Две почти догоревшие свечи освещали его морщинистое лицо снизу, придавая ему зловещее выражение.
– В чем дело, дорогая? У вас другие планы на Новый год?
– Нет, просто… – Ей хотелось крикнуть: «Оставьте нас в покое!», но вместо этого она выразила сомнение насчет того, сможет ли найти няню:
– Сделать это на праздник будет сложно.
Дункан рассмеялся:
– Снова няни! Иногда мне кажется, что они покоряют весь мир.
– Покоряют? – возразил Майлз. – Да они уже покорили. Но у нас еще есть время, и я уверен – мы сможет раздобыть няню среди студентов университета, если не сможет придти наша Анжелотти.
– Хорошо. Итак, решено. Будет много шампанского, икры и музыки. Гарантирую прекрасный отдых. Что ж, ужин чертовски удачен – не боюсь в этом признаться. Вероятно, вы уже заметили, что я не в ладах со скромностью.
«Если ты хороший пастух, смело играй на своей дудке» такова моя поговорка. Ибо никто не сыграет на ней лучше тебя – верно?
* * *
После ухода гостя, Майлз набросился на жену:
– Что это на тебя, черт побери, нашло? Она мыла посуду в маленькой раковине.
– Не думаю, чтобы на меня что-то нашло.
– Перестань. За весь вечер ты и пары слов не сказала. И явно дала понять, что не желаешь идти к нему на Новый год – у тебя это будто на лбу выжжено. В чем дело?
Пола осторожно сложила тарелки Веджвудского сервиза, оставшегося от бабушки.
– Просто я не понимаю, чего он добивается, и меня это беспокоит, – Кто говорит, будто он чего-то добивается?
– Я. Я не верю, что человек с положением Дункана Эли вдруг может заинтересоваться людьми нашего типа. Это бессмыслица!
– А тебе не приходило в голову, что мы могли ему понравиться?
– С какой стати? Мы вдвое моложе, более того – мы ничтожества. Для чего приглашать нас в свое маленькое очаровательное общество знаменитостей и всячески ублажать? Ты слышал, как он проповедовал эгоизм…
– Он сказал: «Первая обязанность – перед самим собой».
– Это означает эгоистичность. Он – эгоист, хотя и пытается как-то маскироваться. Так почему же ему выгодно нас ублажать? Не верю, что из-за нашего остроумия, обаяния, таланта и прочих достоинств. Ведь по сути дела, мы не настолько обаятельны. И зачем он нас изучает? А именно этим он и занимается, задавая миллионы вопросов и буквально залезая в ящики стола. Зачем?
– Потому что знает, что у нас – ключ к секретному пентагоновскому шифру.
– Перестань шутить!
– Перестань сама. Он симпатизирует нам, вот и все! Для чего поднимать суматоху?
Подойдя к Майлзу, Пола положила ему на плечи руки.
– Эй, у тебя мокрые ладони…
– Знаю. Все равно, поцелуй меня.
Он повиновался. Она уселась к нему на колени.
– Извини. Может, я и создаю суматоху из ничего. Но у меня от него мурашки бегают.
– Мурашки и Дункан эли – несовместимы.
– Для меня – напротив.
– Ладно, пусть будут мурашки. Он – Дракула. И хочет крови.
– Если брать в расчет его болтовню о предпочтении секса в романах, возможно, он хочет заполучить наши тела. Мое или твое.
– Вижу он совсем задурил тебе голову, – тихо присвистнул Майлз.
– По крайней мере, в этом случае все бы прояснилось, не так ли?
– Допустим, он охотится за тобой, но при чем здесь я? Ха-ха. У Дункана была репутация одного из самых бойких юбочников. Может, сейчас он уже растерял свою прыть, но все еще любит девушек.
– Ну хорошо, а как насчет Роксанны? Держу пари, она не прочь заманить тебя в свои сети.
– Выглядит заманчиво.
– Майлз!
– Брось. Ты знаешь, что я не юбочник. Вдобавок, если понадобится любовник, то бегать за ним не придется. Ведь она не лишена некоторой привлекательности…
– Знаю. Именно это и заставляет меня нервничать.
– Не стоит. Они всего лишь обычные приветливые люди – и точка. Такие типы все еще встречаются, даже в Нью-Йорке.
Пола слезла с его коленей и вернулась к раковине.
– Все же мне бы хотелось, чтобы они оставили нас в покое, кроме того, ты отвлекаешься от романа ежедневными упражнениями на рояле.
– Не так уж много я упражняюсь.
– Майлз, вспомни! Я – Пола. Пола, которая все видит.
И приходя домой, находит на пианино пепельницу, забитую сигаретными окурками, причем пепельница у пишущей машинки – пуста, словно карман нищего. Мы достаточно поиграли в бирюльки на прошлой неделе, не закончить ли на этой? Роман гораздо важнее вашей игры дуэтом с Дунканом Эли.
Майлз помрачнел, как обычно, когда речь заходила о его самодисциплине.
– Ну, а если он познакомит меня с Сиднеем Рэймонтом? Разве это менее важно?
Нет, если у тебя не будет готового романа, чтобы показать ему. Господин Рэймонт не станет печатать шестнадцать глав.
Оба помолчали; Пола продолжала управляться с посудой, а Майлз погрузился в раздумье. Ей не хотелось пенять ему за неоконченную работу, но она чувствовала, что в данный момент это оправдано. Через пару минут Майлз стряхнул с себя грусть и, подойдя к раковине, обнял жену.
– Не беспокойся. Старая муза уже бьет копытом. На этой неделе я сделаю еще три главы.
– Обещаешь?
– Честное скаутское. Ты согласна помириться с Дунканом Эли, старым юбочником?
Она поставила в раковину, последнюю тарелку.
– Хорошо. Перемирие с Дунканом Эли.
– Глянь, Поли! У тебя на кухне голубь – настоящий голубь мира!
Посмотрев на пустой стол, она со смехом обернулась.
– Ты чокнутый, но на тебя невозможно сердиться.
– Осторожнее со своими мокрыми руками…
– Поцелуй же меня, болван! Унеси меня прочь от мелочных дрязг в свою палатку, поставленную в пустыне, и полюби как следует!
– А может, снизойдешь до спальни? Она поцеловала его, расслабленно ощущая настойчивость его губ.
– Сойду вниз, как только закончу, – промурлыкала она.
– Забудь эти проклятые тарелки!
– Уговорил, – она пробежала ладонью по густым черным волосам. – Майлз, я люблю тебя.
– Я тоже. Чао-чао. Но если ты при этом не полощешь мои волосы в грязной воде.
Оставив посуду в раковине, она пошла следом за ним вниз, в спальню.
Глава 3
Владельцы магазинов превзошли самих себя, украшая витрины к Рождеству. «Сакс» выставил огромную сверкающую елку вместо привычного органа, а расположенный напротив «Рокфеллер центр» превратился в веселую ярмарку в стиле барокко, с доминирующей над ней гигантской елью. Однажды вечером, отправляясь за покупками. Пола захватила с собой Эбби, чтобы показать ей сверкающий городской центр. А на днях утром она вышла из «Бич Бама»: чтобы купить кое-что по секрету: настояв, чтобы Майлз потратил не более сотни, Пола ухитрилась скопить на Рождество двести долларов. И теперь она купила ему в «Картье» пару золотых запонок и три рубашки у Брукса. Затем отправилась в магазин Шварца и приобрела роскошного игрушечного пуделя для долларов она пустила на книги, игрушки и симпатичное коричневое пальто для дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– В чем дело, дорогая? У вас другие планы на Новый год?
– Нет, просто… – Ей хотелось крикнуть: «Оставьте нас в покое!», но вместо этого она выразила сомнение насчет того, сможет ли найти няню:
– Сделать это на праздник будет сложно.
Дункан рассмеялся:
– Снова няни! Иногда мне кажется, что они покоряют весь мир.
– Покоряют? – возразил Майлз. – Да они уже покорили. Но у нас еще есть время, и я уверен – мы сможет раздобыть няню среди студентов университета, если не сможет придти наша Анжелотти.
– Хорошо. Итак, решено. Будет много шампанского, икры и музыки. Гарантирую прекрасный отдых. Что ж, ужин чертовски удачен – не боюсь в этом признаться. Вероятно, вы уже заметили, что я не в ладах со скромностью.
«Если ты хороший пастух, смело играй на своей дудке» такова моя поговорка. Ибо никто не сыграет на ней лучше тебя – верно?
* * *
После ухода гостя, Майлз набросился на жену:
– Что это на тебя, черт побери, нашло? Она мыла посуду в маленькой раковине.
– Не думаю, чтобы на меня что-то нашло.
– Перестань. За весь вечер ты и пары слов не сказала. И явно дала понять, что не желаешь идти к нему на Новый год – у тебя это будто на лбу выжжено. В чем дело?
Пола осторожно сложила тарелки Веджвудского сервиза, оставшегося от бабушки.
– Просто я не понимаю, чего он добивается, и меня это беспокоит, – Кто говорит, будто он чего-то добивается?
– Я. Я не верю, что человек с положением Дункана Эли вдруг может заинтересоваться людьми нашего типа. Это бессмыслица!
– А тебе не приходило в голову, что мы могли ему понравиться?
– С какой стати? Мы вдвое моложе, более того – мы ничтожества. Для чего приглашать нас в свое маленькое очаровательное общество знаменитостей и всячески ублажать? Ты слышал, как он проповедовал эгоизм…
– Он сказал: «Первая обязанность – перед самим собой».
– Это означает эгоистичность. Он – эгоист, хотя и пытается как-то маскироваться. Так почему же ему выгодно нас ублажать? Не верю, что из-за нашего остроумия, обаяния, таланта и прочих достоинств. Ведь по сути дела, мы не настолько обаятельны. И зачем он нас изучает? А именно этим он и занимается, задавая миллионы вопросов и буквально залезая в ящики стола. Зачем?
– Потому что знает, что у нас – ключ к секретному пентагоновскому шифру.
– Перестань шутить!
– Перестань сама. Он симпатизирует нам, вот и все! Для чего поднимать суматоху?
Подойдя к Майлзу, Пола положила ему на плечи руки.
– Эй, у тебя мокрые ладони…
– Знаю. Все равно, поцелуй меня.
Он повиновался. Она уселась к нему на колени.
– Извини. Может, я и создаю суматоху из ничего. Но у меня от него мурашки бегают.
– Мурашки и Дункан эли – несовместимы.
– Для меня – напротив.
– Ладно, пусть будут мурашки. Он – Дракула. И хочет крови.
– Если брать в расчет его болтовню о предпочтении секса в романах, возможно, он хочет заполучить наши тела. Мое или твое.
– Вижу он совсем задурил тебе голову, – тихо присвистнул Майлз.
– По крайней мере, в этом случае все бы прояснилось, не так ли?
– Допустим, он охотится за тобой, но при чем здесь я? Ха-ха. У Дункана была репутация одного из самых бойких юбочников. Может, сейчас он уже растерял свою прыть, но все еще любит девушек.
– Ну хорошо, а как насчет Роксанны? Держу пари, она не прочь заманить тебя в свои сети.
– Выглядит заманчиво.
– Майлз!
– Брось. Ты знаешь, что я не юбочник. Вдобавок, если понадобится любовник, то бегать за ним не придется. Ведь она не лишена некоторой привлекательности…
– Знаю. Именно это и заставляет меня нервничать.
– Не стоит. Они всего лишь обычные приветливые люди – и точка. Такие типы все еще встречаются, даже в Нью-Йорке.
Пола слезла с его коленей и вернулась к раковине.
– Все же мне бы хотелось, чтобы они оставили нас в покое, кроме того, ты отвлекаешься от романа ежедневными упражнениями на рояле.
– Не так уж много я упражняюсь.
– Майлз, вспомни! Я – Пола. Пола, которая все видит.
И приходя домой, находит на пианино пепельницу, забитую сигаретными окурками, причем пепельница у пишущей машинки – пуста, словно карман нищего. Мы достаточно поиграли в бирюльки на прошлой неделе, не закончить ли на этой? Роман гораздо важнее вашей игры дуэтом с Дунканом Эли.
Майлз помрачнел, как обычно, когда речь заходила о его самодисциплине.
– Ну, а если он познакомит меня с Сиднеем Рэймонтом? Разве это менее важно?
Нет, если у тебя не будет готового романа, чтобы показать ему. Господин Рэймонт не станет печатать шестнадцать глав.
Оба помолчали; Пола продолжала управляться с посудой, а Майлз погрузился в раздумье. Ей не хотелось пенять ему за неоконченную работу, но она чувствовала, что в данный момент это оправдано. Через пару минут Майлз стряхнул с себя грусть и, подойдя к раковине, обнял жену.
– Не беспокойся. Старая муза уже бьет копытом. На этой неделе я сделаю еще три главы.
– Обещаешь?
– Честное скаутское. Ты согласна помириться с Дунканом Эли, старым юбочником?
Она поставила в раковину, последнюю тарелку.
– Хорошо. Перемирие с Дунканом Эли.
– Глянь, Поли! У тебя на кухне голубь – настоящий голубь мира!
Посмотрев на пустой стол, она со смехом обернулась.
– Ты чокнутый, но на тебя невозможно сердиться.
– Осторожнее со своими мокрыми руками…
– Поцелуй же меня, болван! Унеси меня прочь от мелочных дрязг в свою палатку, поставленную в пустыне, и полюби как следует!
– А может, снизойдешь до спальни? Она поцеловала его, расслабленно ощущая настойчивость его губ.
– Сойду вниз, как только закончу, – промурлыкала она.
– Забудь эти проклятые тарелки!
– Уговорил, – она пробежала ладонью по густым черным волосам. – Майлз, я люблю тебя.
– Я тоже. Чао-чао. Но если ты при этом не полощешь мои волосы в грязной воде.
Оставив посуду в раковине, она пошла следом за ним вниз, в спальню.
Глава 3
Владельцы магазинов превзошли самих себя, украшая витрины к Рождеству. «Сакс» выставил огромную сверкающую елку вместо привычного органа, а расположенный напротив «Рокфеллер центр» превратился в веселую ярмарку в стиле барокко, с доминирующей над ней гигантской елью. Однажды вечером, отправляясь за покупками. Пола захватила с собой Эбби, чтобы показать ей сверкающий городской центр. А на днях утром она вышла из «Бич Бама»: чтобы купить кое-что по секрету: настояв, чтобы Майлз потратил не более сотни, Пола ухитрилась скопить на Рождество двести долларов. И теперь она купила ему в «Картье» пару золотых запонок и три рубашки у Брукса. Затем отправилась в магазин Шварца и приобрела роскошного игрушечного пуделя для долларов она пустила на книги, игрушки и симпатичное коричневое пальто для дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48