Во всяком случае, картины исчезали, и он снова несся в черной безликой пустоте.
За те несколько часов, которые Лосев провел в обществе домового, у него появилась твердая уверенность в том, что его товарищ по несчастью никак не улучшит его положения. Быть «хозяином» домового, назвавшегося Масеком, оказалось довольно хлопотно, и, кроме глупой трескотни о том, что Лосев зря сидит сложа руки, что надо попробовать прорубить в стене выход, толку от мохнатого было мало.
Надо отдать ему должное, домовой не сидел, сложа лапы, он обнюхивал углы хижины, иногда подолгу замирая у ее стен и шепча что-то неразборчивое.
– Что ты там делаешь? – не выдержал Лосев.
– Щель ищу! Бывают щели, не видимые для людей, найти бы такую…
В конце концов, перепробовав все, что было возможно, включая подкоп и проверку крыши на прочность, они услышали грузные шаги перед хижиной.
Засов приподнялся сам собой, и дверь открылась легко и бесшумно.
Существо, появившееся в дверном проеме, превосходило все, что Лосев мог себе вообразить.
Чудовище трехметрового роста слепо вглядывалось в темное пространство хижины и с шумом втягивало в себя воздух через единственную ноздрю широкого, во всю морду, носа.
У него было почти человеческое туловище, у этого великана, если не считать колоннообразных ног, заканчивавшихся ступнями с тремя толстыми, птичьими когтями.
Длинные мускулистые руки, сжимавшие дубину, почти доставали до пола. Два небольших, для такой широченной морды, желтых глаза, поражали своими суженными в щель зрачками.
– Хозяин… – простонал забившийся в угол Масек.
– Я задержу его, а ты работай, не отвлекайся!
Масек за несколько минут до появления Лешего заметил в углу хижины какую-то аномалию, щель в пространстве, и теперь пытался ее расширить. Если и была у них еще какая-то надежда – то только на эту щель.
Леший перешагнул порог, и дверь за его спиной сразу же захлопнулась, отрезая пленникам путь к свободе.
– Не нужны автоматические запоры, – проворчал Лосев. Страх прошел, как это всегда бывало, когда опасность становилась слишком близкой. Остались только злость и азарт боя – хотя какой там бой! Силы казались слишком неравными.
Все же Лосев не собирался играть роль беспомощной курицы. Он крепко сжал в руках топорище и теперь следил за малейшим движением Лешего, стараясь не упустить момент, когда тот бросится в атаку.
Но Хозяин не спешил, то ли давая время привыкнуть своим глазам к полумраку, то ли потому, что был уверен – его добыча никуда не денется.
Он даже присел на широкий пень у входа, заменявший здесь стул, и прислонил свою дубину к стене.
– Чую, гости ко мне пожаловали. Я люблю гостей. Одному в лесу скучно, – проворковал Леший, голос у него был на удивление тонкий и почти человеческий. – А тех, кто со мной разделит трапезу, – я одариваю дорогими подарками.
– После обеда? – поинтересовался Лосев, демонстративно поигрывая топором, хотя и не был уверен в том, что Леший это видит.
– Можно и раньше. Ты любишь золото, человек? У меня много золота, вот, посмотри! – Леший достал из-за спины что-то вроде кожаного мешка из необработанной медвежьей шкуры и вытряхнул на пол перед собой кучку тускло блеснувших золотых монет.
– Не верь ему, не верь! – прошептал Масек, ни на минуту не прекращая свои странные, лихорадочные движения. Он словно выкапывал в воздухе невидимую нору, отбрасывая передними лапами пласты несуществующей породы.
– Устарели приемчики! Кому оно теперь нужно, твое золото?
– Золото не нужно?! – искренне удивился Леший. – Чем же вы расплачиваетесь со своими женщинами?
– А это кому как повезет. Наши женщины больше любят валюту.
– Доллары, что ли?
– Можно и доллары…
Совершенно неожиданно посреди этой увлекательной беседы, рассчитанной на то, чтобы отвлечь внимание Лосева, Леший сорвался с места и с проворством, непостижимым для такой огромной туши, бросился через всю хижину к стене, где стоял инспектор.
Но тот, все время ожидая этого, успел уклониться в сторону, и Леший со всего размаха врезался в стену.
Он взревел от ярости и разочарования, и этот рев не имел ничего общего с тем тоненьким, елейным голоском, которым он только что разговаривал со своими «гостями».
Огромные лапищи Лешего лихорадочно шарили в темноте, пытаясь нащупать добычу, но Лосев находился в хижине уже давно, и его глаза привыкли к полумраку. Он ухитрился увернуться от огромной скрюченной ладони, поросшей мехом с наружной стороны, размахнуться и нанести по ней удар топором. Леший снова взревел, теперь уже от боли, и стены хижины содрогнулись от этого рева.
Рана оказалась достаточно глубокой, и, зажимая ее второй огромной лапищей, Леший на какое-то время утратил интерес к охоте. Он вернулся на свой пень и стал заматывать рану грязной тряпкой, пытаясь остановить кровь.
– Проклятая козявка! Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты будешь висеть на крюке живым до тех пор, пока не протухнешь! Ты на кого железо поднял?
– А ты меня сначала поймай, людоед хренов!
– Поймаю, не сомневайся. – Покончив с перевязкой, Леший склонился над больной рукой и, бормоча что-то непонятное, стал ее укачивать, словно та была младенцем.
Момент был благоприятным для новой атаки, но, чтобы ее осуществить, кто-то должен был, хотя бы на мгновение, отвлечь внимание Хозяина. Метнув быстрый взгляд в сторону Масека, Лосев убедился, что тот по-прежнему слишком поглощен своим делом и помогать ему не собирается.
«Он ведь и в самом деле нас поймает, рано или поздно поймает, мы здесь в ловушке». Надо было срочно что-то предпринимать. Лосев совсем было собрался метнуть в Лешего топор и постараться попасть в глаза… Но то, что удалось сделать Одиссею, вряд ли получится у него. Циклоп, в отличие от Лешего, был одноглазым. Да и расстояние слишком велико для точного броска.
Леший между тем сорвал с раненой руки тряпку и поиграл мускулами, словно проверяя сделанную работу. На месте глубокой раны появился розовый шрам, и Лосев понял, что лечился Хозяин не грязной тряпкой, и даже совсем не тряпкой.
Это открытие обдало его волной противного, липкого холода. Дело было не в том, что рана быстро затянулась. Самым неприятным была догадка, что Хозяин может своим колдовством не только раны залечивать…
И он, увы, оказался прав.
Помахав лапой в воздухе, словно охлаждая ее, Леший нашел глазами Лосева и стал пристально смотреть на него, стараясь не отпускать взгляда инспектора. Глаза у Лешего были большими и становились все больше, словно плыли навстречу Лосеву.
В какой-то момент он почувствовал, что непреодолимая сила потянула его прочь от стены, навстречу этим бездонным глазам, он сделал шаг к Лешему, второй…
– Не смотри на него, не смотри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
За те несколько часов, которые Лосев провел в обществе домового, у него появилась твердая уверенность в том, что его товарищ по несчастью никак не улучшит его положения. Быть «хозяином» домового, назвавшегося Масеком, оказалось довольно хлопотно, и, кроме глупой трескотни о том, что Лосев зря сидит сложа руки, что надо попробовать прорубить в стене выход, толку от мохнатого было мало.
Надо отдать ему должное, домовой не сидел, сложа лапы, он обнюхивал углы хижины, иногда подолгу замирая у ее стен и шепча что-то неразборчивое.
– Что ты там делаешь? – не выдержал Лосев.
– Щель ищу! Бывают щели, не видимые для людей, найти бы такую…
В конце концов, перепробовав все, что было возможно, включая подкоп и проверку крыши на прочность, они услышали грузные шаги перед хижиной.
Засов приподнялся сам собой, и дверь открылась легко и бесшумно.
Существо, появившееся в дверном проеме, превосходило все, что Лосев мог себе вообразить.
Чудовище трехметрового роста слепо вглядывалось в темное пространство хижины и с шумом втягивало в себя воздух через единственную ноздрю широкого, во всю морду, носа.
У него было почти человеческое туловище, у этого великана, если не считать колоннообразных ног, заканчивавшихся ступнями с тремя толстыми, птичьими когтями.
Длинные мускулистые руки, сжимавшие дубину, почти доставали до пола. Два небольших, для такой широченной морды, желтых глаза, поражали своими суженными в щель зрачками.
– Хозяин… – простонал забившийся в угол Масек.
– Я задержу его, а ты работай, не отвлекайся!
Масек за несколько минут до появления Лешего заметил в углу хижины какую-то аномалию, щель в пространстве, и теперь пытался ее расширить. Если и была у них еще какая-то надежда – то только на эту щель.
Леший перешагнул порог, и дверь за его спиной сразу же захлопнулась, отрезая пленникам путь к свободе.
– Не нужны автоматические запоры, – проворчал Лосев. Страх прошел, как это всегда бывало, когда опасность становилась слишком близкой. Остались только злость и азарт боя – хотя какой там бой! Силы казались слишком неравными.
Все же Лосев не собирался играть роль беспомощной курицы. Он крепко сжал в руках топорище и теперь следил за малейшим движением Лешего, стараясь не упустить момент, когда тот бросится в атаку.
Но Хозяин не спешил, то ли давая время привыкнуть своим глазам к полумраку, то ли потому, что был уверен – его добыча никуда не денется.
Он даже присел на широкий пень у входа, заменявший здесь стул, и прислонил свою дубину к стене.
– Чую, гости ко мне пожаловали. Я люблю гостей. Одному в лесу скучно, – проворковал Леший, голос у него был на удивление тонкий и почти человеческий. – А тех, кто со мной разделит трапезу, – я одариваю дорогими подарками.
– После обеда? – поинтересовался Лосев, демонстративно поигрывая топором, хотя и не был уверен в том, что Леший это видит.
– Можно и раньше. Ты любишь золото, человек? У меня много золота, вот, посмотри! – Леший достал из-за спины что-то вроде кожаного мешка из необработанной медвежьей шкуры и вытряхнул на пол перед собой кучку тускло блеснувших золотых монет.
– Не верь ему, не верь! – прошептал Масек, ни на минуту не прекращая свои странные, лихорадочные движения. Он словно выкапывал в воздухе невидимую нору, отбрасывая передними лапами пласты несуществующей породы.
– Устарели приемчики! Кому оно теперь нужно, твое золото?
– Золото не нужно?! – искренне удивился Леший. – Чем же вы расплачиваетесь со своими женщинами?
– А это кому как повезет. Наши женщины больше любят валюту.
– Доллары, что ли?
– Можно и доллары…
Совершенно неожиданно посреди этой увлекательной беседы, рассчитанной на то, чтобы отвлечь внимание Лосева, Леший сорвался с места и с проворством, непостижимым для такой огромной туши, бросился через всю хижину к стене, где стоял инспектор.
Но тот, все время ожидая этого, успел уклониться в сторону, и Леший со всего размаха врезался в стену.
Он взревел от ярости и разочарования, и этот рев не имел ничего общего с тем тоненьким, елейным голоском, которым он только что разговаривал со своими «гостями».
Огромные лапищи Лешего лихорадочно шарили в темноте, пытаясь нащупать добычу, но Лосев находился в хижине уже давно, и его глаза привыкли к полумраку. Он ухитрился увернуться от огромной скрюченной ладони, поросшей мехом с наружной стороны, размахнуться и нанести по ней удар топором. Леший снова взревел, теперь уже от боли, и стены хижины содрогнулись от этого рева.
Рана оказалась достаточно глубокой, и, зажимая ее второй огромной лапищей, Леший на какое-то время утратил интерес к охоте. Он вернулся на свой пень и стал заматывать рану грязной тряпкой, пытаясь остановить кровь.
– Проклятая козявка! Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты будешь висеть на крюке живым до тех пор, пока не протухнешь! Ты на кого железо поднял?
– А ты меня сначала поймай, людоед хренов!
– Поймаю, не сомневайся. – Покончив с перевязкой, Леший склонился над больной рукой и, бормоча что-то непонятное, стал ее укачивать, словно та была младенцем.
Момент был благоприятным для новой атаки, но, чтобы ее осуществить, кто-то должен был, хотя бы на мгновение, отвлечь внимание Хозяина. Метнув быстрый взгляд в сторону Масека, Лосев убедился, что тот по-прежнему слишком поглощен своим делом и помогать ему не собирается.
«Он ведь и в самом деле нас поймает, рано или поздно поймает, мы здесь в ловушке». Надо было срочно что-то предпринимать. Лосев совсем было собрался метнуть в Лешего топор и постараться попасть в глаза… Но то, что удалось сделать Одиссею, вряд ли получится у него. Циклоп, в отличие от Лешего, был одноглазым. Да и расстояние слишком велико для точного броска.
Леший между тем сорвал с раненой руки тряпку и поиграл мускулами, словно проверяя сделанную работу. На месте глубокой раны появился розовый шрам, и Лосев понял, что лечился Хозяин не грязной тряпкой, и даже совсем не тряпкой.
Это открытие обдало его волной противного, липкого холода. Дело было не в том, что рана быстро затянулась. Самым неприятным была догадка, что Хозяин может своим колдовством не только раны залечивать…
И он, увы, оказался прав.
Помахав лапой в воздухе, словно охлаждая ее, Леший нашел глазами Лосева и стал пристально смотреть на него, стараясь не отпускать взгляда инспектора. Глаза у Лешего были большими и становились все больше, словно плыли навстречу Лосеву.
В какой-то момент он почувствовал, что непреодолимая сила потянула его прочь от стены, навстречу этим бездонным глазам, он сделал шаг к Лешему, второй…
– Не смотри на него, не смотри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104