Манжеты его брюк были мокрыми. К коже кое-где прилипли стебельки травы.
– Я долго гулял, – объяснил он.
– А я-то решила, что тебе вздумалось поиграть в крикет, – она ухмыльнулась.
– На самом деле, я потерял дорогу.
Ложь чистой воды. Он надеялся, что она не станет расспрашивать. Любовь и сознание своей вины переполняли его, и он боялся все это расплескать.
– Прости меня, – сказал он.
– О чем ты?
– О том, что рассердился и ушел.
Марен не сказала, что прощает, только выражение глаз немного изменилось. Она села на кровать, занятая только едой. Она обглодала корку и допила молоко. После этого она задумалась.
Чессер чувствовал себя ужасно. Одураченным, усталым и грязным. Может, если он примет душ, ему станет лучше? Он смоет вину. Расскажет ли леди Болдинг Марен о том, что случилось, или нет? Несомненно, расскажет. Красивая женщина никогда не упустит случая сообщить другой красивой женщине подобную новость. Чессер решил, что единственная возможность – прямо сейчас, не дожидаясь утра, наговорить Марен кучу нежностей, чтобы рассказ леди Болдинг показался ей невероятным.
– Я люблю тебя больше всего на свете, – сказал он.
– Прими душ, – предложила Марен.
Чессер пошел в ванную. Раздеваясь, он с ненавистью посмотрел на свое отражение в зеркале, пихнул ногой мокрые от пота рубашку и брюки, встал под душ и в наказание включил холодную воду. Подрегулировал струю до более приятной, намылился и, смыв грязь и пот, почувствовал себя гораздо лучше – чище.
Тут вошла Марен. Она помогла ему вытереть спину и ноги.
– Завтра мы уезжаем отсюда, – сказал Чессер.
– Куда?
Он хотел сказать, в Шантийи, но подумал, что ей, наверно, больше хочется в Лондон.
– У тебя там дела? – спросила она.
– У меня больше нет никаких дел, – честно ответил ей он. В комнате она зажгла две сигареты и кинула одну ему, сильнее, чем обычно. Он с легкостью поймал ее.
Он решил продемонстрировать новое отношение к жизни.
– Если хочешь, мы можем заняться прыжками с парашютом, – солгал он.
Она предлагала это один или два раза, а он всегда был против и не поддавался ни на какие уговоры.
– С чего бы это?
– Просто для разнообразия.
Она посмотрела на него долгим, подозрительным взглядом.
– Что тебе предложил Мэсси? – спросила она как бы между прочим.
Ты не поверишь.
– Я попробую. Если захочу.
Чессер не сомневался, что ее последняя реплика относилась к его недавнему приключению.
– Мэсси предлагает ерунду.
– Перестань говорить загадками.
– Ну, хорошо. Он хочет, чтобы я украл алмазы. На двенадцать миллиардов долларов.
Вопреки его ожиданиям, она не засмеялась.
– Ну разве это не кретинизм? – говорил Чессер, растянувшись на кровати. На него навалилась усталость.
– Расскажи мне об этом. Все, что он сказал. Заплетающимся языком он передал ей свой разговор с Мэсси.
Не останавливаясь, Марен ходила взад и вперед по комнате. Подошла к двери ванной и кинула сигарету в унитаз. Чессер услышал короткое «пш-шш». Ему очень хотелось, чтобы она легла: надо было кое-что исправить. Она села на пол перед ним. Разделила волосы на три части и стала плести косу. Глаза у Чессера слипались, и монотонные движения ее пальцев подействовали на него, как гипноз. Она серьезно сказала ему:
– Это хорошая мысль.
– Прыжки с парашютом?
– Нет. То, что предлагает Мэсси.
Чессер презрительно хмыкнул.
– Как еще ты можешь так быстро и легко получить пятнадцать миллионов долларов?
Быстро, может быть, но не легко. Он сказал ей:
– Это невозможно.
– А я думаю, что вполне возможно.
– Я ни черта не разбираюсь в воровском деле.
Он подумал, что уже занимался этим сегодня ночью.
– А как же Марракеш?
– А что Марракеш? – спросил он.
– Контрабанда – это почти что кража. А это тебе уже знакомо.
Чессер был поражен. Он никогда не говорил ей об этой истории в Марракеше. Это абсолютно точно. Откуда она узнала? Спрашивать ему не хотелось.
– В любом случае, – продолжала она, – если так трудно совершить ограбление, то почему столько людей проделывали это, и весьма успешно? Мы можем почитать, как это делается, посоветоваться со специалистами.
Чессер заметил это «мы». Это, а также ее радостное возбуждение, которое было ему так хорошо знакомо, насторожили его.
– За такие вещи убивают, – значительно сказал он. Похоже, его слова только подлили масла в огонь.
– Давай поспорим, что это будет величайшим ограблением на все времена. Двенадцать миллиардов долларов.
– Давай спать, – сказал он, закрывая глаза.
– Не могу.
Он открыл глаза.
– Ладно. Что ты хочешь предпринять?
– Насыпать Системе соли на хвост.
– Это еще никому не удавалось.
– Мы сумеем.
– Никто не сумеет.
– У меня ведь нет ненависти к Системе, но я хочу это сделать.
– Это невозможно.
– Откуда ты знаешь? Ведь никто еще не пробовал. В точности то же самое, что говорил Мэсси.
– Давай спать, – сказал он.
– Это будет ограбление века.
– Нас поймают. А может, убьют. А может, и то и другое.
– Только не нас, – сказала она так, будто вдвоем они становились неуязвимы.
– Ради Бога, давай спать, – попросил он.
– Нет, пока ты не пообещаешь.
Минуту Чессер держался, но он слишком устал. Все, что угодно, только скорее спать.
– Что бы ни случилось, – наставлял его Мэсси, – вы не должны мне звонить. Ни в коем случае.
– Вы, наверно, хотите, чтобы вас держали в курсе? – поинтересовался Чессер.
– Нет. Я не желаю слышать об этом, пока все не кончится. И то не сразу, а спустя какое-то время.
– Какое?
– Ну, скажем, две недели. Запомните: если вы попадетесь, вы меня не знаете.
– Я вас не знаю.
Мэсси был очень доволен сговорчивостью Чессера. Именно поэтому он выбрал для этой цели Чессера, а не профессионала. Мэсси был уверен, что Чессера можно держать в руках, в то время как профессионал, даже самый неопытный, будет стремиться уйти из-под контроля, выдвигать свои условия и вполне может надуть. То, что Чессер любитель, – это его главное достоинство. Ему можно доверить дело, на это у него ума хватит, но предать он не решится: недостаточно циничен.
Мэсси предупредил его:
– Даже если вы попытаетесь впутать меня, вам все равно никто не поверит.
Да Чессер и сам в это не верил. Он испытывал странное чувство, стоя перед Мэсси и с серьезным видом выслушивая его указания. Он позволил этому зайти так далеко по одной только причине – нужно было утихомирить Марен. Как можно серьезно обсуждать кражу алмазов на сумму двенадцать миллиардов долларов? Хотя Мэсси, похоже, не шутит. Скорей всего, старикан просто выжил из ума.
Но спокойная, хотя и немного холодноватая, улыбка Мэсси говорила об обратном.
– Я абсолютно уверен в вас, Чессер. Не сомневаюсь, вам удастся это сделать. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не могу быть с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Я долго гулял, – объяснил он.
– А я-то решила, что тебе вздумалось поиграть в крикет, – она ухмыльнулась.
– На самом деле, я потерял дорогу.
Ложь чистой воды. Он надеялся, что она не станет расспрашивать. Любовь и сознание своей вины переполняли его, и он боялся все это расплескать.
– Прости меня, – сказал он.
– О чем ты?
– О том, что рассердился и ушел.
Марен не сказала, что прощает, только выражение глаз немного изменилось. Она села на кровать, занятая только едой. Она обглодала корку и допила молоко. После этого она задумалась.
Чессер чувствовал себя ужасно. Одураченным, усталым и грязным. Может, если он примет душ, ему станет лучше? Он смоет вину. Расскажет ли леди Болдинг Марен о том, что случилось, или нет? Несомненно, расскажет. Красивая женщина никогда не упустит случая сообщить другой красивой женщине подобную новость. Чессер решил, что единственная возможность – прямо сейчас, не дожидаясь утра, наговорить Марен кучу нежностей, чтобы рассказ леди Болдинг показался ей невероятным.
– Я люблю тебя больше всего на свете, – сказал он.
– Прими душ, – предложила Марен.
Чессер пошел в ванную. Раздеваясь, он с ненавистью посмотрел на свое отражение в зеркале, пихнул ногой мокрые от пота рубашку и брюки, встал под душ и в наказание включил холодную воду. Подрегулировал струю до более приятной, намылился и, смыв грязь и пот, почувствовал себя гораздо лучше – чище.
Тут вошла Марен. Она помогла ему вытереть спину и ноги.
– Завтра мы уезжаем отсюда, – сказал Чессер.
– Куда?
Он хотел сказать, в Шантийи, но подумал, что ей, наверно, больше хочется в Лондон.
– У тебя там дела? – спросила она.
– У меня больше нет никаких дел, – честно ответил ей он. В комнате она зажгла две сигареты и кинула одну ему, сильнее, чем обычно. Он с легкостью поймал ее.
Он решил продемонстрировать новое отношение к жизни.
– Если хочешь, мы можем заняться прыжками с парашютом, – солгал он.
Она предлагала это один или два раза, а он всегда был против и не поддавался ни на какие уговоры.
– С чего бы это?
– Просто для разнообразия.
Она посмотрела на него долгим, подозрительным взглядом.
– Что тебе предложил Мэсси? – спросила она как бы между прочим.
Ты не поверишь.
– Я попробую. Если захочу.
Чессер не сомневался, что ее последняя реплика относилась к его недавнему приключению.
– Мэсси предлагает ерунду.
– Перестань говорить загадками.
– Ну, хорошо. Он хочет, чтобы я украл алмазы. На двенадцать миллиардов долларов.
Вопреки его ожиданиям, она не засмеялась.
– Ну разве это не кретинизм? – говорил Чессер, растянувшись на кровати. На него навалилась усталость.
– Расскажи мне об этом. Все, что он сказал. Заплетающимся языком он передал ей свой разговор с Мэсси.
Не останавливаясь, Марен ходила взад и вперед по комнате. Подошла к двери ванной и кинула сигарету в унитаз. Чессер услышал короткое «пш-шш». Ему очень хотелось, чтобы она легла: надо было кое-что исправить. Она села на пол перед ним. Разделила волосы на три части и стала плести косу. Глаза у Чессера слипались, и монотонные движения ее пальцев подействовали на него, как гипноз. Она серьезно сказала ему:
– Это хорошая мысль.
– Прыжки с парашютом?
– Нет. То, что предлагает Мэсси.
Чессер презрительно хмыкнул.
– Как еще ты можешь так быстро и легко получить пятнадцать миллионов долларов?
Быстро, может быть, но не легко. Он сказал ей:
– Это невозможно.
– А я думаю, что вполне возможно.
– Я ни черта не разбираюсь в воровском деле.
Он подумал, что уже занимался этим сегодня ночью.
– А как же Марракеш?
– А что Марракеш? – спросил он.
– Контрабанда – это почти что кража. А это тебе уже знакомо.
Чессер был поражен. Он никогда не говорил ей об этой истории в Марракеше. Это абсолютно точно. Откуда она узнала? Спрашивать ему не хотелось.
– В любом случае, – продолжала она, – если так трудно совершить ограбление, то почему столько людей проделывали это, и весьма успешно? Мы можем почитать, как это делается, посоветоваться со специалистами.
Чессер заметил это «мы». Это, а также ее радостное возбуждение, которое было ему так хорошо знакомо, насторожили его.
– За такие вещи убивают, – значительно сказал он. Похоже, его слова только подлили масла в огонь.
– Давай поспорим, что это будет величайшим ограблением на все времена. Двенадцать миллиардов долларов.
– Давай спать, – сказал он, закрывая глаза.
– Не могу.
Он открыл глаза.
– Ладно. Что ты хочешь предпринять?
– Насыпать Системе соли на хвост.
– Это еще никому не удавалось.
– Мы сумеем.
– Никто не сумеет.
– У меня ведь нет ненависти к Системе, но я хочу это сделать.
– Это невозможно.
– Откуда ты знаешь? Ведь никто еще не пробовал. В точности то же самое, что говорил Мэсси.
– Давай спать, – сказал он.
– Это будет ограбление века.
– Нас поймают. А может, убьют. А может, и то и другое.
– Только не нас, – сказала она так, будто вдвоем они становились неуязвимы.
– Ради Бога, давай спать, – попросил он.
– Нет, пока ты не пообещаешь.
Минуту Чессер держался, но он слишком устал. Все, что угодно, только скорее спать.
– Что бы ни случилось, – наставлял его Мэсси, – вы не должны мне звонить. Ни в коем случае.
– Вы, наверно, хотите, чтобы вас держали в курсе? – поинтересовался Чессер.
– Нет. Я не желаю слышать об этом, пока все не кончится. И то не сразу, а спустя какое-то время.
– Какое?
– Ну, скажем, две недели. Запомните: если вы попадетесь, вы меня не знаете.
– Я вас не знаю.
Мэсси был очень доволен сговорчивостью Чессера. Именно поэтому он выбрал для этой цели Чессера, а не профессионала. Мэсси был уверен, что Чессера можно держать в руках, в то время как профессионал, даже самый неопытный, будет стремиться уйти из-под контроля, выдвигать свои условия и вполне может надуть. То, что Чессер любитель, – это его главное достоинство. Ему можно доверить дело, на это у него ума хватит, но предать он не решится: недостаточно циничен.
Мэсси предупредил его:
– Даже если вы попытаетесь впутать меня, вам все равно никто не поверит.
Да Чессер и сам в это не верил. Он испытывал странное чувство, стоя перед Мэсси и с серьезным видом выслушивая его указания. Он позволил этому зайти так далеко по одной только причине – нужно было утихомирить Марен. Как можно серьезно обсуждать кражу алмазов на сумму двенадцать миллиардов долларов? Хотя Мэсси, похоже, не шутит. Скорей всего, старикан просто выжил из ума.
Но спокойная, хотя и немного холодноватая, улыбка Мэсси говорила об обратном.
– Я абсолютно уверен в вас, Чессер. Не сомневаюсь, вам удастся это сделать. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не могу быть с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86