Хорошо, хорошо!"
- Сабула видел?
- Нет, я вчера приехал поздно ночью.- Шевек поднял глаза на Десара и
сказал, пытаясь изобразить безразличие:
- Таквер мобилизовали на голод; ей пришлось уехать четыре дня назад.
Десар с непритворным безразличием кивнул:
- Слыхал. А ты слышал про реорганизацию Института?
- Нет. А что такое?
Математик положил на стол плашмя длинные узкие ладони и стал
разглядывать их. Он всегда был косноязычен и изъяснялся телеграфным стилем,
собственно говоря, заикался; но словесное это заикание или психическое,
Шевек так и не разобрался. Десар ему всегда нравился, почему - он сам не
знал, но бывали моменты, когда Десар был ему крайне неприятен, опять-таки
неизвестно почему. Сейчас был один из таких моментов. В выражении губ
Десара, в его опущенных глазах было что-то хитрое, как в потупленных глазах
Бунуб.
- Перетряхивают. Урезают все нефункциональное. Шипега выкинули.
Шипег был математиком; он славился своей тупостью, но так старательно
подлизывался к студентам, что ухитрялся в каждой четверти обеспечить себе
один курс по требованию студентов.
- Перевели. В какой-то региональный институт.
- Окучивал бы он земляной холум, меньше бы вреда принес,- сказал
Шевек. Сейчас, когда он наелся, ему стало казаться, что засуха может в
конечном счете пойти на пользу социальному организму. Приоритеты опять
становятся отчетливо видны. Слабость, слабые места, больные места будут
выжжены, вяло работающие органы снова начнут функционировать в полную силу,
с политического тела будет срезан жир.
- Замолвил за тебя слово на институтском собрании,- сказал Десар,
подняв взгляд, но не глядя в глаза Шевеку, потому что не мог этого сделать.
Шевек еще не знал, что он имеет в виду, но еще пока Десар говорил, Шевек
уже понял, что он врет. Он точно знал: Десар замолвил слово не за него, а
против него.
Теперь ему стало ясно, почему Десар ему порой так противен: в эти
минуты он различал (до сих пор не признаваясь себе в этом) в характере
Десара элементы чистой злобы. Столь же ясно и столь же отвратительно Шевеку
стало и то, что Десар любит его и пытается обрести власть над ним. Кривые
дорожки собственнического инстинкта, лабиринты любви/ненависти для Шевека
были лишены смысла; дерзкий, нетерпимый, он проходил через их стены
насквозь. Он больше не разговаривал с математиком, а доел завтрак и пошел
через квадрат институтского двора, сквозь яркое утро ранней осени, в
кабинет физики.
Он прошел в заднюю комнату, которую все называли "кабинетом Сабула", в
комнату, в которой они первый раз встретились, в которой Сабул дал ему
грамматику и словарь иотийского языка.Теперь Сабул с опаской взглянул на
него через стол, снова опустил взгляд в бумаги - занятой, погруженный в
свои мысли ученый; потом позволил своему перегруженному мозгу осознать
присутствие Шевека; потом стал необычайно (для него) любезен. Он выглядел
похудевшим и постаревшим, и, встав, ссутулился больше, чем обычно, как-то
примирительно ссутулился.
- Плохое время,- сказал он.- А? Плохое время!
- А будет еще хуже! - беспечно ответил Шевек.- Как дела здесь?
- Плохо, плохо.- Сабул покачал седой головой.- Плохое настало время
для чистой науки, для интеллектуалов.
- А разве оно когда-нибудь было хорошим?
Сабул деланно хохотнул.
- С летними рейсами с Урраса для нас что-нибудь пришло? - спросил
Шевек, расчищая себе место на скамье. Он сел и положил ногу на ногу. За
время работы на полях Южного Взгорья его светлая кожа загорела, а
покрывавший лицо тонкий пушок выгорел так, что казался серебряным. По
сравнению с Сабулом он выглядел поджарым, и здоровым, и молодым. Они оба
ощущали этот контраст.
- Ничего интересного.
- Рецензии на "Принципы" не было?
- Нет,- ответил Сабул сварливым тоном, что было больше на него
похоже.
- И писем не было?
- Нет.
- Странно.
- Что тут странного? Чего ты ждал, должности лектора в Иеу-Эунском
Университете? Премии Сео Оэна?
- Я ждал рецензий и ответов. Уже прошло достаточно времени.- Шевек
сказал это в тот момент, когда Сабул говорил:
- Для рецензий еще рано.
Наступило молчание.
- Придется тебе усвоить, Шевек, что простая убежденность в своей
правоте еще ничего не доказывает. Я знаю, ты много потрудился над этой
книгой. Я тоже много потрудился, редактируя ее, стараясь ясно показать, что
это - не просто безответственные нападки на теорию Последовательности, что
в этой книге есть положительные аспекты. Но если другие физики не видят в
твоей работе ничего ценного, значит, надо тебе пересмотреть свою систему
ценностей и найти, в чем заключается расхождение. Если другие не видят в
ней смысла, что от нее толку? Какова ее функция?
- Я физик, а не специалист по функциональному анализу,- добродушно
сказал Шевек.
- Каждый одонианин должен уметь анализировать функции. Тебе уже
тридцать лет, не так ли? В этом возрасте человек должен знать уже не только
свою клеточную функцию, но и органическую - в чем состоит его оптимальная
роль в социальном организме. Тебе, может быть, приходилось думать об этом
меньше, чем большинству людей...
- Да. Уже лет с десяти-двенадцати я знал, чем я должен заниматься.
- То, чем хочется заниматься мальчишке, не всегда совпадает с тем,
что от него нужно его обществу.
- Как ты сказал, мне уже тридцать лет. Для мальчишки - староват.
- Ты дожил до этого возраста в необычайно изолированной, защищенной
среде. Сначала - Региональный Институт Северного Склона...
- И лесопосадочные работы, и сельхозработы, и практическое обучение,
и работа добровольцем с самого начала засухи; обычное количество
необходимого клеггича. Да мне, собственно говоря, нравится это делать. Но и
физику я люблю. К чему ты клонишь?
Сабул не отвечал, только злобно поглядывал из-под густых, маслянисто
блестевших бровей, поэтому Шевек добавил:
- Ты уж говори прямо, потому что через мое социальное сознание тебе
до этого не добраться.
- По-твоему, то, что ты делал здесь,- функционально?
- Да. "Чем более что-то организовано, тем более централен организм:
под центральностью здесь подразумевается область истинной функции". Томар,
"Определения". Поскольку темпоральная физика пытается организовать все,
доступное человеческому пониманию, она по определению является
центрально-функциональной деятельностью.
- Но она не может накормить людей.
- Я только что шесть декад помогал это делать. Когда меня опять
позовут, я опять пойду. А пока буду держаться своего ремесла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
- Сабула видел?
- Нет, я вчера приехал поздно ночью.- Шевек поднял глаза на Десара и
сказал, пытаясь изобразить безразличие:
- Таквер мобилизовали на голод; ей пришлось уехать четыре дня назад.
Десар с непритворным безразличием кивнул:
- Слыхал. А ты слышал про реорганизацию Института?
- Нет. А что такое?
Математик положил на стол плашмя длинные узкие ладони и стал
разглядывать их. Он всегда был косноязычен и изъяснялся телеграфным стилем,
собственно говоря, заикался; но словесное это заикание или психическое,
Шевек так и не разобрался. Десар ему всегда нравился, почему - он сам не
знал, но бывали моменты, когда Десар был ему крайне неприятен, опять-таки
неизвестно почему. Сейчас был один из таких моментов. В выражении губ
Десара, в его опущенных глазах было что-то хитрое, как в потупленных глазах
Бунуб.
- Перетряхивают. Урезают все нефункциональное. Шипега выкинули.
Шипег был математиком; он славился своей тупостью, но так старательно
подлизывался к студентам, что ухитрялся в каждой четверти обеспечить себе
один курс по требованию студентов.
- Перевели. В какой-то региональный институт.
- Окучивал бы он земляной холум, меньше бы вреда принес,- сказал
Шевек. Сейчас, когда он наелся, ему стало казаться, что засуха может в
конечном счете пойти на пользу социальному организму. Приоритеты опять
становятся отчетливо видны. Слабость, слабые места, больные места будут
выжжены, вяло работающие органы снова начнут функционировать в полную силу,
с политического тела будет срезан жир.
- Замолвил за тебя слово на институтском собрании,- сказал Десар,
подняв взгляд, но не глядя в глаза Шевеку, потому что не мог этого сделать.
Шевек еще не знал, что он имеет в виду, но еще пока Десар говорил, Шевек
уже понял, что он врет. Он точно знал: Десар замолвил слово не за него, а
против него.
Теперь ему стало ясно, почему Десар ему порой так противен: в эти
минуты он различал (до сих пор не признаваясь себе в этом) в характере
Десара элементы чистой злобы. Столь же ясно и столь же отвратительно Шевеку
стало и то, что Десар любит его и пытается обрести власть над ним. Кривые
дорожки собственнического инстинкта, лабиринты любви/ненависти для Шевека
были лишены смысла; дерзкий, нетерпимый, он проходил через их стены
насквозь. Он больше не разговаривал с математиком, а доел завтрак и пошел
через квадрат институтского двора, сквозь яркое утро ранней осени, в
кабинет физики.
Он прошел в заднюю комнату, которую все называли "кабинетом Сабула", в
комнату, в которой они первый раз встретились, в которой Сабул дал ему
грамматику и словарь иотийского языка.Теперь Сабул с опаской взглянул на
него через стол, снова опустил взгляд в бумаги - занятой, погруженный в
свои мысли ученый; потом позволил своему перегруженному мозгу осознать
присутствие Шевека; потом стал необычайно (для него) любезен. Он выглядел
похудевшим и постаревшим, и, встав, ссутулился больше, чем обычно, как-то
примирительно ссутулился.
- Плохое время,- сказал он.- А? Плохое время!
- А будет еще хуже! - беспечно ответил Шевек.- Как дела здесь?
- Плохо, плохо.- Сабул покачал седой головой.- Плохое настало время
для чистой науки, для интеллектуалов.
- А разве оно когда-нибудь было хорошим?
Сабул деланно хохотнул.
- С летними рейсами с Урраса для нас что-нибудь пришло? - спросил
Шевек, расчищая себе место на скамье. Он сел и положил ногу на ногу. За
время работы на полях Южного Взгорья его светлая кожа загорела, а
покрывавший лицо тонкий пушок выгорел так, что казался серебряным. По
сравнению с Сабулом он выглядел поджарым, и здоровым, и молодым. Они оба
ощущали этот контраст.
- Ничего интересного.
- Рецензии на "Принципы" не было?
- Нет,- ответил Сабул сварливым тоном, что было больше на него
похоже.
- И писем не было?
- Нет.
- Странно.
- Что тут странного? Чего ты ждал, должности лектора в Иеу-Эунском
Университете? Премии Сео Оэна?
- Я ждал рецензий и ответов. Уже прошло достаточно времени.- Шевек
сказал это в тот момент, когда Сабул говорил:
- Для рецензий еще рано.
Наступило молчание.
- Придется тебе усвоить, Шевек, что простая убежденность в своей
правоте еще ничего не доказывает. Я знаю, ты много потрудился над этой
книгой. Я тоже много потрудился, редактируя ее, стараясь ясно показать, что
это - не просто безответственные нападки на теорию Последовательности, что
в этой книге есть положительные аспекты. Но если другие физики не видят в
твоей работе ничего ценного, значит, надо тебе пересмотреть свою систему
ценностей и найти, в чем заключается расхождение. Если другие не видят в
ней смысла, что от нее толку? Какова ее функция?
- Я физик, а не специалист по функциональному анализу,- добродушно
сказал Шевек.
- Каждый одонианин должен уметь анализировать функции. Тебе уже
тридцать лет, не так ли? В этом возрасте человек должен знать уже не только
свою клеточную функцию, но и органическую - в чем состоит его оптимальная
роль в социальном организме. Тебе, может быть, приходилось думать об этом
меньше, чем большинству людей...
- Да. Уже лет с десяти-двенадцати я знал, чем я должен заниматься.
- То, чем хочется заниматься мальчишке, не всегда совпадает с тем,
что от него нужно его обществу.
- Как ты сказал, мне уже тридцать лет. Для мальчишки - староват.
- Ты дожил до этого возраста в необычайно изолированной, защищенной
среде. Сначала - Региональный Институт Северного Склона...
- И лесопосадочные работы, и сельхозработы, и практическое обучение,
и работа добровольцем с самого начала засухи; обычное количество
необходимого клеггича. Да мне, собственно говоря, нравится это делать. Но и
физику я люблю. К чему ты клонишь?
Сабул не отвечал, только злобно поглядывал из-под густых, маслянисто
блестевших бровей, поэтому Шевек добавил:
- Ты уж говори прямо, потому что через мое социальное сознание тебе
до этого не добраться.
- По-твоему, то, что ты делал здесь,- функционально?
- Да. "Чем более что-то организовано, тем более централен организм:
под центральностью здесь подразумевается область истинной функции". Томар,
"Определения". Поскольку темпоральная физика пытается организовать все,
доступное человеческому пониманию, она по определению является
центрально-функциональной деятельностью.
- Но она не может накормить людей.
- Я только что шесть декад помогал это делать. Когда меня опять
позовут, я опять пойду. А пока буду держаться своего ремесла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80