не могла остановить Себастьяна.
Ускорила экспедицию необходимость оказать помощь бывшему берберскому султану Мулай Мухаммад аль-Му-таваккилю, известному европейцам как Шариф, лишенному в 1575 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43