Он попро­сту предложил бы ударить «в набат», во все колокола и пуб­лично заклеймить Абросимова.
А я был убеждён раньше и убеждён теперь, что не может Абросимов, советский инженер, быть рутинёром из «принципиальных», так сказать, соображений. Просто обе стороны го­рячатся, поскольку искренне убеждены в полезности своих то­чек зрения. И вместо того чтобы по-деловому, спокойно об­судить этот вопрос, раздувают конфликт, конфликт наносный, неорганический…
В какой-то мере я понимал Лиду, её переживания. Дейст­вительно, обидно, когда занимаешься каким-нибудь делом и тебя постигают неудачи. Тогда каждый хоть немного сомне­вающийся кажется рутинёром, чуть ли не врагом. Неужели эта история может повлиять на наши отношения?
Тем не менее всё это было так. После нашего разговора на эту тему я почувствовал, что отношение ко мне Лиды измени­лось. Я знал, чего Лида ждёт от меня, знал, что она хочет признания моей неправоты, но я не чувствовал себя неправым.
Я был в мартеновском цехе и разговаривал с начальником смены. Слева от нас сновала похожая на танк завалочная ма­шина. Хоботом она захватывала мульдкоробку с шихтой и, точ­но идя на таран, устремлялась в разверстое жерло печи. Хобот исчезал в печи и через минуту возвращался, чтобы опять про­делать ту же операцию.
И вдруг раздался негромкий скрежет, и башня, а вместе с ней и. хобот остановились в каком-нибудь метре от печи, так и не донеся до неё коробку с шихтой.
Начальник смены, не дослушав меня, бросился к машине.
Произошла очень неприятная вещь: раздробило подшипник, на котором вращается башня, и завалочная машина, таким об­разом, вышла из строя. Однако самым неприятным было то, что надо было ждать не меньше месяца, пока подшипниковый за­вод изготовит новый.
Дома я спросил Лиду:
– Слышала, что произошло в мартеновском?
– Это с завалкой-то? – переспросила Лида. – Ну ещё бы!
– Говорят, что теперь мартен выйдет из строя на месяц.
– Очевидно, – неопределённо ответила Лида и, помолчав, добавила:– Ты представляешь себе, как устроен подшипник, на котором вращается башня завалочной машины? Это кольцо диаметром в полметра, а в нём шарикоподшипники. Главное – в кольце. Его надо закалить; обычная закалка займёт массу времени. А мы… мы уже думали в лаборатории, мы бы за­калили его в несколько минут.
И, словно решившись, она заговорила со мной так горячо и заинтересованно, как давно уже не говорила:
– Ах, если бы нам доверили закалить кольцо! Ведь это значило бы, что машину завтра же можно будет пустить в ход. Ты подумай, какая разница: недели или минуты! – Она за­молчала.
– Но ведь с «лесенкой» вы возились очень долго, – воз­разил я.
– У нас не было тогда опыта в конструировании индукторов. А теперь есть, – ответила Лида.
И тут я неожиданно для самого себя сказал:
– А что, если поддержать это дело в газете? Дать статью?
– Статью? – воскликнула Лида. – Такая статья есть.
– Уже написана?
– Да. Давно. Мы пытались напечатать её, но не удалось.
– Кто автор? – спросил я.
– Ирина.
Я усмехнулся: эта женщина даже издалека влияет на ход событий…
У меня в голове уже созрел план. Я был уверен, что уло­маю нашего редактора и мы тиснем эту статейку.
В тот вечер я чувствовал себя так хорошо, как уже давно не чувствовал. Мне показалось, что настали старые, кажущие­ся теперь уже далёкими времена. Невидимая, но ощутимая стена, выросшая между мной и Лидой, точно разрушилась.
На другой день в обеденный перерыв Лида пришла в ре­дакцию и положила мне на стол статью.
Это была очень резко и ясно написанная статья, подписан­ная Ириной Вахрушевой и инженером Вяльцевым. В ней го­ворилось о применении на заводе высокочастотной закалки во­обще и о том, что из-за боязни некоторого риска администра­ция завода готова пойти на месячный простой мартена. От имени лаборатории авторы утверждали, что если закалка коль­ца будет поручена им, то авария может быть ликвидирована на ходу.
– Последняя часть написана Вяльцевым, – разъяснила Лида, – но я знаю, Ирина согласилась бы с каждым словом.
Лида ушла. Я ещё раз перечитал статью. Да, очень резкая статья. Если что-нибудь здесь не соответствует действительно­сти, авторам статьи будет худо. В этом случае, помогая напи­сать такую статью, я оказал бы медвежью услугу Лиде.
Я твёрдо хотел помочь ей, но помочь серьёзно, по-настоя­щему. Я вспомнил слова Каргина: «Следовало бы разобраться и решить в зависимости от обстоятельств дела».
И. я решил пойти к главному металлургу Абросимову, са­мому крупному на заводе специалисту.
Я знал из разговоров с Лидой, что Абросимов не слишком благосклонен к опытам лаборатории. Но я не боялся услышать самые резкие возражения против статьи до напечатания, чтобы быть во всеоружии.
Заводоуправление только что переехало в новый, недавно отстроенный корпус. До этого оно находилось в здании быв­шей заводской поликлиники. Старое помещение заводоуправ­ления было разрушено снарядами.
– А, редакция! – приветствовал Абросимов, когда я во­шёл. – А у меня новоселье!
Его кабинет был красив: светлая длинная комната, шкафы с образцами продукции, люстра, тёмно-зелёные шторы.
– Вот какое дело, – обратился я к Абросимову, – к нам в редакцию поступила статья. Мы бы хотели, чтобы вы прочли её и высказали своё мнение.
– Статья? – переспросил Абросимов. – О чём-же? – Он уже пробегал листки бумаги, держа их на большом расстоянии от глаз. – Боже мой, – воскликнул Абросимов, страдальчески кривя губы, – опять закалка! Ну, конечно, Вахрушева ниспро­вергает основы… и Вяльцев! – Он дочитал статью. – Ну, а ка­кое ваше мнение? – спросил вдруг Абросимов меня.
– Я не специалист, – честно признался я, – важнее, что думаете вы.
– Вы посудите сами, – неожиданно весело заговорил Аб­росимов, – с несчастным цилиндриком лаборатория возилась несколько месяцев, пятнышки не могли вывести. А теперь они хотят закалить кольцо, выдерживающее нагрузку башни зава­лочной машины. Вы сами-то знаете эту Вахрушеву? – спросил вдруг Абросимов.
– Знаю, – ответил я.
– У неё ещё есть помощница, – продолжал Абросимов, не называя фамилии, но я сразу понял, что он говорит о Лиде, – так вот, одна другой стоит… Вы присядьте, – с неожиданной настойчивостью предложил он, – я вам все сейчас объясню.
Он отодвинул от себя статью, как будто бы она мешала ему говорить.
– Вы подумайте, – продолжал он. – Есть тысяча перво­очередных проблем… А работники лаборатории занимаются прожектами…
Внезапно дверь открылась, Каргин шагнул в комнату и, идя к поднявшемуся навстречу ему Абросимову, сказал:
– Я еле нашёл вас на новом месте.
Он увидел меня, поздоровался, затем взял Абросимова под руку, и они, отойдя к окну, стали о чём-то вполголоса разгова­ривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41